Лучший друг Бога - Дик Филип Киндред - Страница 49

• Предыдущая
• 49/56
• Следующая

Открыв дверцу со своей стороны, Чарли выбралась наружу; Ник последовал за ней и тут же был поражен травянистой поверхностью под ногами. Первый раз в жизни он ходил по траве.

– Как там твои шины? – спросил он.

– Что?

– Ведь я нарезчик протектора, помнишь? Если ты дашь мне фонарик, то я осмотрю их и скажу, нарезаны они заново или нет. Понимаешь, это ведь может стоить тебе жизни. Если одна из шин заново нарезана, а ты об этом не знаешь.

Чарли растянулась на траве, подпирая руками голову.

– С шинами все в порядке, – отозвалась она. – Мы пользовались «Коровой» только по ночам, когда есть где разогнаться и летать. А днем, как наземный транспорт, мы ее не использовали – только при крайней необходимости. Вроде того случая, когда погиб Дэнни. – Потом она долго-долго молчала – просто лежала на холодной сырой траве, разглядывая звезды.

– Сюда никто не приходит, – сказал Ник.

– Никогда. Его бы совсем уничтожили, но у Грэма есть о нем какие-то теплые воспоминания. Наверное, он играл здесь ребенком. – Она подняла голову и удивленно спросила: – Можешь представить Грэма младенцем? Или Провони, если уж на то пошло? Знаешь, зачем я тебя сюда притащила? Затем, чтобы мы могли заняться любовью.

– Ого! – вырвалось у Ника.

– Ты не удивлен?

– С тех пор, как мы встретились, каждый из нас уже думал об этом, – ответил он. Так, по крайней мере, было для него; он подозревал это и в ней, хотя она, конечно, могла бы это отрицать.

– Можно я тебя раздену? – спросила она, роясь в карманах его пальто в поисках чего-нибудь ценного, что могло бы выпасть и затеряться в траве. – Ключи от машины? – спросила она. – Идентабели? Ох, ну что за черт. Сядь-ка. – Он сел, и она сняла с него пальто, которое аккуратно положила на траву рядом с ним. – Теперь рубашку, – сказала она и продолжала в том же духе, пока не раздела его догола. А потом принялась за свою одежду.

– Какие у тебя маленькие груди, – прошептал Ник, едва различая ее в тусклом свете звезд.

– Слушай, – тут же отозвалась она, – для тебя, кажется, это в порядке вещей.

Это тронуло его.

– Нет, конечно нет, – ответил он. – Я не хочу, чтобы ты это делала... – Он положил руку ей на плечо. – Ведь все из-за того, что здесь ты занималась этим с Дэнни. «Для тебя, – подумал он, – это может быть каким-то возвратом в прошлое, а для меня... перед глазами у меня какой-то призрак: юноша с лицом Диониса... вся эта жизнь, погубленная как раз вот так». – Это напоминает мне отрывок одного стихотворения Йитса, – сказал он. Потом он помог ей снять квазиорговый свитер: снимать его было куда сложнее, чем надевать, поскольку он прилегал по всем изгибам тела.

– Лучше бы я просто опрыскалась краской, – заметила Чарли, когда свитер был снят.

– Тогда бы ты не получила фактуру ткани, – возразил Ник. Он замялся на секунду, потом с надеждой спросил: – Тебе нравится Йитс?

– Он был до Боба Дилана?

– Да.

– Тогда я и слышать о нем не хочу. Насколько мне известно, поэзия начиналась с Дилана, а потом постепенно приходила в упадок.

Совместными усилиями они избавились от остатков одежды; какое-то время они просто лежали голые на холодной влажной траве, а затем одновременно подкатились друг к другу; он оказался наверху, обнял ее и стал внимательно разглядывать ее лицо.

– Я уродка, – заявила она. – Правда?

– Ты так считаешь? – ошеломленно пробормотал он. – Да ты что – ты одна из самых привлекательных женщин, каких я вообще встречал.

– А я не женщина, – безапелляционно выдала она. – Я не могу отдавать. Я могу только брать, но не отдавать. Так что ничего от меня не жди – кроме того, что я сейчас здесь.

– Это изнасилование несовершеннолетней, – немного погодя сообщил он ей.

– Да посмотри – настал конец света, – стала втолковывать ему Чарли. – Нами овладевает, разрушая неврологически, какая-то неуничтожимая тварь. Так какой же пидор в такое время соберется привлечь тебя? И в любом случае должна быть подана жалоба, а кто этим станет заниматься? Кто будет свидетелем?

– Свидетелем, – повторил он, на мгновение крепче прижав ее к себе. Системы слежения ПДР... Наверняка у них установлена такая в Центральном парке, хоть он ими и почти забыт. Он отпрянул от нее, а затем вскочил на ноги. – Быстро одевайся, – бросил он, подбирая свою одежду.

– Если ты подумал, что у пидоров тут есть монитор...

– Именно.

– Будь уверен, все они смотрят на Таймс-сквер. Кроме их Новых Людей – например, директора Барнса. Те присоединяются к уже поврежденным. – Вдруг ее осенила мысль. – А ведь достанется и Уиллису Грэму. – Она села, погрузив руки в свои взъерошенные, влажные от травы волосы. – Жаль, – сказала она, – а мне он чем-то нравился. – Она стала подбирать свою одежду, но затем бросила ее на землю и умоляюще проговорила: – Ну посмотри же, Ник. Никакое ПДР и не думает нас свинчивать. Знаешь, что я сделаю... возьми меня еще ненадолго – может, хоть минуток на пять. И можешь прочитать мне – как его там? – то стихотворение.

– Ты же знаешь – у меня нет с собой книги.

– А так ты его не вспомнишь?

– Думаю, вспомню. – Страх поднимался у него в груди, заставляя его трепетать, пока он снова снимал с себя одежду и приближался к распростертой на траве девушке. Обняв ее, он сказал: – Это грустное стихотворение; я просто думал о Дэнни и об этом пятнышке, куда вы раньше прилетали на своей «Корове». Здесь словно похоронен его дух.

– Ты делаешь мне больно, – пожаловалась Чарли. – Постарайся помедленнее.

Потом он снова поднялся. И принялся методично одеваться.

– Я не могу позволить себе, – пояснил он, – попасть в лапы этим рыщущим за мной убийцам, этим черным пидорам.

Она даже не пошевелилась. А потом попросила:

– Прочитай мне стихотворение.

– А ты оденешься? Пока я буду его читать?

– Не-а, – отозвалась она, закинув руки за голову и разглядывая звездное небо. – Провони явился оттуда, – сказала она. – Боже мой, я просто черт знает как счастлива, что я не Новый Человек... – Она вдруг жестко процедила: – Он правильно делает, и все же... просто нельзя их не пожалеть – этих Новых Людей. Лоботомированных. Нет у них больше узлов Роджерса – и еще Бог знает чего. Хирургия из космоса. – Она рассмеялась. – Давай все это подробно опишем и назовем «Космический хирург с далекой планеты». Идет?

Он ползал на четвереньках, собирая ее вещи. Сумочка, свитер, нижнее белье.

– Я прочту тебе стихотворение, и тогда ты поймешь, почему я не могу бывать там, где бывали вы с Дэнни; я не могу заменить его, став чем-то вроде нового Дэнни. А то ты начнешь давать мне его бумажник, который, верно, припрятан где-нибудь, как страусиная голова, его часы «Критерион», его сногсшибательные запонки... – Он прервался. – «Пусти – я должен уходить туда, где волнами нарциссы, лилии...» – Он замолчал.

– Продолжай, – сказала она. – Я слушаю.

– «Лилии, где бедный фавн лежит под сонною землей – увенчан век его, – но там все мнится мне...»

– А что значит «мнится»? – спросила Чарли. Он не обратил внимания и продолжал:

– «Все мнится мне: выходит он в росе купаться по утрам и растворяется, как дым...» – «Пронзенный пением моим», – мысленно досказал он. Но вслух ему этого было не произнести – слишком это его трогало.

– И тебе нравится? – спросила Чарли. – Такая старая дребедень?

– Это мое любимое стихотворение, – буркнул Ник.

– А тебе нравится Дилан?

– Нет, – покачал он головой.

– Прочти мне еще стихотворение. – Уже одетая, она села рядом с ним, обняв руками колени и положив на них голову.

– Других я наизусть не помню. Я даже не помню, как это кончается, хотя читал его тысячу раз.

– А Бетховен был поэтом? – спросила она.

– Композитором. Музыку писал.

– Как и Боб Дилан.

– Ну, мир не с Дилана начался, – заметил Ник.

– Пойдем, – сказала Чарли. – Я, кажется, простудилась. Тебе понравилось?

– Нет, – признался он.

– Почему?

– Ты слишком напряжена.

• Предыдущая
• 49/56
• Следующая