Невинная для Лютого. Искупление (СИ) - Билык Диана - Страница 52

Прошептала, едва разлепив губы:

— Простите… Я вернусь позже.

— Мам? — Сашин голос оглушал и выдирал из небытия. — Мам, что ты сказала? Мам… — И почти рыдание: — Па-па! Мама очнулась! Па-а-ап!

Веки были будто налиты свинцом, но я постаралась разлепить ресницы, чтобы увидеть сына. Он смотрел на меня красными от слёз глазами, и сердце сжалось от боли.

— Как вырос…

— Мама, это правда, — снова расплакался Саша и схватил меня за руку. — Я боялся, что мне показалось.

В светлую просторную палату ворвались люди, и первым, снося всё, что попадалось по пути, летел Лютый. Волосы торчали во все стороны, на лице борода…

— Сколько же я спала? — И тут всё это стало неважным. Я коснулась живота… которого не было. — Дочь. Моя дочь! Она…

— Жива, — выдохнул Лёша и, рухнув на колени, обнял нас с Сашей, стал целовать мои руки, перебирать пальцы, обмазывать их горячими слезами. — Ангел, ты вернулась к нам. Вернулась. Я верил.

Я почти задохнулась от облегчения, по виску покатилась слеза, что назойливо заползла под ворот. Захотелось обнять моих храбрых мужчин, но едва удалось шевельнуться. Тело меня не слушалось, словно было чужим.

К нам решительно приблизилась та самая женщина, которую я умоляла спасти моего ребёнка. Она положила сухую ладонь на плечо мужу и сурово сказала:

— Её нужно обследовать.

— Я больна? Не могу пошевелиться…

— Вы долгое время пребывали в коме, — объяснила доктор, пока вокруг хлопотали люди в халатах. — Вам придётся заново учиться ходить.

— Я буду носить тебя на руках, — пообещал Лёша, не стыдясь своих слез. Дорожки влаги ползли по его разрумяненым щекам и капали с курчавой бороды мне на руки.

— Дочка, — заволновалась я, когда врач аккуратно оттеснила мужа от кровати. — Я хочу увидеть дочь!

— Она дома с Марией, — пояснил Лёша и вынул телефон: — Дайте же нам минутку! — разозлился он на врачей и медсестер. Они на миг отступили. — Ангел, вот наша малышка, — припал он к моим губам, лег щекой на подушку и повернул экран телефона. — Наша Надежда.

При виде розовощёкой малышки, вцепившейся в палец Лёши, я снова расплакалась, и врач потребовала, чтобы родственников вывели. Муж еще возмущался и ворчал, но все же покинул палату. Показалось, что не выходил из нее, а парил над полом. И Сашку утащил, подхватив на руки, и сын только засмеялся на такое нахальство.

Следующие дни и недели полетели чередой боли и радости. Врач оказалась права, мне пришлось заново учиться владеть собственным телом. Долгий период реабилитации я сумела пережить лишь благодаря Лёше. Когда я была готова сдаться, муж смотрел на меня и говорил:

— Мы в связке, Ангел. Тебе придётся выбирать, опустишь ты руки, и мы оба упадём вниз, или проявишь силу воли, которой у тебя всегда было с избытком. Новый раунд?

И я смеялась, а Лёша целовал меня. Муж прав — после того, через что мы прошли вместе, реабилитация — лишь временное неудобство. Лютый выполнял со мной нудные болезненные упражнения, прошёл курсы массажа, чтобы делать самому. Приводил детей, которые тоже вдохновляли меня преодолевать себя, сделать ещё одну попытку. Ещё один шажок к нормальной жизни.

Да! У нас теперь нормальная жизнь! В которой нет Чеха и Носова. Первого нашли в камере мёртвым через месяц после заключения, а Носов погиб, выпав из окна больницы, когда его пытались арестовать.

Я ещё не до конца осознавала, что кошмар закончился, всё ещё вздрагивала при звонках и с опаской прислушивалась к новостям, но потихоньку жизнь налаживалась. Тело начинало слушаться, дочка росла и радовала пухлыми щёчками, сын взрослел на глазах, а муж смотрел так, как никогда.

— Что? — спросил Лютый.

Я поняла, что снова на долгое время ушла в себя. Так часто случалось, я будто засыпала наяву. Врач успокаивала, говорила, что провалы пройдут, что нужно просто пройти период восстановления. Но Лёша волновался.

— Любуюсь тобой, — положила ладонь поверх его.

Я говорила правду. Раньше, стоило мне заметить в глазах мужа намёк на чувство вины, меня будто накрывала волна злости. Казалось, что Береговой не любит меня, а пытается вымолить прощение, но это осталось в прошлом. Сейчас взгляд Лёши выражал лишь любовь.

— Побриться бы не мешало, — провёл он рукой по подбородку.

— Не надо, — покачала я головой. — Так ты немного похож на отца Василия.

— Вы готовы? — заглянула в нашу комнату Мария. — Дэми уже подъехал. Судя по хвосту из машин, который он привёл за собой, крестины Наденьки плавно перетекут в венчание. Пока каждый поздравит малышку, пройдёт немало времени.

— Много гостей? — заволновалась я и невольно сжала руку Лёши.

Я всё ещё чувствовала неловкость, потому что ходила с трудом. Креслом не пользовалась: муж, как и обещал, носил меня на руках. И это было наше время, только для двоих. Лёша ободряюще улыбнулся, и я решила перебороть себя ради малышки. Это её праздник. И мой первый, не омрачённый ни горем, ни кровью.

Я повязала голову красивым кружевным платком, и Лёша бережно поднял меня на руки. Наденьку нёс Миша, а за ним, важно вышагивая, Саша нёс большую икону ручной работы — подарок для отца Василия выбирали всей семьёй.

Лёша помог священнику отстроить храм, поднять приход. Говорил, что именно этот человек стал его вторым отцом. Возродил к жизни и вдохнул новые силы для борьбы. Практически вернул с того света.

Мы вышли на аллею перед храмом и утонули в тени каштанов. Здесь пахло по-особенному. Казалось, что вдохни полной грудью и станешь выше, сильнее, счастливей.

На крыльце церкви в компании семьи Орловых и Леоновых нас ждал Звонарёв. Подтянутый, сверкающий улыбкой, в костюме от дорогого бренда. Он был с цветами, взволнован, в глазах сияли не укрощенные звезды, а в светлых волосах золотилось солнце.

— Леша, а крестная? — забеспокоился он, оглядываясь по сторонам. — Настя где?

Муж поджал губы и помотал головой, защекотав мою щеку бородой.

— Не спрашивай. Тетя Маша будет крестной, — он перевел взгляд назад, повернулся вместе со мной и застыл.

Из-за угла на инвалидной коляске выехала Настя. Кудрявые темные волосы выглядывали из-под белого шелкового платочка. Леша и Стас уронили челюсти и переглянулись. Саша побежал к Насте и поцеловал ее в щеку, что-то тихо шепнул на ухо, и девушка заулыбалась, пронзительно поглядывая на Стаса. На бледных щеках появился румянец.

Будущий крестный дернул галстук и долго, невыносимо долго не сводил глаз с сестры Сергея, будто пытался получше запомнить ее. Она и правда красавица, но я уже не ревную — знаю, что Настя для Леши — только сестра.

Волкова скрестила пальцы и быстро показала:

«Я приехала ради Надежды, не ради вас».

Я посмотрела вдаль, наслаждаясь теплом и радостью, но внезапно заметила в тени других деревьев мужчину в темной одежде с капюшоном. По силуэту я могла поклясться, что это Сергей. Меня сильно пробило дрожью.

— Лина, все в порядке?

Я вцепилась в шею Лёши, повернулась немного на его крепких руках и, прищурившись, всмотрелась.

Но кроме идущего к нам отца Василия никого не смогла разглядеть.

— Показалось, — прошептала я.

— Здесь от чистого воздуха и голова может закружиться, — с мягкой улыбкой приблизился к нам священник и пригласил зайти храм.

В моей жизни не было любви — она ворвалась лютым вихрем. Мы с мужем счастливы, и я не хочу упускать ни малейшего воспоминания. Мне дорога и боль, и радость.

В моей жизни не было веры — она опустилась на меня защитным куполом. Историю чудесного спасения Лёши я могла слушать снова и снова, испытывая тёплую благодарность старцу.

В моей жизни не было надежды…

— Мамочка, возьмите дочь на руки.

Мария передала мне Наденьку. Прижавшись к её нежной коже губами, я ощутила невыносимое счастье.

Утро нежной поволокой заполнило комнату. Я повернулся в постели, привычно вытянул руку, чтобы обнять Ангелину, но ее не было рядом.

Сладко потянувшись, я лег на спину, закрыл глаза и запрокинул руки за голову.