Не... спаситель мира?! (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 6

— Я только за! — поддержал я родственницу. Псков это не Москва, я его в своей реальности ни разу не посещал, но все равно посмотреть по сторонам интересно. Я даже не подозревал, что самое интересное увижу не по сторонам.

Сначала я даже не понял, что вижу: сине-белая стена с огромными буквам по ней, казалось, поднимается и нависает над самыми крышами домов где-то впереди по улице, на которую мы вывернули сразу же с крыльца гостиницы. И только потом картинка в голове перевернулась и отодвинулась, давая оценить истинные масштабы наблюдаемого объекта.

— Твою ж мать… — аж вырвалось у меня вслух. — Сколько в нём километров?!

— В длину? — покосилась на мена опекунша, но за мат ругать не стала. — Два и шесть десятых, где-то…

Видимо, у меня было ну очень красноречивое выражение лица. С другой стороны, покажите мне человека, который увидит в небе двух-с-половиный километровый дирижабль, и останется спокойным! Отдельно добавляла тянущаяся во весь борт надпись, которую я до того видел только на ледоколах: «РОСАТОМФЛОТ»!!!

— Там— реактор? — слабым голосом переспросил очевидное я.

— Это же Псковская мобильная АЭС, — укорила меня бабушка. — Как ты умудрился её не заметить, когда самолёт садился? Она же вся в подсветке ночью.

— Принял за городской квартал, — я все никак не мог переварить зрелище летающегоатомного реактора. Уж казалось бы, всяких чудес в этом мире навидался, и одно сам мимоходом создал— я про высотный рефлектор. Понятно, что новые прорывные материалы, тот же графен, позволяют делать то, что раньше казалось безумной фантазией. Но… Все равно с трудом в голове укладывается!

— Внук, неужели ты вообще про атомный гражданский воздушный флот России не читал ни разу, ни одной фотки не видел? — все же не выдержала родственница. — Недели не проходит, чтобы на новостных сайтах кто-нибудь не написал про крайнюю озабоченность, испытываемую другими странами по его поводу.

— Нет, — искренне признался я. Мы шли по направлению к летающей, точнее, воздухоплавающей, АЭС, и мне приходилось все сильнее задирать голову, разглядывая то, что раньше мешали увидеть крыши. — В Японии про Россию только самые общие сведения общедоступны, а в Штатах вообще никто из обычных людей чужими странами не интересуется— не считая соседей, Канады и Мексики. Вот и нет в новостях.

Я оторвался от созерцания российского чуда инженерно-технической мысли, потому как буквально почувствовалвзгляд бабушки.

— Мне приходило извещение от Министерства Иностранных Дел о смерти сына, — медленно объяснила мне она. — Когда буквально на днях я узнала о твоем существовании, еще подумала… Много нехорошего про своего ребенка, умудрившегося броситьсобственное дитя в другой стране. Ведь считала, что воспитала Витю, во всяком случае, в этом смысле правильно. Получается, всё же он забрал тебя с собой…

Говорить или нет? С одной стороны, с бабушкой я едва знаком. С другой, она ведь так или иначе узнает о моих уникальных способностях «якоря»: не зря ж мне так запросто организовали политическое убежище, гражданство и выезд из США? Значит, нужен. Хотя бы приехать замеры провести должны, чтобы убедиться. Во всяком случае, я бы не стал ждать полгода до совешеннолетия с этой процедурой. Об остальном, скорее всего, договариваться будут с совершеннолетним. Благо каких-то полгода осталось.

— Родители вместеувезли меня в Японию, — тоже не торопясь и подбирая слова ответил я. Мы остановились посреди тротуара— благо, прохожих по утреннему часу почти и не было. — Увезли, чтобы вылечить, вывести из продолжительной комы. К сожалению, когда я очнулся, они оба уже были мертвы.

— Вот как, — женщина как ссутулилась, и это немедленно выдало её настоящий возраст. — Прости, что… заставила это вспомнить.

— Мне удалось восстановить гражданство США и вернуться в страну, где родился, — объяснил свои дальнейшие перемещения я. Одновременно прикидывая, что будет, если я честно признаюсь: «Но, как оказалось, свойства, приобретенные моим телом в результате эксперимента мои родителей, из-за которого я и впал в кому, слишком ценные для некоторых лиц и организаций. Как только данные об этом ушли на сторону— мне пришлось сбежатьв Россию.» Одно из двух: или родственница мне не поверит, но обидится за такое очернение памяти пусть блудного, но все же родного сына, или поверит— и мне придется вызывать скорую прямо вот сюда.

— В США мне достались действительно хорошие приемные родители, которые согласились помочь мне с обращение в посольство, чтобы воссоединится с роднёй, — в итоге я все же смог составить фразу, где не было ни слова неправды.

Йоны, особенно Филлип мне действительно помогли: и добраться до консульства в Нью-Йорке, и с моим статусом несовершеннолетнего, обратившись к консулу с письмом, в котором просили всячески содействовать воссоединению с биологической роднёй. Причем всё это действительно просто потому, что приемный отец пообещал мне защиту в случае слишком резкой реакции одной из политических сил на мои действия. А говорят, что не бывает честных и порядочных политиков, особенно на Западе. Оказывается, иногда все-таки попадаются…

Так, что-то Марина слишком долго молчит и смотрит в никуда. Эх, это не мне, а ей нужно держаться подальше от травмирующих воспоминаний. Надо срочно отвлечь… ну, почему бы и не этим вопросом?

— Бабушка, а как в России регистрируют носителей сверхспособностей?

— А? — фух! Удалось сбить женщину с процесса «погружения в себя»— опекунша аж часто заморгала, возвращаясь в реальный мир. — Звонишь в ближайший Центр занятости, внучок, и там тебе назначают день и место аттестации. Измеряют силу и контроль по специальной методике, рассчитывают потенциал к развитию и на основе этого выдают сертификат для предъявления работодателю… Слушай, нам надо идти, а то опоздаем на посадку. А ты что ж— одаренный, Ярослав?

— А что бывает, если у человека обнаруживают уникальные способности, — ушел от прямого ответа я. Мне вдруг буквально в последний момент пришло в голову, что Виталий мог и похвастаться маме по молодости, пока еще не стал замкнутым психом— над чем работает. А два плюс два сложить не так уж и сложно… Нет уж, никаких эксцессов с бабушкой посреди улицы!

— Ученые из профильного исследовательского института собирают специальную выездную комиссию и приезжают для обследования такого человека, — подумав, припомнила собеседница.

Хм, надо же, угадал.

— Ну тогда жди гостей, — посоветовал ей я.

Не зря Марина сказала «поле», обозначая место посадки на рейсовики, то есть, как оказалось, рейсовые дирижабли. Поле и есть— взлетное. Огромная бетонная площадка, утыканная до боли знакомыми по прошлому миру пластмассовыми не очень прозрачными кабинками автобусных остановок! Пятидесятиметровые сигары воздухоплавательных аппаратов ловко и уверенно садились на землю без всяких дополнительных средств, никаких причальных команд не требуя— видимо, благодаря раскиданным по баллону соплам электротурбин. Гондол у них тоже не было— палуба и все механизмы интегрировалась внутрь несущей оболочки. По сути это и были автобусы, только летающие. А уж как организована была их стоянка!

Фактически поле рейсовиков находилось прямо за городской чертой— бок баллона АЭС фактически теперь нависал у нас над головой, и ничто не мешало разглядеть днище циклопической конструкции. А там находились многочисленные слоты-причалы для кажущихся на фоне станции малками возле взрослой рыбы рейсовых дирижаблей. Судя по всему, так была организована одновременная зарядка аккумуляторов. Внушает! И ставит всякие интересные вопросы по поводу безопасности подобного решения. Но, раз сделали— значит, как-то обеспечили…

На свой рейсовик мы успели— посадка уже началась, но на конечной длилась минут двадцать. И не удивительно: в отличии от обычного автобуса у этой штуки оказался еще и грузовой трюм. Куда летящий домой селяне не без переругивания между собой и пилотом, контролирующим пару заменяющих погрузчик грязноватых андроидов, затащили такую кучу скарба от рассады и до мешков с цементом, что я было решил: полёт сорвется по техническим причинам. Но нет.