Глава клана. том 2 (СИ) - Шапочкин Александр Игоревич "Rayfon" - Страница 5

Самим же прибывшим, более чем охотно отдававшим торгашам свои деньги, приобретая необходимую им тёплую одежду по завышенным, почти грабительским ценам – было, зачастую, уже всё равно! Локомотив, почти никогда не шли напрямую из Полиса в полис, следуя в первую очередь приказам своего Адмирала и надобностями семьи, которая им владела, а их пассажиры, были просто купившими билет попутчиками, которым обещано было только питание, проживание и то, что состав точно заедет на нужную им станцию.

Так что бывало люди обживали свои купе вплоть до полугода, покуда кривая семьи перевозчиков не приведёт из в город, куда они стремились попасть. И всё это время прихваченные с собой деньги лежали в их карманах и кошелях мёртвым грузом, постепенно удаляясь от родного Полиса и теряя свою ценность. Так что быстро замёрзшие люди, с радостью приобретали себе в соответствии со своим статусом, а в особенности не скупились те, кто приехал в Казань, только для того чтобы дождаться очередной пересадки.

В прочем последние, надеялись, что дальнейшее их путешествие пройдёт куда как быстрее! Однако им предстояло прожить в вокзальной гостинице какое-то время, что бы найти Адмирала, который увезёт их либо в Европу, либо на восток, в Азию огибая Улальские горы, а потому это был их единственный шанс как следует прибрахлиться.

За испещрённой же барельефами стеной, отделявшей эту часть вокзала от той, в которой расположился конец локомотива, в это же время из грузовых вагонов вытаскивали сани и лощадей. Там, со снабжённых полозьями телег, на полустанках установленных на колёсные платформы, спешно перегружали грузы срочно доставленные из тат аулов Зелёной Зоны на телеги и паровики. А дальше, через небольшой мосток ведущий в домину «Бөркет капкасы» их отправляли уже в Полис.

И с той же платформы к домне «Күктәге күл» прямо по путям вытекал человеческий поток. Это были уже мужчины и женщины из местных аулов, по разным причинам решившие в сезон Уробороса приехать в Казань. Выгружая свои вещи из вагонов, и отчаянно гомоня, они следуя указаниям регуляторов Перевозчиков, спускались с перрона на специальный балкон, проложенный вдоль рельс, которые размером были больше любого человека и нестройной толпой постепенно перетекали в другую огромную кубическую башню Полиса-крепости.

Впрочем, даже в этой человеческой кутерьме, выделялись два парня, лет двадцати с виду, вполне себе московской наружности, которые были выше большинства приезжих почти на две головы. Шли они рядом, спокойно, о чём-то тихо переговариваясь друг с другом на неизвестном большинству приезжих языке западного соседа и никаких проблем соседям не доставляли. Однако когда на таможне подошла их очередь, мужчин быстренько и ловко скрутили «Шәһәр министрлары», как называли местных жандармов и утащили в отдельную комнату, дабы задать несколько вопросов.

Приезжие конечно этого не знали, но прибудь они на один из тех вокзалов, которые принимали семьи Перевозчиков с московского направления, подобных проблем у них не возникло бы. Однако после ряда успешных, спровоцированных и нет диверсий, проведённых москвичами в Казани, когда исполнители проникали в город вот так вот, с «чужого» направления, у властей Полиса появилась здоровая паранойя. Так что здоровяков ждала впереди очень неприятная пара дней, проведённая в тесном общении с дознавателями. А там уж по результатам, «Малый суд» домины должен был решить, станут ли они за свои грехи рабами или останутся свободными резидентами как и остальные приезжие.

В то же самое время, как два «больших» парня после небольшой но умелой ломки, начали отвечать на вопросы, а платформа первого класса опустела от продавцов и бывших «неодарённых» пассажиров, раздвинулись двери вагона для «одарённых». Приезжих чародеев, как бы они себя не называли там в южных полисах.

Их в этот раз было не очень много. Однако когда уже казалось, что все вышли, на пирон, легко перепрыгнув специально сделанную данной семьёй Перевозчиков почти двухметровую щель между платформой и вагоном, опустилась небольшая девичья фигурка в странных одеждах.

Девушка, а точнее ещё девочка, ибо была она практически ребёнком, на вид, лет двенадцати от роду, огляделась. Поставила рядом с собой небольшой сундучок с приделанной к верхней крышке ручкой и нахмурилась, достав из мешочка висевшего на поясе, небольшой, чуть смявшийся, но до этого аккуратно сложенный лист бумаги.

Одета она была во множество тонких платьев из шёлка, а голова покрыта свисающим на грудь капюшоном или платком, так ловко и красиво повязанным, что определить было трудно. Холод её не беспокоил, а пронзительного, фиолетового цвета, казалось бы светящиеся глаза, быстро обшаривали опустевший пирон.

Наконец, она заметила, вышедшую из жилого вагона семьи владеющей Локомотивом долговязую фигуру Перевозчика и подхватив свой сундучок, направилась прямо к нему. Существо, которое возможно было человеком, а может быть и нет, ибо без одежды и маски их мало кто видел, довольно сильно удивилось. И, похоже, даже немного испугалось, когда к нему обратился людской детёныш, да ещё и одарённый. Впрочем, малявке было всё равно.

– Я хотеть… чтобы вы, помочь… мня, найти, клян Батжовфа, – прочитала девочка с бумажки и а затем, так как на записке не осталось других транскрибированных нянькой по древнему учебнику слов для этого разговора, быстро произнесла на явно привычном ей тегеранском-фарси. – У них такие же глаза как у меня, только зелёные. За помощь, плачу в золоте. Я на перроне, так что это – сделка!

– Это будет стоить дорого… ребёнок, – медленно, неохотно, но к облегчению девочки на её родном языке, но с диким акцентом, ответил Перевозчик.

– Я к этому готова, – поджав губки и хмуро уставившись на нависающею над ней непропорциональную фигуру, ответила девочка.

– Тогда я иду говорить с нашим Адмиралом, – произнесло существо и подойдя к уже закрывшейся двери жилого вагона что-то протрубило и прохрюкало в голосовой раструб приделанный возле входа.

Самира, а именно так звали ребёнка, только покрепче сжала кулачки, стараясь, чтобы детские страхи, а Перевозчиков она маленькой очень боялась, не вылезли наружу. Впрочем, сейчас, себя она считала уже взрослой. Малышка, три месяца самостоятельно, не капризничая, жила в четырёх стенах называемых долговязыми уродами «купе для одарённых». И в этой же консервной банке, благо нянечке получилось выкупить для неё все шесть мест, училась, спала, ела, обтиралась самостоятельно мокрой тряпкой и плакала вечерами в жутко воняющую с самого начала подушку.

Никаких других вариантов, кроме как быть «сильной», у Самиры собственно и не было, начиная с тех пор как дядя Алияр убил её отца, своего старшего брата и захватил власть в клане. С тех пор, оставаться на родине она не могла… помощи, ждать было не от кого, слишком уж все в Тигеране было переплетено и запутано, а враждебный ей ныне, родной клан фиолетовоглазых желал девочке только смерти.

Именно по этой причине, она и доверилась легенде описанной в древних книгах, из раздела библиотеки, вход в который имелся только у главной семьи. Ибо говорилось там, что их клан не изначальный. Что много-много сотен лет назад, ушли они, обладающие фиолетовым взглядом из семьи изначальной. Далеко на юг!

А там, на таинственном севере, остались их зеленоглазые предки. И это была та соломинка, за которую девочка была рада ухватиться, уж коли теперь, её родной клан жаждал её собственной крови. И укрывавшая её несколько месяцев до поездки няня-рабыня, всецело преданная своей воспитаннице, даже нашла газету, привезённую из дальних земель, где по её мнению имелась подсказка. Она даже некий «Мозкофскый» язык начала благодаря словарям учить… И филетовоглазой, было действительно очень жаль, что во время бегства, от погони смогла уйти только одна Самира. Потому как няня бросилась на предназначавшийся падшей наследнице испепеляющий луч, а сама девочка успела забежать в двери вокзала