V - значит наvсегда (СИ) - Либра Нюта - Страница 15

В первые минуты, когда Иви осознала, что Скотт действительно мёртв, то решила, что это она каким-то образом попала в него, выстрелив из его же пистолета. Девушка впала в панику и дрожащими руками принялась вертеть обмякшее тело, чтобы отыскать следы пуль. Но ни их, ни крови, ни каких-либо других ран или повреждений не обнаружилось. И пока девушка сидела на мокрой траве, не зная, что ей делать дальше, один из случайных прохожих вызвал полицию, и она снова оказалась в кабинете Грэтхема. Иви провела две ночи в сырой и скучной камере и уже начала подумывать, не вернуться ли ей снова в участок, чтобы перекантоваться за решёткой неделю-другую. Вызволить её из трудной ситуации как всегда не преминул Эрик, который собирался в скором времени вернуть себе свои полномочия и отправить доставалу-Грэтхема куда-нибудь подальше. Финч продлил посещения психиатра, так что Иви спаслась. Правда, приёмы должны были начаться не раньше, чем через неделю.

И кстати, о психиатре… Иви сделала несколько широких шагов и, резко повернувшись на каблуках, отчего подол её пальто закружился вокруг стройных ног, обтянутых термоколготками, посмотрела на маленькие окна, расположенные на третьем этаже неприметного кирпичного здания. Свет по-прежнему горел. Значит, он ещё не ушёл.

Девушка вошла в здание и, пропустив мимо ушей протесты и ехидные замечания дежурных, поднялась в кабинет психиатра. Он протирал шахматные фигуры, переставляя их с места на место и напевая довольно странную песенку:

— Прожил я жизнь обычно, и на закате века

Открылась истина, и вдруг я ужаснулся:

Прекрасней нет того на свете человека,

Что спятил, сбрендил иль рехнулся.

Иви постояла у входа и, осознав, что её присутствие ещё не заметили, неловко кашлянула. Доктор прекратил петь и, не поворачивая головы, произнёс:

— Приветствую вас, Мисс Хэммонд. Я давно вас ожидаю.

— Меня? — озадаченно переспросила девушка, — Откуда вы знали, что я приду?

— А почему бы вам не прийти?

— Действительно, — подтвердила Иви, — почему бы мне не прийти? Ведь я связалась с отъявленным психопатом, участвовала в его преступлениях, даже посодействовала взрыву парламента.

— Мисс Хэммонд, — вмешался доктор, совершенно не стараясь скрыть упрёка в своём голосе, — вы не должны идти на поводу у всех этих прихлебал, которые мнят себя высшей властью. Благодаря вам этот мир изменился к лучшему. Пусть и на короткое время.

Иви призадумалась и поняла, что в словах доктора есть смысл. Немного приободрившись, девушка прошла в глубь кабинета и уютно расположилась в том самом кресле, в котором сидела в первую встречу с психиатром. Теперь мягкие игрушки, засохшие цветы и необычный столик в центре не казались ей такими уж странными и непривычными, а их владелец столь тронутым и несерьёзным. Доктор тем временем протёр последнюю шахматную фигуру (это была чёрная ладья) и, наконец, повернулся к пациентке лицом:

— Что вас беспокоит?

— Признаться, многие вещи не дают мне покоя. Например, то, что где бы я ни появилась, всюду происходит что-то ужасное. Или, что меня выставили из собственного дома, и мне некуда пойти. Но больше всего меня тревожит то, что прошёл уже год, а я никак не могу забыть дорогого мне человека.

Доктор внимательно рассматривал лицо Иви, и девушка поспешила опустить глаза, чтобы он не увидел в них горстки слёз. Но, судя по тому, как психиатр нахмурился, он всё-таки сумел уловить её настроение.

— Я и попрощаться с ним толком не успела, — с трудом пересиливая себя, чтобы не разрыдаться, проговорила девушка. Доктор тяжело вздохнул и, опёршись на длинную трость, медленно прошёлся из одного угла комнаты в другой. При этом он жутко хромал и походил на подпрыгивающего пингвина. Иви шмыгнула носом. На этот раз она попыталась не расхохотаться от пришедших в голову сравнений.

— Закройте глаза, Мисс Хэммонд, — приказал врач.

Иви повиновалась, хоть и не сразу.

— А теперь скажите мне то, что бы вы хотели сказать ему в тот день.

— Но, — Иви быстро распахнула глаза и удивлённо уставилась на доктора. Разве болтовня с тем, кто якобы напоминает человека, по которому ты тоскуешь, может избавить от пустоты, образовавшейся внутри?

— Может, — ответил психиатр на невысказанный вопрос девушки. Иви нахмурилась, походя на маленького обиженного ребёнка, у которого только что отобрали конфету. Доктор невинно повёл бровью, показывая тем самым, что это будет нетрудно. Девушка сделала несколько глубоких вдохов и снова закрыла глаза. Но она ни произнесла ни слова. Доносился гул машин с улицы. Где-то тикали старые настенные часы. Психиатр нервно стучал носками ботинок по полу. Но Иви ничего не говорила. Она просто не могла. У девушки в горле словно встал большой ком, мешавший ей начать прощальную речь. Доктор разочарованно покачал головой и заговорил первым:

— Тогда, если вы не против, я скажу вам то, что Вэ, как я уверен, хотел бы вам поведать.

Психиатр выдержал паузу, которая подготовила бы и его, и Иви к столь тягостному разговору, и приступил к делу:

— Возможно, ты винишь меня в том, что обречена существовать с невыносимой болью от утраты до конца жизни. Возможно, ты осуждаешь меня за то, что я поставил слово «месть» выше любых других слов. Возможно, ты даже презираешь меня за то, что я отказался от подаренного мне тобой дара стать любимым. Но я искренне надеюсь, что ты также понимаешь, что я не мог поступить иначе. И ты точно знаешь, что ты справишься с этим грузом и сумеешь разглядеть в развалинах несбывшихся надежд слабый луч. Этот луч выведет тебя к свету. И пусть я навсегда останусь во тьме, я буду следовать за тобой, как звёзды следуют за Солнцем.

Закончив свою речь, доктор бросил на Иви тоскливый взгляд в ожидании её реакции. Но девушка никак не реагировала. Она продолжала сидеть в кресле с закрытыми глазами. И лишь крупные безутешные слёзы катились по её щекам. Иви хотела бы ответить, но грудь сдавили эмоции. Одновременно она испытывала и облегчение, и страдание, и ликование, и покой. И все эти эмоции, сливаясь воедино, образовывали хаос, не позволявший девушке трезво мыслить и что-либо делать. Но самой важной эмоцией, самым важным чувством, которое питало её в столь тягостный момент, была привязанность. Привязанность к голосу, который только что говорил с ней. Тогда Иви открыла глаза и затуманенным от слёз взором посмотрела на доктора:

— Как такое возможно?

Виктор нахмурил брови, стараясь понять, что именно имеет в виду девушка. Но она повторила свой вопрос, не принимая во внимание замешательство психиатра:

— Как это возможно? Как возможно, что у вас точно такой же голос?

Доктор тяжело вздохнул. Это был самый тяжёлый вздох, который Иви когда-либо приходилось слышать. Затем врач заковылял по направлению к стене. Дойдя до неё, он проронил слабым голосом:

— Пожалуй, пришло время, кое-что показать тебе, Иви.

Девушка поднялась на ноги и, пошатываясь, подошла к доктору. Он провёл своей тростью по стене и три раза ударил по ней. Стена зашаталась, и через секунду в ней образовался небольшой проход. Сразу же запахло сыростью и гнилью. Доктор протянул трость вперёд, указывая девушке, чтобы она вошла первой. Иви повиновалась, слабо соображая, что сейчас происходит. Её мысли по-прежнему витали вокруг заданного ею вопроса: почему голос доктора так сильно напоминает голос Вэ? И она думала о том, что её уже ничто не удивит. Но как только Иви прошла внутрь маленькой коморки, ноги у неё подкосились, и ей пришлось ухватиться за влажную стену, чтобы не потерять сознание. Впереди стояло пыльное зеркало, рядом с ним широкий диван с дырявой обивкой и стул с поломанной ножкой. А слева красовался чёрный костюм и маска Гая Фокса, небрежно брошенная на кучу камней в углу. Девушке не требовалось рассматривать комнату несколько раз, чтобы с первого узнать её. Это была та комната, которая, как ей казалось до сегодняшнего дня, приснилась ей в ту неспокойную ночь во время грозы.

— Тот ход, что ты обнаружила, — заговорил доктор, нервно теребя подол своего белоснежного халата, — вёл в Галерею теней. Через него я мог беспрепятственно попадать туда прямо из собственного кабинета.