Пещеры Красной реки. Листы каменной книги
(Исторические повести) - Сенак Клод - Страница 27

Лежа ничком на мокром глинистом берегу, Нум предался самым мрачным мыслям. Что ему теперь делать вдали от родного жилища? Чем кормиться, как защищаться от диких зверей? Как догнать наглых похитителей Яка, которые на своем большом и прочном плоту продолжают быстро спускаться по реке к неведомому морю?

Он представил себе на мгновение, что Большие Ступни уже расправились с Яком, и сердце его горестно сжалось. Закрыв лицо руками, Нум до крови закусил губу, чтобы не разрыдаться. Все кончено! Его мечте, такой заманчивой и прекрасной, не суждено осуществиться. Не будет в его жизни ни совместной охоты, ни преданной дружбы, ни чудесного союза между человеком и зверем. Мадаям снова придется в полном одиночестве вести суровую борьбу со слепыми и враждебными силами окружающей природы.

Словно живая, возникла перед его глазами острая черная мордочка потерянного друга, его умные преданные глаза, розовый язык, свешивавшийся между белых клыков, когда Як, запыхавшись от жары и быстрого бега, усаживался у ног Нума, прижимаясь к ним теплым боком и заглядывая хозяину в лицо. Бессознательным движением Нум протянул руку и, не открывая глаз, пробормотал:

— Дай лапу, волчок!

Холодные капли дождя упали на раскрытую ладонь мальчика, и он, тяжело вздохнув, сжал пальцы в кулак и прошептал:

— Як! Як! Где ты?

И вдруг, словно во сне, услышал далекий-далекий вой.

Нум как ужаленный вскочил на ноги. Струйки дождя стекали по его лицу, шум водопада стоял в ушах, река по-прежнему катила мимо него буйные воды, покрытые мелкой рябью дождевых капель… Значит, он не спит, значит, ему это не пригрезилось! Нум напряг слух, надеясь снова услышать этот странный, неведомо откуда долетевший до него вой. Но, кроме однотонного шороха дождя и отдаленного грохота водопада, ничего не уловил.

Отряхнувшись, как после купания, Нум тихо побрел вдоль берега по направлению к водопаду. Течение становилось все стремительнее, и скоро Нум увидел вдали радужное облако пены и водяных брызг, висевшее над тем местом, где воды реки низвергались с высокого обрыва. Низкорослые деревья, судорожно цеплявшиеся за прибрежные скалы, склоняли свои искривленные вершины над водопадом; нижние ветви мокли в пенящейся воде, которая, казалось, норовила оторвать их и унести с собой.

Нум скользнул под сень этих мощных деревьев, узловатые корни которых обвивались вокруг прибрежных валунов, словно гигантские змеи.

«Для того чтобы переправиться через водопад, — думал Нум, — Большие Ступни вынуждены были, вероятно, вытащить свой плот на берег, разгрузить его, снести тюки вниз, к подножию водопада, вернуться за плотом и перетащить его туда же по суше. Эта работа, несомненно, отняла у них немало времени, и, поскольку ночь уже приближалась, вполне возможно, что они выбрали именно это место для ночлега».

Нум продвигался вперед с бесконечными предосторожностями. Он знал, что шум водопада заглушает его шаги, но не хотел, чтобы рыжие человечки заметили его на высоком обрыве, и старался не раскачивать деревья и кустарники, сквозь которые продирался.

Скоро он достиг невысокого утеса, возвышавшегося над самым водопадом, глянул вниз — и в страхе отпрянул назад. Огромная масса пенистой, словно кипящей воды, стиснутая с обеих сторон отвесными Скалами, с грохотом неслась по узкому каменному коридору и в конце его стремительно падала вниз, разбиваясь на тысячи струй, подпрыгивая и крутясь, вскипая и клокоча. Над водопадом стояло плотное облако из мельчайших водяных капель.

Низвергнувшись вниз, Красная река, бурля и пенясь, мчалась дальше, ударяясь о гранитные скалы, постепенно замедлявшие ее бег, и затихала наконец, выплескиваясь маленькими волнами на низкий, отлогий берет, усыпанный белой галькой.

Преодолевая головокружение, Нум ухватился обеими руками за толстый корявый сук, склонился над бездной и, несмотря на туман и сгущающиеся сумерки, убедился, что не ошибся в своих предположениях.

Большие Ступни расположились лагерем ниже водопада, на отлогом берегу. Плот их лежал на белой гальке у самой воды, а чуть повыше его пылал костер, вокруг которого были сложены знакомые Нуму тюки из серебристого тюленьего меха. Рыжие человечки суетились вокруг костра, поджаривая на ужин какую-то дичь. Гоур что-то рассказывал своим подчиненным, азартно размахивая длинными руками. Волосы его отливали медью в свете костра.

Увидев вожака Больших Ступней, Нум задрожал. Что сделал с Яком этот трусливый, подлый и жестокий человек? Волчонка нигде не было видно: ни у костра, ни около плота. Наверное, его уже убили…

Вдруг Гоур поднялся с места. Отсюда, с высоты, он показался Нуму еще ниже и коренастее, чем на самом деле. С увесистой дубиной в одной руке и с каким-то куском — должно быть, мяса — в другой, рыжий вожак медленно направился к ольховой рощице, начинавшейся сразу же за галечной отмелью. Он вошел под своды деревьев, и Нум потерял его из виду. Мальчик отдал бы многое, чтобы узнать, зачем Гоуру понадобилось идти в эту рощу. Вытянувшись и почти повиснув над кипящей водой, он — смотрел, не отрываясь, на темную массу деревьев. Внезапно сквозь шум и грохот водопада до его ушей донесся пронзительный жалобный вопль. В одно мгновение Нум понял все. Як был привязан в рощице. Гоур принес ему еды, но волчонок, обезумев от ярости и страха, укусил своего похитителя. Теперь обозленный Гоур избивает беззащитного пленника дубиной…

Несмотря на оглушительный шум воды, Нуму казалось, что он слышит удары этой дубины, падавшие один за другим на спину его четвероногого друга. Теряя голову от бессильного гнева, мальчик готов был выпустить ветку дерева и дать водопаду увлечь себя вниз, в надежде, что бурлящий поток выбросит его прямо на галечник, в нескольких шагах от стоянки Больших Ступней. Он уже представил себе, как обрушивается, словно ураган, на их лагерь, сокрушая все на своем пути, чтобы отомстить за Яка…

К счастью, рассудок вовремя взял верх над бушевавшими в груди Нума чувствами. Увидев, что четверо оставшихся у костра людей тоже поднялись с места и направились к ольховой рощице — вероятно, для того, чтобы помочь своему вожаку истязать волчонка, — Нум вспомнил, что он один, что у него нет при себе никакого оружия, кроме каменного топорика, и понял, что, если даже ему удастся выбраться живым из водопада, Большие Ступни, впятером, расправятся с ним за несколько минут…

Он выпустил ветку и отступил под сень деревьев, стискивая голову руками. Он не хотел, не мог больше слышать истошного визга избиваемого волчонка. Сделав несколько шагов назад, Нум споткнулся об узловатый корень и упал. Он лежал без сил на холодной, мокрой земле, вытянувшись вдоль толстого, похожего на огромную змею, древесного корня и прижавшись щекой к шершавой влажной коре. Дерево все время еле уловимо вибрировало у самого его виска и, казалось, старалось передать мальчику хоть часть той стойкости и упорства, с каким оно боролось за свое право на жизнь, вцепившись корнями в прибрежные скалы у края бездны, ежеминутно готовой поглотить его…

Думая об этом, Нум вдруг устыдился своего малодушия, и мужество вернулось к нему. Он медленно поднялся на ноги и пробормотал:

— Я здесь, Як! Я здесь!

Отойдя от водопада, Нум осторожно спустился с обрыва и под прикрытием наступившей темноты подкрался к ольховой рощице. Костер на берегу догорал, бросая вокруг красноватые отсветы пламени. Плот уже был спущен на воду и загружен тюками. Большие Ступни, видимо, предпочитали ночевать не на суше, а посреди реки, где чувствовали себя в полной безопасности от ночных хищников. Они уже успели заснуть. Даже не сочли нужным выставить дозорного.

Нум продвигался медленно, вытянув вперед руки, чтобы не налететь впотьмах на дерево. Он совершенно не представлял себе местности и почти ничего не видел в густой тени деревьев, во мраке безлунной ночи. Пальцы мальчика ощупывали шершавые стволы деревьев, то и дело натыкаясь на острые сучки и колючки. Изодранные в кровь босые ступни горели огнем. Он слышал, как из-под ног с легким шорохом разбегаются какие-то зверьки, иногда касаясь на ходу его обнаженных икр. Дрожь пробегала по телу Нума всякий раз, когда он ощущал эти леденящие душу прикосновения. Стиснув зубы, чтобы не вскрикнуть от неожиданности, он продолжал идти вперед в кромешной тьме.