Сказка для взрослых (СИ) - Лисуков Владимир - Страница 34

За железной дверью обнаружилась довольно большая оружейная мастерская. Свет сюда попадал через несколько застеклённых бойниц.

Хозяин постелил на лавку потертую шкуру неясного происхождения и кивнул на неё нам с братом, а сам уселся на монументальный табурет из бруса. На такой же табурет была аккуратно расстелена относительно чистая тряпка и водружена бутыль тёмного стекла и четыре вместительные кружки.

Из притянутой из угла плетёной корзины с крышкой хозяин мастерской извлёк каравай хлеба, пару головок чеснока и круг копчёной колбасы.

Совершив все эти действия, великан вздохнул и сложил руки на животе.

Савва тоже сидел молча. Значит, так и надо

Через несколько минут скрипнула дверь и перед нами появился седой сухощавый шляхтич с небольшим шрамом на левой скуле. Заключив подошедшего к нему Сову в объятия, он произнёс хрипловатым голосом:

– Извини, Савва. Князь Дагабыш приехал сватать своего младшего сына за Магду. Распоряжается тут, как у себя дома. Магнат! Думает, гад, что я из него, если что, душу не вытрясу. Политика. Приходится терпеть.

– Я понимаю. Куда посоветуешь поставить обоз.

– Где обычно и ставь. Только заверните за перелесок, чтобы этим уродам видно не было. Вечером они уедут в Варшаву. Завтра сейм. Будем решать воевать с Россией или нет. Пару недель пособачимся и, как всегда, ничего не решив, разъедемся по домам.

Мы это вечером обсудим. Надо идти, а то ещё учудят чего, потом расхлёбывай.

Сказав это, пан Стысь исчез за дверью, а Савва, порывшись в карманах, достал пружину из блестящего металла и небольшой цилиндр чёрного цвета.

– Лучше, Илья, пока сделать не удалось. Но пружина надёжная. Тысячу выстрелов выдержит. С оптикой потренируешься и напишешь, что не так.

Просиявший Илья, осторожно, как величайшую драгоценность, забрал подарки, подошел к стене и достал из неё здоровенный камень, оказавшийся шкатулкой-тайником. Положив туда полученные предметы и поставив камень на место, он убрал лишнюю кружку, разлил в оставшиеся бордовое, слегка пенящееся содержимое бутыли и выжидающе посмотрел на Сову.

– За встречу. И чтобы всё у тебя получилось, – сказал Савва, и мы чокнулись кружками.

Вино оказалось удивительно приятным и вызвало зверский аппетит. Круг колбасы, больше напоминавший обод от телеги, исчез в мгновение ока. За ним здоровенный шмат сала и ещё одна бутыль вина, но уже терпкого зеленовато-золотистого цвета.

На самом интересном месте Савва прекратил попойку и, обнявшись с Ильёй, двинул на выход. Рукопожатие, доставшееся мне, не просто впечатлило. С трудом сохранил невозмутимый вид.

Сбегая по лестнице поинтересовался у Совы чего это хозяин мастерской всё время молчит? Немой что ли?

– Нет. Когда в прошлую эпидемию его жена умерла от оспы (ксёнз отговорил прививаться), перестал разговаривать. Мы потом поговорим об этом. Надо успеть обоз увеcти, пока «гости» пируют.

Стольный град. Приказ тёмных дел России. Кабинет мастера тёмных дел.

Лавр Игнатьевич Селиванов (князь, мастер тёмных дел России), Эрнест Францевич Гельмгольц (граф, заместитель мастера тёмных дел России по внутренним вопросам государства).

– … Докладывайте Эрнест Францевич, – мастер тёмных дел откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на собеседника.

– Можно я стоя? Так как-то удобнее.

Высокий и поджарый глава службы правопорядка всегда отличался завидной лёгкостью движений и «неусидчивостью», о которой уже начали складывать легенды. Совещания в своём ведомстве он проводил, прогуливаясь взад-вперёд вдоль стола, за которым сидели его подчинённые. Лишь в кабинете главы приказа этому «непоседе» приходилось идти на компромисс, переминаясь с ноги на ногу «пред светлыми очами» Его Сиятельства.

Данному компромиссу способствовала феноменальная память Эрнеста Францевича, которая позволяла ему не прибегать во время доклада к справкам и отчетам, которыми пользовался крайне редко. Если такое и случалось, то исключительно для демонстрации собеседнику точности своих отсылок к статистическому материалу или данным аналитики.

Вот и сейчас папки со служебными документами сиротливой стопкой остались лежать на столе докладчика.

– Кресло в вашем распоряжении. И так?

– Как всегда студенты и религиозные фанатики. Первые начитались работ Гендельса. «Светлое будущее» для них что-то вроде библии. В принципе ничего такого особенного: «все люди братья», «долой деспотию» ну, и «вся власть народу».

– То есть этим пустозвонам.

– Не совсем, Лавр Игнатьевич, пустозвонам. Иногда интересные мысли прорезаются, например, про «квалифицированную демократию».

– Это ещё что за зверь?

– Избирать может только тот, кто способен доказать свою достаточную квалификацию для того, чтобы делать выбор.

– Мудро. А как они себе такое представляют на практике?

– Да никак. Где это видано, чтобы смутьяны задумывались о практических последствиях того, что планируют. Да и толковых среди них по пальцам пересчитать можно. В лидерах одни нарциссы да горлопаны.

– И выгнать из Высшей школы нельзя. Станут мучениками, – вздохнул хозяин кабинета.

– Совершенно верно. Часть удаётся отвлечь проблемами с учёбой. Тех, кто потолковее – заманчивыми перспективами в науке. В целом процесс контролируемый и особых проблем не вызывает. Периодически, чтобы выпустили пар, организуем относительно безобидные бунты с умеренным материальным ущербом. В пределах согласованных смет. Заодно и мальчики мои тренируются.

– С этим ясно. Что у нас по религиозным фанатикам?

Докладчик отложил в сторону так и не раскрытую толстую синюю папку, под которой обнаружилась ещё более пухлая красная.

– На сегодняшний день, по большей части, это свои собственные кадры. Внушаемых психов всегда полно, а когда в мире не спокойно, они лезут из всех щелей. Плюс беженцы придумывают всякие мистические ужасы.

– Не очень то они и мистические.

– После многократных пересказов банальный летательный аппарат превращается в небесного огнедышащего монстра, посланного высшими силами для наказания не верящих в самозваного «пророка». С этими справляемся легко. Но появился новый тип смутьяна – условно говоря «тихо науськивающий».

– Впервые слышу. Во всяком случае в качестве массового явления, – мастера тёмных дел явно заинтересовала данная информация.

– Раньше мы с такими не встречались. Живет себе человек тихо и праведно. Сам не бунтует. Ходит в храм. Но, при этом, при первой возможности, зудит кому-то про ту же «кару небесную». А если находит благодарного слушателя – начинает ему ненавязчиво вкладывать в голову мысли про «прогнившую власть», «зажравшихся священников» и «надо что-то с этим делать». После достаточной обработки слушатель, совершенно самостоятельно, начинает «что-то делать». При этом его даже пытаются «удержать» от крамольных поступков, «спорят, отговаривают». В результате «слушатель» в тюрьме, а то и на плахе, а «науськиватель» вообще ни при чем.

– Как узнали?

– Аналитики вычислили центры влияния. Сопоставили – одна и та же схема.

– Домовые помогают?

– Нет. У мелких табу на вред хозяевам. Пошалить могут, а, чтобы нанести какой-то реальный ущерб, никогда. У них ментальный симбиоз с людьми.

– Причем тут вред?

– Они же не тупые. Донесут на хозяина. Мы его арестуем. Надо заводить нового. Но это для них очень болезненный процесс.

– А вы откуда знаете?

– Мой Вадя – весьма склонная к философским обобщениям личность.

– А общее что-то между этими центрами есть?

– Ищем.

– Что ещё?

– Мне это даже сложно сформулировать, но кто-то целенаправленно разрушает Баланс.

– Шутите?

– Нет. Это стало заметно только в последнее время. Тенденции ещё внешне не проявились, но в общественном развитии доминирует вектор поиска личного сиюминутного блага.

– А кто им не даёт? Пусть зарабатывают и имеют. Людей всюду не хватает. У моего главного повара хоромы побольше моих будут.