Наследие Сири (СИ) - Брай Марьяна - Страница 41

Примерно пятнадцать лет назад, говоришь? Хм. Севар в молодости жили в торфяных избушках, просто в сложенных из слоев торфа домиках с крышей из дерна. Они жили только овцами, и есть их не торопились, потому что шерсть была практически единственной обменной монетой. Овцы жили с ними в доме. Все лето они заготавливали для них корм, растили ол, осенью стригли овец, а зимой только и делали, что рубили дрова в свой жадный костер, который грел только тогда, когда сидишь возле него. Побережье большого моря жило рыбой и их каменные дома продували ветра. Мужчины ходили в море, и часто погибали там. У Севара были маленькие Бран и Бор, когда они начали ставить деревянные столбы в землю, и скреплять их между собой стесанными бревнами — горбылем. Ага, и среди этого вот мрака, с севера на юг приходит миссия? Спасибо, Севар, за свои рассказы Юте по вечерам, под которые я сладко засыпала, запоминая вашу историю.

Под утро я заснула прямо на полу. Сига проснулась, и перевела меня в кровать. Обняла меня, и вышла из комнаты. Я радовалась, что я не одна, с Сигой можно сварить кашу — она верит в то, что можно поменять все, и что наступит время, когда она вернется домой к родителям и сестрам.

Разбудили меня уже после обеда — солнце светило в окно. Сига принесла одежду — брюки и рубашку, похожие на те, что были на Ониси, видимо этот писк моды уже отдавал концы, и к весне введут новинки. Я спросила, можно ли мне посмотреть город, на что Сига ответила, что лучше не выходить из комнаты до встречи с одрусом. Меня тяготило сидение на одном месте. Я разглядывала охранников, что ходили под окном, жаль из окна нет вида на долину с виноградниками, этот забор был скучнейшим. Я с нетерпением ждала вечера.

Когда начало смеркаться, ко мне пришла старая змея Шанари, она улыбалась мне с одолжением, и несла очередную ересь о том, что их земли — практически рай. Я молча раскидала пыжик на своей голове, который уже вполне отрос, и мог претендовать на звание «мини карэ». Надела тапочки, и сделала два больших глотка из кружки с вином.

Мне подали плащ, я не стала спорить, надела его, накинула капюшон, но не натянула его до конца. Сейчас я видела тощий зад Шанари, за которой следовала, а не только пятки, как вчера. Вино начинало работать, и оно придало мне уверенности в себе, раскрепощало мои мысли с каждой секундой все больше. Надеюсь, и язык мой не подведет. Только им я владела мастерски в своем прошлом мире, ну, еще умела вязать носки. Сейчас меня вывезет только язык.

Спустились по лестнице, прошли зал с каменным полом, вышли на улицу, обошли здание и пошли вдоль него. Остановились перед круглой башенкой во дворе, вошли в нее, поднялись по лестнице примерно два этажа, и остановились перед дверью.

— Туда ты пойдешь одна, Сири, тебя позовут — змея щурила глаза, — ты выйдешь отсюда или с охраной, или с одрусом, как уважаемый человек. — она чуть наклонила голову, отвернулась, и начала спускаться по лестнице, я скинула колпак, и представила как она летит вниз по лестнице, улыбнулась, вспомнила госэкзамен, который сдала на отлично только потому, что этот билет за месяц написала и повесила в туалете на двери. На экзамене я просто закрывала глаза, и по памяти переписывала предложения. Слово в слово. Все будет нормально.

— Тала Сири, проходите на суд одрусов, — дверь открыл лысый охранник, боженька, сколько апломба! Он пропустил меня, и закрыл за мной дверь снаружи. Это был замечательный круглый лофт. По периметру стеклянные окна от пола до потолка, на полу плитняк, что в первом здании, но тут и там лежат шкуры, из подушек собраны подобия диванов, на которых сидят пять мужчин и три женщины. Женщины в брюках, как я, мужчины в длинных рубахах. Ониси и Мальяна я узнала сразу. На низких столиках кувшины, фрукты, в стеклянных кружках, видимо, вино. Бокалы было слабо придумать? Они явно навеселе.

— Сири, добро пожаловать в наши земли, — на встречу мне поднялся незнакомый мужчина. — мы много о тебе слышали, и решили, что ты будешь рада присоединиться к нам. Я одрус Ваал, советник правителя Улааля.

— Вы сами это решили, а не было мысли, что я могла быть против, или меня не устроят ваши условия? — я разглядывала высокого светловолосого, но с хорошим, ровным загаром мужчину. — Или может, мне нравилось жить на севере, но вы не подумали об этом, правда?

— Мы уверены, ты не пожалеешь! С твоими талантами, ты станешь одной из самых достойных женщин этих земель. — он подошел ко мне вплотную. Выше меня на полголовы, взгляд уверенный, но не мудрый для его возраста и статуса — было в нем что-то от нувориша, или пацана, которому приходилось много работать, и вдруг, в руки упали власть или деньги. Он играючи воспринимал обстановку, хотел куража, и хотел быть в центре внимания — говорил громко и нарастяг, много жестикулировал. Самолюбование и уверенность в своем превосходстве — вот и вся характеристика.

— Я поражена даже тем, что видела вокруг, это красивые земли, одрус Ваал. Только не знаю, чем я могу быть полезна этим землям. — да, надо менять характер разговора, вспомни, как легко подписывали договоры самовлюбленные бизнесмены, когда ты ими восхищалась, когда пищала от восторга от их идей, попахивающих безумием!

До того, как прийти в сценаристы я прошла пусть от социального психолога, получив образование после первого развода, но не найдя там ни денег, ни радости, а только выгорание, ушла на нивы менеджмента и управления. Вот тогда меня занесло в продюсеры, где из руководителя отдела продаж я с трепетом к озвученной картинке, ушла в мир обсуждения сценариев, доработки и согласования. А потом, как всегда, совершенно случайно, мне пришлось доработать сценарий, чтобы быстрее согласовать, и сорвать куш с оплаты. Это было моментом, когда я услышала бабочек в животе, именно услышала, а не почувствовала, как звенят их крылья из колокольчиков, как они заполняют голову идеями. В тот момент мне стало плевать на деньги, потому что тогда я нашла себя.

Вот так как он сейчас, вели себя люди, что сорвали джекпот, или получили доступ к власти. И наслаждаются своим образом, лелеют себя в нем. Они — сплошное слабое место, если рядом появится человек, который знает о их сути.

Он повернулся на пятках, красиво выгнул руки, и словно пастырь, которому внемлет паства, обратился уже к своим людям:

— Вы все знаете, что эта женщина с севера удивила меня, но она считает, что больше ей нечего дать нам, как же нам поступить, чтобы она могла раскрыться, чтобы она могла быть с нами, быть полезной этой земле? — слушатели действительно вслушивались в его слова, и мне сложно было определить — подыгрывают они, или правда, так восторженно внимают его «слову».

— Нужно рассказать, и показать, что мы имеем, к чему пришли за последние холода, ведь там, на севере, у людей нет времени развивать и облагораживать свои земли, думать о будущем. — встал, и направился к нам Мальян — еще один содрогатель воздуха ртом, ну ничего, ты дело говоришь, престарелый Маленький Мук, дело говоришь.

— Да, вы правы, Мальян, мне нужно больше увидеть, но уже сейчас, когда я видела только свою комнату с прекрасным видом на стену, у меня есть предложения, что могут внести радость в вашу жизнь. Только, я хочу поближе узнать ваш город, мне интересно — что вы имеете, чего нет на севере, чем занимаются люди, что выращивают на ваших землях. — я пыталась подражать поведению Ваала, и говорить заинтересованно.

— С завтрашнего дня тебе дадут людей, которые расскажут и покажут все, что возможно. А пока, присоединяйся к нам — сейчас принесут ужин, и я познакомлю тебя с нашими одрусами, — дверь после его слов отворилась, словно за дверью стояли, прижав ухо, и ждали отмашки, внесли столики, скатерти, ножи, потом сразу на них начали водружать блюда с рыбой и птицей, зелень, фрукты, появились свежие стеклянные кружки, кофейники.

Ваал указал мне на диванчик, но он оказался очень низок, пришлось усесться, подогнув колени. Рядом со мной уселся Мальян. Низкие столики были уставлены большими блюдами, но тарелок для каждого не предполагалось, и тут началось самое интересное — куски мяса и птицы кромсали руками, укладывали на тонкий кусок хлеба, предварительно намазанный мягким сыром, добавляли листы зелени, накрывали еще одним ломтем хлеба и ели, держа в руках. Сэндвич, мать моя, это был сэндвич!