Наследие Сири (СИ) - Брай Марьяна - Страница 36

Хлопок, еще один хлопок. Пахнет корицей и кофе. Кофе, кофе! Я дома! Почему меня так качает, где я. Глаза открываются с трудом, дребезжащий свет, но это не свеча. Это лампадка, такая была у бабушки, она зажигала ее по утрам, чтобы поминать умерших. Длинная стеклянная трубка, в ней шнурок — фитиль, он торчит сильно, и чадит. Я в комнате без окон, и меня сильно качает. Не сани, не телега. Очень плавно. Лодка! Над головой шаги, стук весел о воду — много весел.

Глаза разлепила, надо мной стоит эта девушка, как же ее зовут, на зло, в памяти только Белка и Стрелка…волосы в хвосте сзади. Мягкая ткань черного платья струится до колен, а под ними становится штанами, которые до щиколоток плотно обтягивают красивые голени. Низкие кожаные тапочки мехом внутрь, безрукавка до талии. Брючный костюм тебе идет больше, девочка.

— Ониси, меня зовут Ониси, — произносит это, делая одолжение, и подает мне кружку. Красивую, тонкую, стеклянную, расписанную вручную, орнамент незнакомый, но органичный, и законченный, ни добавить, ни убавить. — Это отвар нари, он поможет тебе плыть.

— Что за гадость вы мне дали вчера, Ониси? Почему я была во сне? — я отпила из чашки, это действительно был кофе, только вот портило его сочетание с медом. Это гадко. — можно мне отвар без меда, я не люблю сладкое, мне надо без меда!

— Принеси без меда, — она крикнула в темноту за спину, и оттуда вынырнула девушка. Белокожая, голубоглазая, на голову накручены ткани, зеленое платье до колен, прямое как рубах, на груди три пуговицы. Сверху меховая куртка типа пиджака, расстегнута, овчиной внутрь, мех стриженный. На ногах сапоги. Это служанка или рабыня? Она не сильно забита, и одета хорошо. А еще, по сути, они мне прислуживают! Или меня еще не до конца продали, или я знаю что-то важное, как им кажется, и эта часть представления — пряник. Каким же будет кнут? Она будет лить на меня раскаленное железо с такой-же безупречной улыбкой, что сейчас наливает кофе из кофейника в новую кружку.

— Вот, без меда, я оставлю его здесь, — она поставила небольшой чайничек без крышки на низкий и широкий столик, — и если ты захочешь, можешь налить сама. Это Фари — моя служанка, а твою зовут Оми, она сейчас принесет одежду, и нагреет немного воды, чтобы ты помылась.

Фари — явно моя землячка, а вот Оми будет из ваших, даю зуб, вы не позволите мне оставаться со своими. И в этот момент вошла женщина. В моей старой жизни она бы украшала обложки модных журналов — безупречная матовая кожа чуть светлее цвета кожи Ониси, глаза как у пантеры, да и все ее движения были кошачьими, размеренными и томными. Волосы завязаны тканью, как и у первой девушки. Но на ней были брюки типа галифе, сапоги до колена с меховой оторочкой, Заправленная в брюки рубашка с тремя пуговицами, как верх платья Фари, Сверху был накинут теплый тканый плед. Она казалась девушкой из нашего времени.

— Тала Ониси, — Оми опустила глаза перед Ониси, и я вспомнила, как Ониси несли в клетке на берег, — все готово, я могу закончить дела? — она поклонилась перед ней, ожидая ее разрешения.

— Да, Оми, сделай все правильно, и не отходи от нашей гостьи, — я через край чашки видела, как она сверкнула глазами, делая акцент на том, что за мной нужно смотреть безотрывно, — сегодня не выходите, если что-то понадобится, за дверью есть люди, пусть позовут меня.

— Отдыхай, Сири, скоро принесут еду, я вижу, тебе понравился нари, — она улыбнулась снисходительно, — много лучше не пить, голова будет мутной, как вода весной, — она кавнула Фари, которая стояла столбом в темном углу рядом с Оми, и они поднялись по лестнице, открылась дверь, как будто там за ней прислушиваются к каждому шагу.

— Я помогу помыться, и одеться в чистое, тала Сири, — Оми не смотрела мне в глаза, как не смотрела в глаза Ониси, мне бы разобраться в их социальном строе, и понять — кто эти девушки.

Я улыбнулась, и сказала, что хочу немного еще полежать, она опустила голову и отошла в темный угол. Потолок был низким, стоять можно было только чуть наклонив голову. Ростом Ониси, примерно, как я, но стояла она, широко расставив ноги, и сложив руки на груди. Думаю, для того, чтобы не повторять позу служанок, не наклонять головы книзу. Кофе был немного пережарен, но это был кофе — хоть какая-то радость.

Ведро горячей воды и мыло сделали мир вокруг еще приятнее. Деревянная небольшая ванна, в которую меня усадила Оми, была маленькой, и колени пришлось подтянуть к подбородку. Помыть себя я не дала, лучше сама. Было холодно, и я торопила ее поливать меня водой. Но голову с мылом она помассировала и промыла чистой водой, а после, нанесла на волосы очень ароматное масло, похожее на аргановое. Незнакомая девушка принесла еще одно ведро, и Оми полила на меня, давая ополоснуться. На кровати лежало мягкое полотенце, мягкие, но видно, ношенные черные брюки из тканого хлопка, черная рубашка и меховая куртка из овчины, теплые тапочки, как у Ониси.

Она вытерла мне голову, и начала подавать вещи. В каюте было холодно, и как только вода перестала литься на плечи, кожа покрылась мурашками. Девушка, что приносила воду, теперь вычерпывала ее, и подавала наверх, в дверь, обратно ей возвращали пустое ведро. Она помыла ванну, протерла, и ушла, поклонившись мне. Она тоже была светлой. Может северяне здесь рабы? Оми достаточно шустро подгоняла ее.

Как только я оделась, в дверь постучали, Оми поднялась по трапу, и взяла корзину, принесла ее к столу, и начала выставлять содержимое. Там была миска с супом, вроде нашего лагмана. Или это не лапша? Белый хлеб, крынка, размером с кулак, с чем-то белым, похожим на сметану, и кусок жаренного на углях куриного мяса. Богато, ничего не скажешь.

Лагман оказался действительно почти лагманом, только специи были не знакомыми, но баранина и лапша были как наши. Сметана оказалась чем-то типа мягкого творожного сыра, творог был немного проварен, и консистенция его была близкой к густой сметане. Лапшу я проглотила сразу, а вот на все остальное меня не хватило, и я попросила Оми оставить еду здесь.

Над головой больше не скрипели и не плескались о воду весла. Но мы достаточно быстро двигались — инерция чувствовалась. Я никогда не путешествовала по воде, и боялась, что начнет укачивать.

Спать нужно было одетыми. Сшитые из нескольких овчин одеяла достаточно хорошо держали тепло. Оми опустила настил, щит, который днем был приставлен к стене. Она погасила огонь, бросила на настил шкуру, а второй, почти как у меня, укрылась. Но сначала она сидела и прислушивалась ко мне. Я лежала лицом к ней, но на голову накинула угол шкуры. в щелку были видны все ее движения. Брюки, перед тем как лечь, она сняла, рубашка, что была заправлена в брюки, оказалась длинной, почти до колена. В брюках она частично играла роль белья. Мда, трусов вы изобразить не догадались, а вот за красотой гонитесь нещадно.

Значит, с лапаха меня перенесли на корабль когда я спала в каком-то опиумном сне, и ночь, и часть дня я проспала здесь в каюте — они хотели, чтобы я не запомнила направления, или просто, чтобы не мешалась под ногами? Голова после кофе была светлой, как никогда, сна не было. На верху редко кто-то разговаривал, но слов разобрать было нельзя. Оми спала, накрывшись с головой.

За стеной хлопнула дверь, и мужчина попросил принести ему свет и карты. Я вся стала слухом. Голос принадлежал Жаману. Он говорил кому-то, что мы должны прибавить скорость, как только станет светло, попросил разбудить его рано, а потом хлопнула дверь, и все затихло. Он начал напевать незнакомый мне мотив, в голове рисовались картинки, что он сидит на кровати, раздевается, готовится ко сну. Понятно, он больше моряк, может быть хозяин корабля, Мальян — купец, а роль Ониси мне совершенно не понятна. Может быть у них нет особого давления на женщин, и они, в зависимости от своего статуса, занимают равное положение с мужчинами? Нет, для такого уровня развития, еще очень рано. Пока все решала только сила, мужчины не сдавали свою власть над женщиной. Даже там, где правили женщины, остальные имели прав не больше, чем ребенок, и умом приближались к ним.