Лучший друг Бога - Дик Филип Киндред - Страница 21

• Предыдущая
• 21/56
• Следующая

– Но он постоянно миловал преступников.

– Вы тоже можете это делать.

– Хорошо, – осторожно произнес Грэм. – Я освобожу всех, кого я знаю из захваченных в типографии на Шестнадцатой авеню. И они никогда не узнают, почему.

– Вы слишком добры, господин Председатель Совета, – заметил Барнс. – Распространить свое благоволение даже на тех, кто теперь активно работает против вас...

– Я гнусный ублюдок, – проскрежетал Грэм. – Мы оба прекрасно это знаем. Так оно и есть – ладно, черт побери. Вместе с этими людьми я провел много славных деньков; мы получали много радости и веселья от напечатанных нами текстов. Мы веселились, когда делали туда смешные вставки. Теперь все тексты казенные и скучные. Но когда я был там, мы... А-а, будь оно все проклято! – Он погрузился в молчание. «Что я здесь делаю? – спросил он самого себя. – Как же я оказался в таком положении, со всей этой властью? Я вовсе не был для этого предназначен. Впрочем, – подумал он, – возможно, и был».

Торс Провони проснулся. И ничего не увидел – лишь черную пучину вокруг. «Я внутри него», – сообразил он.

– Верно, – подтвердил фроликсанин. – Мне стало тревожно, когда ты заснул – как ты это называешь.

– Морго Ран Вилк, – обратился Провони в темноту, – ты зануда. Мы спим каждые двадцать четыре часа; мы спим от восьми до...

– Я знаю, – перебил Морго. – Но представь себе, как это выглядит: ты постепенно теряешь свою личность, твой сердечный ритм замедляется, пульс падает – все это слишком похоже на смерть.

– Но ты же знаешь, что это не смерть, – вставил Провони.

– Но это ментальное функционирование настолько изменчиво, что вызывает у нас тревогу. Пока ты спишь, в тебе происходит необычная и бурная ментальная деятельность, которую ты сам не осознаешь. Вначале ты вступаешь в мир, который в какой-то степени тебе знаком... Тебе представляется, что ты находишься там, где говорят и действуют самые настоящие друзья, враги и просто социально значимые для тебя фигуры.

– Другими словами, – сказал Провони, – во сне.

– Этот вид сна представляет собой что-то вроде подведения итогов прошедшего дня: что ты сделал, о ком думал, с кем говорил. И он нас не тревожит. Тревожит нас следующая фаза. Ты опускаешься на более глубокий внутренний уровень, сталкиваешься с персонажами, которых никогда не знал, оказываешься в ситуациях, которые никогда тебе не встречались. Начинается дезинтеграция твоей самости – тебя как такового; ты сливаешься с некими изначальными сущностями богоподобного типа, обладающими чудовищной силой; пока ты находишься там, существует опасность...

– Коллективное бессознательное, – перебил Провони, – открытое величайшим мыслителем человечества Карлом Юнгом. Проникновение в прошлое до момента рождения – назад, в другие жизни, другие места... населенные архетипами, как Юнг назвал...

– А подчеркнул ли Юнг в особенности то, что какой-нибудь из этих архетипов мог в любой момент поглотить тебя? Причем воссоздания твоей самости уже никогда бы не произошло снова. Ты остался бы лишь ходячим и говорящим придатком этого архетипа.

– Конечно, он подчеркнул это. Однако архетип берет верх не во время ночного сна, а в течение дня. Когда они появляются в дневное время – тогда-то ты и уничтожен.

– Другими словами: когда, бодрствуя, ты спишь.

– Ну да, – неохотно согласился Провони.

– Значит, когда ты спишь, мы должны защищать тебя. Почему же ты противишься тому, что я окутываю тебя в этот промежуток времени? Я забочусь о твоей жизни; ты устроен так, что можешь потерять ее после какой-нибудь одной-единственной авантюры. Твое путешествие к нашему миру – ужасная авантюра. Если говорить о статистике, то тебе не следовало идти на такой риск.

– Однако я это сделал, – заметил Провони.

Тьма стала расползаться, пока фроликсанин покидал его. Провони уже различал металлическую стенку корабля, большую корзину, использовавшуюся как гамак, приоткрытый люк в кабину управления. Это его корабль, «Серый динозавр», давно уже ставший его миром. Кокон, в котором он проспал изрядное время.

«Удивились бы они теперь этому фанатику, – подумал он, – если бы только могли видеть его, вытянувшегося в гамаке, с недельной давности щетиной, волосами до плеч, грязным телом, в засаленной, еще более грязной одежде. Вот он, спаситель человечества. Или, скорее, некоторой части человечества. Той части, что до сих пор подавлялась... А как там сейчас? – задумался он. – Удалось ли Низшим Людям получить какую-нибудь поддержку? Или большинство Старых Людей примирились со своим жалким положением? И Кордон, – подумал он. – Что, если великий оратор и публицист уже мертв? Тогда, вероятно, все движение умерло вместе с ним.

Но теперь они знают – мои друзья, по крайней мере, – что я нашел необходимую нам помощь и что я возвращаюсь. Если предположить, что они получили мое послание. И если предположить, что они смогли его расшифровать.

Я предатель, – подумал он, – обратившийся к нелюдям за поддержкой. Открывший Землю для вторжения существ, которые в другом случае никогда бы и не обратили на нее внимания. Кем я войду в историю – величайшим злодеем или спасителем человечества? А может быть, что-нибудь не столь крайнее – где-то в середине? Предмет для статьи на четверть страницы в энциклопедии «Британника».

– Как ты можешь называть себя предателем, Торс Провони? – спросил Морго.

– Действительно – как?

– Тебя называли предателем. Тебя называли и спасителем. Я исследовал твою сознательную самость вплоть до мельчайших ее элементов, и там нет никакой жажды кичливого величия; ты проделал труднейшее путешествие, в котором не было фактически никаких шансов на успех – и проделал ты его, руководствуясь только одним мотивом: помочь своим друзьям. Разве не сказано в одной из ваших книг мудрости: «Если кто-то отдает жизнь за друга своего...»

– Ты не можешь закончить эту цитату, – обрадовался Провони.

– Нет, потому что ты ее не знаешь, а все, с чем нам до сих пор приходилось спорить, это твое сознание – все его содержимое, вплоть до коллективного уровня, который так тревожит нас по ночам.

– Parvor nocturnus, – отозвался Провони. – Ночной страх; у тебя фобия. – Он с трудом выбрался из гамака, постоял, покачиваясь от головокружения, а потом зашаркал к отсеку пищеобеспечения. Он нажал на кнопку, но ничего не появилось. Он нажал на другую кнопку. Опять ничего не появилось. Тогда он почувствовал страх и стал нажимать на кнопки как попало... Наконец кубик R-рациона выскользнул в коробочку.

– Этого тебе хватит, чтобы добраться до Земли, Торс Провони, – заверил его фроликсанин.

– Хватит, – в бешенстве прорычал Провони, скрипя зубами, – да и только! Знаю я эти вычисления; возможно, последние несколько дней мне придется провести вообще без еды. А ты беспокоишься о моем сне; Боже мой, если уж ты решил обеспокоиться, беспокойся лучше о моем брюхе.

– Но мы же знаем, что с тобой будет все в порядке.

– Ладно, – бросил Провони. Он вскрыл кубик с пищей, проглотил ее, выпил чашечку редистиллированной воды, передернулся и подумал, не почистить ли ему зубы. «Я весь провонял, – подумал он. – Они придут в ужас. Я буду выглядеть как человек, которого недели на четыре заперли в подводной лодке».

– Они поймут, почему, – отозвался Морго.

– Я хочу принять душ, – сказал Провони.

– Воды недостаточно.

– А ты не можешь... как-нибудь ее сообразить? – Не раз до этого фроликсанин обеспечивал его химическими элементами, нужными ему для создания более сложных веществ. Ясно, что если он был способен делать это, то он мог бы синтезировать и воду... Там, вокруг «Серого динозавра», где он разместился.

– Моей собственной телесной системе тоже недостает воды, – ответил Морго. – Я даже думал немного попросить у тебя.

Провони рассмеялся.

– Что смешного? – спросил фроликсанин.

– Вот мы, тут, между Проксимой и Солнцем, направляемся спасать Землю от владычества тамошней олигархии элитных вождей – и усердно стараемся выклянчить друг у друга кварту-другую воды. Как же мы собираемся спасать Землю, если даже не можем синтезировать воду?

• Предыдущая
• 21/56
• Следующая