Врата славы (СИ) - "Тиамат" - Страница 20

Увидев Ашурран, он поднял голову и рявкнул:

— Нет покоя от этих смертных! Чего тебе, женщина? Тоже надеешься стянуть что-нибудь из моих сокровищ?

— Кому нужны эти жалкие безделушки, — сказала Ашурран. — Давай лучше устроим поединок умов — поиграем в загадки.

— О, это по мне, — морда дракона стала довольной. — Только неужели ты надеешься выиграть у меня, который знает все, что творится в подводном и надводном мире?

— Бахвалиться всякий горазд, — хладнокровно сказала Ашурран.

Дракон расхохотался.

— Надо же, какая ты храбрая. Ну раз так, уступаю тебе первую загадку. Загадывай.

— Что такое: утром на четырех, днем на двух, вечером на трех?

Дракон захохотал еще пуще.

— Глупая женщина, я живу на свете две тысячи лет, я видел, как первые люди появились на этом берегу. Неужели ты думаешь, что я не знаю этой загадки? Ответ — человек. На заре жизни он ползает на четвереньках, потом ходит на двух ногах, а на закате опирается на палку. Если так пойдет и дальше, кровь твоя смешается с приливом.

— Это мы еще посмотрим, — сказала Ашурран. — Загадывай свою загадку.

— Вот тебе тоже загадка про ноги. Две ноги на трех ногах, и безногая в зубах. Вдруг четыре прибежали и с безногой убежали.

— Это легкая загадка. Человек сидит на табуретке и ест рыбу. Прибежала кошка и украла рыбу. А что это такое: летом зеленое, осенью желтое, зимой серебряное, весной красное?

Дракон не задумался ни на мгновение:

— Это степь. Летом она зеленеет, осенью желтеет, зимой покрывается инеем, а весной зацветает тюльпанами. А что такое: зеленое утро, кровавый вечер?

Ашурран молча показала ему средний палец, на который надет был перстень с камнем александритом, который за день дважды меняет цвет.

Перебрав несколько десятков подобных загадок, они взялись за более сложные. Вот когда возблагодарила воительница чародея Руатту за обучение, полученное в его замке. Спросила Ашурран:

— Что приятнее всего для слуха?

— Крик торжества после победы, благодарность после вознаграждения, приглашение прекрасного отрока в свою постель. А ты ответь: каковы три ступени любви?

Подумала Ашурран и сказала так:

— Первая ступень — видеть достоинства и не видеть недостатков; вторая — видеть недостатки и любить их, как достоинства; третья же, самая высшая — видеть все и ничего не считать недостатками.

Дракон перебрался поближе к Ашурран, увлеченный состязанием. Видно было, что он получает истинное удовольствие.

— Скажи мне, что повергает царства?

Ашурран незамедлительно отвечала:

— Сталь, огонь и вода, каковы бы ни были причины, их несущие. А вот моя загадка:

Сначала мать приносим в жертву мы,

Потом само дитя ввергаем в мрак тюрьмы.

Немыслимо дитя у матери отнять,

Покуда не убьешь и не растопчешь мать. (Рудаки, "Вино")

Дракон задумался, но все же сказал:

— Это виноградная лоза и вино? — и легкая неуверенность слышалась в его голосе.

Перебрали они еще десятка два загадок. Тут заметила Ашурран, что свеча ее догорела почти до самого конца.

— Что ж, вот тебе последняя загадка. Чем отличается иголка от лошади?

— Что за дурацкая загадка! — возмутился дракон. — Да между ними нет ни малейшего сходства!

— Это неправильный ответ! — закричала торжествующе Ашурран. — Правильный ответ таков: на лошадь сначала подпрыгнешь, потом сядешь, а на иголку сначала сядешь, потом подпрыгнешь.

Дракон, услышав это, принялся хохотать, катаясь по полу и шлепая по нему хвостом и всеми четырьмя лапами.

— Никогда еще я не слышал такой веселой загадки, — сказал он, вытирая слезы. — Здорово ты меня позабавила, женщина. Победа твоя.

Ашурран немало удивилась такому обороту событий. Она-то приготовилась к тому, что дракон станет спорить и пререкаться, а может быть, и нападет на нее.

— А еще говорят, будто драконы злые и кровожадные существа, — не удержалась она от замечания.

— Да кто говорит? Людишки, которые ловят нас в сети, приходят украсть наши сокровища или того хуже, убить. Нет у нас причин поступать с ними иначе.

В это время у входа в залу появилась тоненькая струйка воды. Еще несколько минут — и море зальет пещеру! Но дракон посадил Ашурран к себе на спину, велел держаться за усы и в мгновение ока вынес на поверхность.

— Ну, говори, чего ты желаешь, женщина. Я могу выполнить три твоих желания за то время, пока не взойдет солнце. Поторопись, ибо осталось не так уж много времени.

— Для начала желаю я, чтобы ты обращался ко мне уважительно, ну например, благородная госпожа Ашурран.

— Ну тогда и ты называй меня Владыка морской пучины, Лайбао Синяя Чешуя! Чего еще ты желаешь?

— Принеси мне щит Золотого Льва!

Дракон помрачнел.

— Ой, непросто это даже для меня. Но что делать, уговор дороже денег.

Он оставил Ашурран на берегу и нырнул в морскую пучину. Небо начало уже светлеть на горизонте, когда он вернулся с щитом.

Все верно рассказывали легенды! Ашурран залюбовалась прекрасным изделием неведомых кузнецов. Не иначе, сами боги наполнили мастеров вдохновением и направили их руку. Оказался щит удивительно легким, но прочным, так что даже когти дракона Лайбао, твердостью не уступавшие алмазу, не оставили на нем ни царапины. Золотая голова льва при этом оскалила зубы и зарычала.

— Спасибо тебе, Лайбао Синяя чешуя, Владыка морской пучины, — сказала Ашурран. — Пусть твои дни продлятся еще не одну тысячу лет!

— А как же третье желание? — напомнил ей Лайбао.

— Чуть не забыла. Принеси мне то, что сгодится в подарок умной и красивой чародейке.

И дракон принес ей ожерелье из редкого голубого жемчуга, в полтора раза увеличивающее магическую силу владельца. По возвращении Ашурран поднесла его Леворхам, и чародейка осталась довольна: и подарком, и учтивостью Ашурран, и удачным ее возвращением.

— Если желаешь, я могу доставить тебя в Киаран, вместе с конями и снаряжением, — предложила чародейка Леворхам.

Но Ашурран отказалась.

— Хочу я своими глазами посмотреть на страну, которую подарил мне чародей Руатта.

Ибо Леворхам была единственной, кому Ашурран рассказала историю своей жизни и то, как она оказалась в Юнане.

Княжество Киаран раскинулось у подножия Хаэлгиры. Было оно обширно, богато лугами и пастбищами, изобильно всякого рода скотом. Потому издавна нападали на Киаран варвары с гор и предгорий: хадрауты, шигуни, мосулы и прочие племена, чьи прозвания были неизвестны. Сами они не пахали землю и не разводили скот, предпочитая все необходимое брать в набегах, и вечно сражались друг с другом и с войсками Юнана. Прежде эти набеги были подобны укусам оводов для могучего быка: болезненны, но не опасны. Однако вот уже год как положение переменилось. Предводители шигуней, братья Ахсарта и Ахсаргата, задумали покорить Киаран, не довольствуясь больше угоном стад и разбоем на дорогах. Подчинив себе несколько мелких племен, кого силой, кого угрозами и уговорами, начали они войну.

"Варвары, дикари", — называли их в княжеском замке, не считая серьезной угрозой. Однако жизнь варваров проходила в кровопролитных сражениях, не боялись они смерти, дрались отчаянно и умело, и никак не могли их изгнать с земель Киарана. Отступали они, зализывая раны, и всякий раз возвращались.

Добравшись до Киарана, Ашурран явилась прямиком к княжескому замку и заявила, что желает поступить в войско. Выглядела она в походной одежде юной и стройной, и черные косы обрамляли лицо, придавая ему женственность и мягкость. Посмотрел на нее тысяцкий, ведавший приемом новобранцев, и решил, что еще не настолько тяжело положение, чтобы юных дев набирать в войско. Желая отделаться от Ашурран поскорее, сказал он:

— Не надобно нам девиц, едва научившихся меч в руках держать. Ступай прочь.

— Спроси меня, я мечник, — так ответила Ашурран.