Таверна "Перекрёсток" (СИ) - Сойтту Анна - Страница 10

Как и обещал Элеон, на первом этаже вставили прозрачные стёкла, теперь из них лился тёплый свет, наполнивший трапезную залу. Светящиеся шарики поместили в фонарики — удивительные конструкции из железа и стекла, вызвавшие у Ветты и Эймеры восхищённые вздохи, когда они увидели их первый раз. Ни одна из них не могла представить себе, что металлу можно принять пузато-округлую форму, увить стальными цветами и птицами, наполнить светом изнутри. И каждое окно таверны хранило теперь такой фонарик, будто сигнализирующий о том, что путник может зайти на огонёк, и ему здесь будут рады.

Кухонные шкафы и полки ломились от припасов, привезённых по договорённости с эльфами, опутанных сохраняющими свежесть заклинаниями. Новенькая посуда гордо сияла начищенными боками, будто упрашивая скорее поставить её на столы, пригласить гостей. Стойка, за которой Ветта попросила Элеона сделать ящички и шкафчики для вина и цветов, теперь властвовала в помещении, предлагая взгляду золотистые и бордовые бока пузатых бутылей с лучшими эльфийскими винами и цветочными настойками по рецептам аммилис, которые знала лира. А в ящичках Ветта Норе разместила соцветия собранных ею трав, которые Амрэль зачаровал от порчи, — будущие десерты.

Круглые столики, накрытые скатертями с вышитыми на них луговыми травами, приютили под собой стулья и табуреты. Легчайший, словно сплетённый из паутины, воздушный тюль укрыл собой окна изнутри. А по бамбуковым трубкам от самого колодца на заднем дворе в каждое помещение таверны устремилась вода, подчиняясь затейливым механизмам и рычажкам.

Каждая комнатка для постояльцев сияла уютом и домашним теплом: лоскутные тёплые одеяла укрыли собой просторные кровати, подушки стопочками по две-три штуки возвышались сверху. Зеркалам в комнатках для умывания и шкафам для вещей путников словно уже не терпелось скорее принять гостей. Цветные мозаики окон пускали по стенам крохотные радуги.

При помощи Элеона удалось разобрать небольшой завал под лестницей, которую так же привели в порядок, заделав прорехи, там обнаружились ещё три комнаты, судя по всему бывших хозяев таверны, поэтому лирой Норе было принято решение не нарушать традицию и, когда эльфы помогли привести их в порядок, одну заняла сама Ветта, в другой поселилась Эймера, а третья ждала Арка с женой. Лира посчитала это действительно удобным: своё крыло для них и нет путаницы с комнатами постояльцев. Амрэль же с шутливым взглядом в сторону Эймеры заметил, что окна очень удобно расположены в сторону леса, вынудив человеческую девушку снова смутиться, стрельнув на эльфа делано сердитым взглядом. Взаимный интерес этой пары друг к другу заставлял и Ветту смущаться, ощущать себя лишней рядом с ними в такие моменты.

Бочонки с вареньем, которых за эти дни набралось несколько десятков, — шишки исправно поставляли из леса вместе с приходящими в таверну эльфами, — переправили лесному народу в знак благодарности и разместили на полочках рядом с вином. В конце лета эльфы, впечатлённые терпким и необычным вкусом, обещали привезти ещё и ягод, чтобы дополнить полюбившуюся им сладость новым оттенком. Теперь в каждом их доме на сохранении был свой небольшой запас молодых шишек: не слишком много, чтобы нарушить природный цикл, но и не слишком мало, чтобы обделить себя лакомством. И хотя Ветта поделилась с ними рецептом через Амрэля, эльфы желали варенья, приготовленного аммилисой, называя его «душевным».

Закончив приготовления, Ветта и Эймера довольно осмотрели дело своих рук: мыльные принадлежности, полотенца, шкатулочки с лёгкими закусками для тех, кто любит перекусить ночью, заняли свои места.

— Я так нервничаю, — порывисто вздохнула Ветта, в очередной раз смахивая несуществующую пыль со стойки.

— Ты столько вложила сил в это место, — Эймера робко ещё улыбнулась, отдавая очередную ложку ночному страннику — мыши разносили их, устраивая возле тарелок. — Что может пойти не так?

— Может никто не прийти, — сделал большие глаза Амрэль, подмигивая смутившейся девушке, и положил на стойку рядом с ней стопку салфеток, будто ненароком задев её руку с новой ложкой для ночного странника — Эймера тут же зарделась отворачиваясь.

— Эльфы сегодня так старались, возвращая съезду действующий вид, что это практически невозможно, — рассмеялся Элеон, как и Ветта, чувствуя себя немного неловко рядом с влюблёнными, придавая последние штрихи трапезной: послушные его заклинаниям, фантомные птицы заняли свои места на живых вьюнах под потолком, заведя мелодичные трели. — Ты видел цветы вдоль дороги?

— Да, степные маки хорошо прижились, если всё будет удачно, то уже скоро зацветут, добавив оттенка виолам.

Ветта снова вздохнула. Она видела результат эльфийских трудов, наткнись она тогда на съезд в том виде, в каком он был сейчас — обязательно бы пришла в таверну, так заманчиво и уютно он выглядел, будто вёл домой. Или это место всё больше стало напоминать ей о доме? Собственном доме.

Кейдену претил обман, но он понимал, что Ветта его и близко к себе не подпустит, если он заявится на порог в собственном облике. В письмах лира ясно дала понять, что устала объяснять, если её никто не слышит. Увидев своего наречённого, она точно не бросится радостно в его объятья, скорее будет сердиться, что он её искал. Как же завоевать её доверие? Появившись, как лир Кейден Сел, он рискует потерять Ветту, так и не узнав. Смириться с этим он не мог, пришлось поступиться принципами.

План созрел постепенно в неторопливом следовании за телегой огров. В одной из ближайших деревень лир Сел добыл необходимое: свободные брюки, рубаху на завязках в горловине, синие плащ и прикрывающую лицо шляпу. В музыкальной лавке нашлись алая маска барда и мастерски сделанный гуцынь, которым он владел в совершенстве. Легко перебрав восемь струн, лир насладился совершенным звучанием инструмента и купил его не раздумывая больше.

Когда огры свернули на приметный съезд, которого Кейден отчего-то не помнил, считая, что на этом месте должна была быть заброшенная дорога, лир скрылся в лесу, спешился, привязав коня. Мягкой лентой несильно примотав хвост к правой ноге, он переоделся, спрятав уши под шляпой. Маска нужна была только для выступления, одевать сейчас он её не стал, решив, что даже если Ветта и открыла присланный им медальон с портретом, то не узнает. Лир Сел сомневался, что она вглядывалась в его черты, запоминая каждую, и улыбалась, ожидая встречу, нет — это его удел.

Вернувшись на съезд, Кейден пришпорил неприметную приземистую степную лошадку, которых очень любили разводить и использовать для пахоты и поездок люди, вскоре выехав к таверне, новенькая вывеска которой гордо гласила «Перекрёсток». У коновязи расположилась телега огров и мирно стояли несколько лошадок, уверенно намекая на то, что здесь уже есть постояльцы, ими занимался эльфийский мальчишка-конюх, но этот «мальчишка» вполне мог быть старше Кейдена — эльфы взрослели медленно. Оставив лошадку конюшему, поправив ремень гуцыня и плащ, Кейден забрал седельную сумку и вошёл в таверну.

Вкуснейшие ароматы ворвались в чувствительный нос сразу при входе, вынудив ещё сытый после завтрака на постоялом дворе желудок всё же издать совсем неромантичный звук.

— Доброго дня, сэр бард, — бодро приветствовал его девичий голос слева от стойки.

Миловидная, только очень худенькая, человеческая девушка с русыми косами, уложенными на голове на манер короны, в простом белом платье и переднике, протирала тарелочки, аккуратно укладывая их возле себя, а темноволосый эльф рядом раскладывал на них васильковые пирожные. Временами она бросала счастливые взгляды на своего помощника, а он был поглощён сладостями, но всё равно улыбался, словно чувствовал, когда она смотрит.

— Кейд… — поперхнулся на собственном имени лир Сел, чуть не выдав себя с головой. — Моё имя Кейд. Слышал, что таверна недавно открылась и вряд ли за столь короткое время вы обзавелись собственным музыкантом, был бы рад предложить свои услуги.