Честная сделка (СИ) - Леола Кристина - Страница 2

Мэтр Штанге вдруг вздрогнул и нахмурился, а я перестала дышать. Неужели?..

— Давайте! — неожиданно визгливо воскликнул мэтр, и я поспешно сцапала его левую руку.

Рэйнер невозмутимо сжал правую.

Пару секунд ничего не происходило, а потом от пальцев мага к моим хлынуло тепло, промчалось по венам, разогнав пульс до бодрого галопа, и устремилось обратно к потной ладони мэтра Штанге. В тот же миг, когда последняя капля огня покинула мою кровь, сменившись морозным холодом, в груди что-то оборвалось. Нить, привязывавшая меня к Арве-мал-Тиге. Казалось, я даже услышала звон опавших оков, и едва не воспарила над полом, такая легкость охватила тело… Но любезный мэйн Рэйнер был рядом и споро вернул меня с небес на грешную землю.

— Странная какая-то защита, — с сомнением произнес он. — Словно наизнанку вывернутая.

Я выдернула руку из дрожащей ладони мага и отступила на пару шагов. Мэтр Штанге тут же без сил повалился в кресло, и кабы не открытые глаза, которыми он растерянно блуждал по комнате, я бы уже бежала за нюхательной солью. Рэйнер стоял навытяжку на том же месте, чуть прищурившись, поджав губы и словно прислушиваясь к самому себе.

— Просто ставил ее бездарь, — пропыхтел мэтр, вроде бы слегка очухавшись — по крайней мере, взгляд его приобрел некую осознанность. — Госпожа Гантрам в свое время отказалась тратиться на переделку, но коли у дома теперь новый хозяин…

Он не договорил, но того и не требовалось. Мэйн Рэйнер благодушно кивнул:

— Всенепременно.

Сказала бы я им, какой «бездарь» ставил нынешнюю защиту. Да он мог подобный ритуал раз пятьдесят подряд провести и даже не вспотел бы, в отличие от мэтра Штанге, который и после одного раунда едва не задохнулся. Этот «бездарь» творил такое, что и не снилось сильнейшим магам империи, и защита его вовсе не странная и не вывернутая, просто ограждает она не дом от мира снаружи, а мир снаружи от обитателей дома…

Понятное дело, язык пришлось прикусить, зато Тильда в моей голове вовсю потешалась над столь пылкими мыслями: «Эк ты бросилась оборонять старого извращенца. Того и гляди скучать по нему начнешь. Так может, не поедем никуда? Чтоб не рвалось сердце на части от тоски…»

Я шикнула на нее, как оказалось, вслух, и удостоилась двух внимательных взглядов.

— Что-то не так, госпожа Гантрам? — с непроницаемой физиономией поинтересовался мэйн Рэйнер.

— Нет-нет, просто осознаю перемены, — пробормотала я.

Затем беспомощно огляделась, жалея, что не могу исчезнуть прямо здесь и сейчас и появиться за тысячи лиг отсюда, и суетливо схватила саквояж, который благоразумно сразу вынесла из кабинета и на время ритуала оставила на кофейном столике. Не хватало еще бродить сейчас по комнатам. Нет-нет, скоро стемнеет… бежать надо, и как можно быстрее.

— С вами приятно иметь дело, мэтр, мэйн, — без всякой искренности выдавила я, натянуто улыбаясь. — Надеюсь, в этом доме вы обретете семейное счастье.

Прозвучало двусмысленно, как будто счастья я им желала непременно совместного, и мужчины синхронно приоткрыли рты. Но ни исправляться, ни слушать ответные речи я не стала — резко развернулась на каблуках и поспешила к выходу.

— Н-но, г-госпожа Гант-трам… — внезапно начал заикаться маг.

— Позвольте хоть оплатить вознице ожидание, — вмешался Рэйнер. — С полудня экипаж простаивает по… нашей вине.

Виноват был исключительно мэтр Штанге, и мы все об этом знали, но не настолько я жаждала его пристыдить, чтобы рисковать разоблачением.

— Право не стоит, — бросила я через плечо, не замедляя шаг. — Всего хорошего, господа.

Мэйн Рэйнер хоть и вояка до мозга костей, но вояка умный. Он явно заподозрил неладное, а я этой спешкой лишь подливала масла в огонь, но раз уж все мыслимые и немыслимые проверки мы с домом прошли, задерживать меня никто не имел права. Сделка заключена, и сделка честная… если опустить некоторые нюансы, так что подозрения подозрениями, а следом мэйн не рванул. В дверях я даже обернулась, дабы убедиться: гостиная отсюда просматривалась плохо, но, судя по приглушенным голосам, мужчины не сдвинулись с места.

Я толкнула тяжелые створки и, отважно ступив за порог, жадно втянула носом весенний воздух. Такой же, как и пару часов назад, когда я выбегала проветриться и морщилась от одуряющего аромата кирсии, которой заросла вся округа, стоило сойти снегу. Такой же и в то же время совсем другой. Теперь к сладости кирсии добавился терпкий запах свободы.

Голова закружилась, я покачнулась, но быстро поймала равновесие и шагнула на первую из двадцати трех ступенек, ведущих с крыльца к подъездной дорожке. Вторая, третья, четвертая… на пятую вместе с моей ногой опустилась еще одна — по-мужски огромная, но при этом втиснутая в женский башмачок на звонком каблуке. Дальше мы спускались уже вдвоем: я и материализовавшаяся рядом Тильда. Где-то по пути она попыталась отнять у меня саквояж, но после недолгого перетягивания груза я одержала безоговорочную победу, несмотря на разницу весовых категорий.

— Хочешь что-нибудь потаскать — в экипаже ждут сундук и чемодан, — проворчала я, переместив саквояж в другую руку.

— В них нет денег, — хмыкнула Тильда, и диалог иссяк.

В материальной форме она вообще говорила мало и все больше по делу, и только когда вновь оказывалась в моей голове, никак не могла заткнуться.

Судя по храпу, доносившемуся со стороны потрепанного наемного экипажа, возница вполне неплохо проводил время, так что мы позволили себе на пару секунд задержаться у подножия лестницы. Словно подчиняясь командам невидимого дирижера, мы симультанно развернулись и окинули дом прощальными взглядами. Снизу вверх, слева направо. Не могу сказать, что в тот миг испытывала что-то даже отдаленно похожее на грусть, но легкая нервическая тошнота к горлу подкатила. Все-таки здесь я провела без малого десять лет — не особо счастливых, но фактически всю свою молодость… Про Тильду вообще молчу, впрочем, я и не поворачиваясь знала, что лицо ее сейчас невозмутимо, как у престарелого жреца, выслушивающего скабрезную шутку — годы опыта как-никак. Хотя внутри там наверняка бушевал настоящий шторм.

— И что теперь? — деловито уточнила Тильда, когда мы вдоволь налюбовались нашим узилищем.

— А теперь, — вздохнула я, — надо рвать когти. Очень быстро и очень, очень далеко.

Глава вторая, в которой ломаются корабли, планы и судьбы

Наверное, Тильда права, и всему виной мои многочисленные недостатки, из-за которых я мало того, что никогда не найду приличного мужа, но и вряд ли проживу достаточно долго, чтобы выйти хоть за кого-нибудь, даже за неприличного. Замуж я не собиралась — спасибо, одного раза хватило, — однако жить хотела, так что мысленные нотации выслушивала со стойкостью ланарского монаха. Говорят, они способны сутками балансировать на одной ноге, невзирая на ливни, снегопады и порывы ветра. Вот и я, стиснув зубы, покачивалась под ударами хлестких фраз и даже не возмущалась. Ну, почти.

К нотациям, разумеется, прилагался полный список упомянутых недостатков.

Во-первых, гордыня. Дескать, я так уверилась в непогрешимости основного плана, что не подумала о запасном. А зачем он мне, если я действительно все предусмотрела? И скорость экипажа, и расписание поездов, и задержки на станциях, и возможные пересадки в случае погони. Даже мигрень от общения с Тильдой и неизбежный визит не к врачу, так к аптекарю. Не учла только предприимчивость бабушки господина Кенига, владельца судостроительной верфи «Корабли Кенига» — единственной и неповторимой на этом берегу Северного моря. Глупая поломка на одном из грузовых судов вскрыла тайник, в котором ушлая бабулька повадилась переправлять в Ауэрд контрабандные зелья и артефакты, в результате чего все корабли Кенига оказались под колпаком. На время тщательных проверок порт будто вымер, зато ожили сутяжные конторы, в которые потоком хлынули возмущенные пассажиры, лишившиеся возможности покинуть Аделхайд. Я бы тоже не упустила шанс пожаловаться, кабы не обстоятельства, а так приходилось молча сидеть в гостиничном номере, кусать локти и ждать, когда хоть одному кораблю позволят отплыть. Иного способа сбежать с материка не было, хотя я бы согласилась даже на захудалую лодку с веслами.