Инквизитор поневоле (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер" - Страница 8

— Трепло, — с презрением в голосе бросил Чутан, а Зауб, покосившись на него, пробормотал в ответ:

— Тебе хорошо говорить, у тебя положение, деньги и родители-маги. А я — первый маг в семье.

«Значит, не только я засёк Иквуса за перемещением во вложенное пространство, — между тем думал я. — Ну и как мне этих пареньков от него отвадить?»

Тут вдруг кольцо на пальце меня ощутимо кольнуло, словно ему не понравилось что-то. Я потёр иероглиф пальцем другой руки и снова почувствовал недовольное покалывание. Не знаю почему, но я каким-то неизвестным образом понимал, что оно именно недовольное. А затем с лёгким шоком и удивлением осознал, что кольцу просто не нравятся мои мысли.

«Такой артефакт в руках студентов — это тоже неправильно», — мысленно произнёс я и ощутил, что покалывание стало слабей. Чуть расслабился. А затем, посмотрев на парней, объявил:

— Значит так. Артефакт я забираю. Временно! — остановил я готового взорваться возмущением Хмару. — По поводу завхоза — я вас услышал, но дальнейшую слежку вам запрещаю, этим вопросом займётся инквизиция.

— Блин… Отец меня убьёт, — помотав головой, протянул паренёк, а я, морщась от вновь заколовшего словно током кольца, мысленно пообещал: «Займусь, правда займусь».

Ну и напоследок добавил:

— Архимагу и в администрацию академии я, так и быть, сообщать не буду.

— Спасибо, святой отец! — мигом просиял Рифу.

— Пожалуйста. А теперь взяли сундук и потащили.

— Куда?

Чуть приподняв бровь, я посмотрел на задавшего этот вопрос Чутана и сказал с лёгкой иронией:

— Ко мне, естественно. А вы что, думали, я сам к себе эту тяжесть попру?

Отправив парней восвояси, я засел перед артефактом слежения и в который раз хмыкнул, удивляясь, до чего дошла магическая наука. Кое-как раскрутив неохотно выдающего семейные секреты Хмару на инструкцию по эксплуатации, я активировал лёгким касанием большой плоский кристалл в вершине устройства и полюбовался на всплывшее над ним объёмное трёхмерное изображение академии. Картинку можно было вращать, отдалять, приближать. Максимальный радиус составлял километра три, захватывая помимо академии ещё и часть города. Причём если приблизить сильно, можно было даже видеть людей, что светились в тепловом диапазоне. Артефакт показывал их в реальном времени.

Я достал из сундука ещё один кристалл, навёл навершием на себя и произнёс:

— Ширяев Павел, фиксация.

Посмотрев на укрупнённое изображение мужского общежития, с чувством лёгкого удовлетворения увидел, как над ярким огоньком на чердаке появилась надпись: «Ширяев Павел».

Всё, теперь, куда бы я ни пошел, стоит назвать моё имя артефакту, и он тут же найдёт меня, если я в зоне его действия.

Возможности широчайшие. Правда, я ещё не придумал, зачем они мне, ну да, авось, в будущем пригодятся, хоть бы и за теми же султанскими подданными следить. А куда ходит завхоз — я знал и так.

Погасив артефакт и закрыв крышку сундука, я ещё раз потёр так и не переставшее колоться кольцо и, со вздохом достав «Наставления инквизитору», плюхнулся с ними на кровать, читать. Надо же, в конце-то концов, понять, что это такое и как с этим жить дальше.

А уже через полчаса чтения я отложил книжку и смачно выругался. Оказывается, символ инквизитора является не только защитным артефактом и источником инквизиторской магии, но ещё и своего рода детектором правильности совершаемых поступков и действий. Фраза корявая, но суть была именно такой. За откровенно преступное деяние инквизитор мог неслабо так отхватить от собственного кольца. Вплоть до самой натуральной смерти. Поэтому среди инквизиторов преступников не водилось.

За ошибки и заблуждения наказания, конечно, не имелось, все могут ошибаться, но вот бездействия кольцо не прощало. Похоже, та тайная деятельность завхоза, о которой я знал, кольцом воспринималась как незаконная, и оно подгоняло меня к активным действиям. И судя по прочитанному, чем дольше я с этим буду тянуть, тем сильнее оно станет долбить меня током. Перспективочка не очень, я вам скажу.

В общем, просто так пройти мимо совершаемого преступления и правонарушения я теперь физически не могу — кольцо не даст. А значит, отсидеться не получится.

Тут меня кольнуло особенно сильно, и я, подскочив как ужаленный, завопил:

— Да иду я уже, иду!

После чего, несмотря на опустившуюся на город ночь, побрёл к тайному проходу в лабораторию Иквуса, пробормотав на ходу:

— Покоя мне теперь точно не будет. Тут же каждый второй в чём-нибудь да замешан.

Кто-то, где-то, с кем-то.

— У инквизиторов новое оружие.

— Очередное?

— Ирония тут неуместна.

— Всё так серьёзно?

— Более чем.

— От кого информация?

— От агента «Двацатый». Не морщись, я же не виноват, что он безграмотный, сам так псевдоним записал. Теперь уже не исправишь.

— И что он видел?

— Не только видел. Прочувствовал на себе. Артефакт, стреляющий небольшими огненными шарами.

— Насколько небольшими?

— Не больше кулака.

— Ну и? Такие даже щит первого класса удержит.

— У них на ковролёте третьего класса стоял. Двацатый говорит, что пробило почти сразу.

— Это как?

— А вот так. За несколько секунд около двух десятков попаданий. Щит просто лопнул. Выжили по чистой случайности.

— Это точно был один артефакт?

— Точно.

— Ты понимаешь, что это значит?

— Более чем.

— Ладно, ступай. Я доложу куда надо.

В лабораторию Иквуса я попал легко, проход был всё там же. Спустился по ступенькам вниз, прошёл булькающее, капающее и бегущее по стеклянным трубочкам хозяйство и без стука вошёл в кабинет.

Остановившись сразу за порогом, я оглядел задумчиво сидящего в кресле завхоза и, тихо вздохнув, сказал:

— Ну здравствуй, Сева.

— Здравствуй… — негромко ответил тот.

Он был одет в неизменный свой чёрный и безупречно сидящий на нём камзол, что вызывал во мне постоянную зависть. Спокойный и хладнокровный — даже моё появление не смогло поколебать его уверенность в себе. Хотел бы я быть таким.

Неторопливо поднявшись, Иквус пробежался взором по моим одеяниям инквизитора и чуть замер на кольце. Взглянув затем мне в глаза, сообщил:

— Когда я узнал, кем ты стал, то сразу понял, что ты здесь появишься.

Я пожал плечами, чуть вымученно улыбнувшись.

— Я просто не мог по-другому.

— Знаю, — ответил он. Полувопросительно-полуутвердительно произнёс: — Кольцо, да?

— Да, — кивнул я.

— Что ж, когда-нибудь это должно было закончиться.

Я немного напрягся после таких его слов, но завхоз, выйдя из-за стола, просто обошёл меня, выходя в лабораторию. Потянувшись за ним, я увидел, как он, пройдя к дальнему столу, тушит реторты под колбами. Затем буквально один пасс рукой — и вся посуда вместе с содержимым взмывает в воздух и с хрустом спрессовывается в единый пульсирующий шар. Ещё миг, и шар проваливается в открывшуюся воронку портала, исчезая без следа, оставляя девственно чистый стол.

На мой немой вопрос Иквус кривовато ухмыльнулся и заявил:

— От некоторых вещей надо избавляться решительно и без сожалений, чтобы жить дальше, а не мучаться угрызениями совести.

Тут, вспомнив о ломке, которая ждёт всех подсевших на завхозовский элексир, я всполошился:

— Погоди, а что же будет со всеми-то? Ты ведь сам говорил, резко отменять прием нельзя!

— Нельзя, — ответил тот. — Но это — уже твоя проблема.

— Блин, да как так-то! — возопил я, не ожидавший такой подлости от почти товарища, каковым я с некоторых пор считал завхоза.

— Думаешь, я сделал это назло тебе? — повернулся ко мне Иквус. — Нет. Не сделай я этого, и тебе пришлось бы делать самому.

И я вдруг понял, что он прав. Вряд ли кольцо позволило бы оставить производство наркотика как есть, тем более, что я и сам в глубине души считал это неправильным.