Скудные берега (СИ) - "tapatunya" - Страница 4

Во дворе дома с силой выбивала пыль из шкур одна из дочерей пивовара Атли.

Атли был очень неудачлив при жизни: его жена принесла ему трех дочерей и ни одного сына, а после его смерти эти неудачи перешли по наследству к девушкам. Атли умер, не успев выдать замуж ни одну из дочерей, и они остались без мужчины в доме. Пивоварня требовала сильных рук и крепкого здоровья, куда с ней справиться трем девицам. Теперь дочери Атли работали на чужих людей. Шкуры вытряхала младшая, Аса, подметала пол средняя, Аста, пекла хлеб самая старшая — Ауд.

Ари помнил, что его среднему брату, мечнику Снуву, нравилась Ауд, и одно время в доме говорили о скорой свадьбе. Но Снув, по обыкновению, ушел в море, и от него уже почти год ничего не было слышно. Это приводило Тови и Бъерна в ярость: всем было известно, что в морские набеги нужно уходить зимой, летом и осенью слишком много дел по хозяйству, и каждые руки всегда на счету. Но Снув терпеть не мог коровник, ненавидел заготовку сена и с каждым годом наведывался домой все реже и реже, а Ауд старела на берегу от многих хлопот и одиночества. Без мужчины женщина стареет в два раза быстрее, понятное дело.

Бель прошла в дом и протянула руки к каменной плите, которой заканчивался длинный открытый очаг на кухне.

— Тепло, — сказала она, прикрывая глаза. — Я начинаю превращаться в камень от постоянного холода.

Ауд без всякого выражения посмотрела на Бель.

— Я напеку вам овсяных лепешек, — решила она. — В кладовке старой Оддни еще осталась мука.

— Отец прислал нам кое-какой еды, — сказал Ари, сгружая свой мешок.

Ауд с любопытством посмотрела на него.

— Как вы собираетесь зимовать, если у вас нет никаких запасов? — спросила она. — Слепая Торве обещала очень холодную зиму.

— А разве нельзя купить у кого-нибудь еды? — отозвалась Бель, все еще стоящая с закрытыми глазами у очага.

— Купить еды? — удивилась Ауд. — Разве едой торгуют? Это же не бусы и не посуда.

— О боги, — пробормотала Бель, — какие же они здесь еще дикие, — после чего разразилась длинной яростной речью на своем тарабарском языке.

Аса начала заносить в дом шкуры, а Аста выстилала ими каменный пол. В доме Ари пол был обычный, земляной, а для тепла на него клали солому. Он никогда раньше даже не думал, что под ноги можно бросать шкуры.

— Мы с Ари будем спать на кухне, — сказал Джо, — ты займешь любую свободную комнату. Остальные закроем.

Бель сморщилась, но кивнула.

Ауд посмотрела на Ари.

— Есть новости о твоем брате? — спросила она.

— Все мои братья полные олухи, — ответил Ари, — но это не новость.

— Я выхожу замуж, — сообщила Ауд, — за кузнеца Вальгарда.

— Он убил первую жену и тебя убьет! — закричала из комнаты Аста. — Ари, скажи ей!

Ари пожал плечами, его мало волновали подобные вещи.

— Все равно Ауд не будет жить вечно, — заявил он, — так какая разница, от чего она умрет? Без старости даже лучше!

Бель и Джо странно переглянулись, услышав его слова. На лбу Бель появилась озабоченная складка.

Ауд, которой уже исполнилось девятнадцать, одобрительно подмигнула Ари.

— Моя молодость увядает, — ответила она сестре, — я только и делаю, что целыми днями думаю о пропитании для вас! А Вальгард щедр.

— Щедр и свиреп, — не унималась Аста. — Вот погоди, начнет он тебя бить, не так заговоришь!

Пятнадцатилетняя Аса принесла в дом последние выбитые шкуры и смахнула пот со лба.

— Ауд уже приняла решение, — сказала она с досадой. — Теперь только Снуву по силам остановить её.

— Снув в море, и боги знают, когда он вернется, — заметил Ари. — Если, конечно, его уже не съели рыбы.

Из всех своих братьев больше всего он не любил именно мечника.

Джо смотрел на сестер, и его морщинистое лицо было похоже на деревянный истукан, которые шаманы вырезают для капищ.

Вечером, когда дочери Атли ушли, в доме воцарилась тишина. Ари не привык к такой тишине: в доме Бъерна всегда было много работников и движения, а сейчас ему было слышно, как шепчет свои секреты море.

Кто-то тихо постучал в окно, и Ари вышел на улицу. Это была Иске. Под телогрейкой она прятала кожаную флягу.

— Это молоко с вечерней дойки, — сказала она быстро, — еще теплое, — сунула флягу в руки Ари и побежала обратно, не оглядываясь.

С флягой в руках Ари вернулся на кухню.

Джо стоял на коленях у очага и толок в ступке какую-то траву. Бель сидела за столом и задумчиво водила указательным пальцем по рассыпанному зерну, словно рисовала какие-то картины.

— Иске принесла теплое молоко, — сказал Ари, испытывая мучительную неловкость от этой заботы, как будто он маленький ребенок, а не взрослый мужчина! Джо вскинул на него свои черные глаза, и Ари торопливо пояснил: — У меня плохое здоровье, в детстве я много болел, и мать, когда была еще жива, считала, что только теплое молоко каждый вечер поможет мне поправиться. Она была с равнины, моя мать. Поэтому Бъерн и завел коров, хотя только сумасшедший держит скот в наших краях.

— Надо обнести стены коровника торфом, — сказала Бель. — Вы ведь уже используете в своих постройках торф, не так ли? Еще некоторые коровники строят внутри двора, понимаешь? Чтобы другие постройки зимой защищали животных от ветра.

Ари уставился на неё во все глаза.

Бель сняла свою чудную шляпку, и теперь её черные волосы были распущены, они едва касались плеч, будто бы она их стригла. Обычно женщины не стригут волос, но Ари не решался спросить Бель об этом. Под плащом на ней оказалось надето простое серое шерстяное платье, очень теплое и крепкое.

Джо кашлянул, и Ари сообразил, что уже давно таращится на Бель, как полный недоумок.

— Пей свое молоко, малыш, — сказал Джо без всякой насмешки. — Похоже, у тебя малокровие. Твоя мать была права, тебе нужно особенно хорошо питаться. Последний ребенок, не так ли? Сил у бедной женщины на тебя почти не осталось.

Обычно Ари любил прикидываться еще более слабым, чем был на самом деле, это позволяло ему избежать множества нежеланных дел. Но сейчас ему снова стало неловко. Почему-то сегодня особенно хотелось быть сильным и взрослым.

Но он только молча открыл фляжку и приложил её к губам.

— Эта слепая женщина… Она видит будущее? — спросила Бель наутро.

— Торве даже стены не видит, пока в неё носом не тюкнется, — отозвался Ари довольно раздраженно.

На новом месте он плохо спал и с утра ощущал себя больным. Как всегда в это время года воспалилось горло, нос был заложен, а вчерашние радужные мечты о новой жизни казались глупыми.

Идиот он, как есть идиот — с чего это ему показалось, что с переездом из одного дома в другой что-то изменится к лучшему? За окном было все то же мрачное море, все тот же надоевший город, слабое тело опять подводило, и он зябко жался к очагу, который старшая дочь Атли растопила еще затемно. Бель наняла Ауд в постоянные служанки, что казалось очень странным. Зачем нужна помощь по хозяйству женщине, в чьем доме помимо неё живут всего двое мужчин?

— Боги, боги, — протянула Бель тоскливо, — полжизни за чашечку кофе.

Джо поднял голову от еды и мягко сказал:

— Не нужно таких обещаний.

Бель резко встала, не окончив завтрак, и стала натягивать на себя плащ.

— Ари, проводи меня к этой слепой женщине, пожалуйста, — не попросила, но велела она.

Ари не хотелось выходить на улицу, он чувствовал слабость и сухость во рту и ждал, когда же закипит вода в котелке Ауд, чтобы можно было выпить травяного отвара.

— Меня не ты купила, а он, — заявил Ари, кивая на Джо.

Бель не рассердилась. Она смотрела на Ари с тем выражением озабоченности, которое появлялось всякий раз, когда он говорил что-то гадкое.

— Предполагается, что он должен любить человечество? — спросила она Джо негромко.

Джо произнес несколько слов на незнакомом языке в ответ, а потом посмотрел на Ари чистыми ясными глазами.

— Проводи Бель, куда она просит, мальчик, — мягко сказал он.