Выбор Достойного (СИ) - Ямнова Дарья - Страница 1

В городскую Ратушу, сквозь витражи пробивался яркий солнечный свет. Лучи растекались по желтым стенам и рядам скамеек невнятными цветными пятнами, а огромные старинные часы с маятником показывали без двадцати минут 12. В умиротворенной тишине зашелестели открывающиеся двери. И вошел мой будущий муж, в сопровождении парочки «сватов» и близких родственников. Украдкой взглянула на него, опустила голову и выдохнула. То ли облегченно, то ли со смирением — видела я своего будущего мужа впервые: мужчине было около 30, не уродлив, самый обычный и типичный купец в бордовом плаще и с хитрым взглядом. Только цвет одеяния и выдавал в нем богатого человека. Не смогла удержать грустной улыбки: самый богатый человек нашего феода и мой будущий муж — начинал с продажи горшков. А женившись на мне, станет дворянином и хозяином нашей земли, после смерти моего отца. И я грустно оглянулась, на стоящих возле приказчика отца, мачеху и сводную сестру. Отец, опершись руками на стол, о чем-то тихо переговаривался со служителем закона, который заполнял бумаги. Мой «выкуп», а скорее продажа с аукциона, был назначен на 12 часов. То, что официально называлось красивой и витиеватой фразой «Выбор достойного», по факту являлось узаконенной передачей денег за высокопоставленную, но бесприданную невесту, т. е. за меня. Проще говоря, кто больше денег даст, тому и отдадут. А участвовать могут все желающие, только в моем случае желающий был заранее обговорен и поэтому других не предполагалось.

— Добрый день, леди Омалин, — неожиданно близко раздался мужской голос, я вскинула голову — в паре шагов от меня, стоял мой будущий муж и располагающе улыбался. Его сопровождающие чинно расселившись на лавках, тихо переговаривались, ожидая начала выкупа. А я… А я растерялась, вновь опустила голову и начала лихорадочно думать. С этикетом у меня всегда были проблемы и разногласия, а после смерти матушки, от меня и вовсе перестали требовать выучить эти нелогичные и местами совершенно невыносимые правила. А сейчас… А сейчас я не знала, как же мне поприветствовать будущего мужа правильно. По тем немногим правилам, что волей, не волей приходилось исполнять, купца я должна была бы назвать господином Маэстери и поприветствовать кивком головы, но он ведь уже жених. А мужа положено приветствовать легким реверансом. Нахмурилась, закусила губу и вновь тяжело выдохнула, пытаясь вспомнить форму приветствия.

— Киания, разреши представить тебе господина Кахана Маэстери, — отец, подбадривающе взял меня за локоть. И от этого участливого движения, на глаза слезы навернулись. По-прежнему разглядывая пол, сдержала эти совершенно не нужные чувства:

— Доброго дня, Вам господин Маэстери. Очень рада знакомству, — и почему-то протянула руку для рукопожатия. Испуганно, посмотрела на купца, мужчина продолжал радушно улыбаться своими ровными крупными зубами, но взгляд из хитро-заигрывающего стал злым… полным ярости. Однако господин Маэстери галантно наклонился, взял мою руку и поднес к губам в знак поцелуя. На отца было страшно повернуться, только что я самым ужасным способом показала своему будущему мужу, насколько посторонним человеком его считаю. А пожимать руку мужчине у женщин в высшем свете вообще не принято. Я вся сжалась, прижала напряженные руки к телу и снова уткнулась взглядом в пол.

— Доброго дня, лорд Омалин. Я хочу стать достойным супругом для вашей дочери. Скоро ли начнется процедура? — самым светским тоном спросил господин Маэстери, обращаясь к моему отцу и протягивая ему руку. И не скажешь по такому тону, что это самый обыкновенный купец.

— И вам доброго дня. Ровно в 12.00, приказчик не начнет раньше. Правила есть правила, — ответил мой отец и ответил на рукопожатие. Купец кивнул в знак принятия ответа, передал какие-то бумаги, извинился необходимостью уточнить некоторые моменты с родственниками и удалился к ним. Отец, ничего мне ни сказав, отошел к столу приказчика и передал ему листы, где все также продолжали стоять мачеха и сестра. Мельком, посмотрев ему в след, продолжила изучать пол, чувствуя себя жутко не комфортно. Стоять мне, как ценному объекту, во время аукциона следовало в центре зала, совсем одной. Так же следовало молчать и не двигаться. Обо всем этом мне нудно поведал приказчик, когда мы пришли в Ратушу, он же меня на это место поставил. Ну а я и стояла, не желая больше слушать этого нудного и принципиального дядьку, который собирался ждать еще 15 минут, чтобы начать торги, результат которых и так определен. Звук вновь зашелестевших по каменному полу массивных деревянных дверей меня поразил до глубины души. Мы же больше никого не ждали! Даже не пытаясь скрыть эмоций, я во все глаза разглядывала пузатого, лысого дядьку, обвешанного золотом. Свита с ним была позначительней, чем с моим купцом и явно среди этих людей были охранники, были и личные служащие, один из которых объявил: «Барон Сальди, хочет стать достойным!». Это была стандартная фраза для заявки на участие в аукционе. Я растеряно оглянулась на отца, совершенно не понимая, что происходит. Барон же со свитой расселись по местам, а все тот же слуга, направился к приказчику с явной целью заполнить необходимые бумаги. Отец также растеряно смотрел на прибывшего мужчину. Но тут в игру вступила мачеха, галантно уцепившись за последнего лорда Омалин, и начав что-то нашептывать ему на ухо. Да, понятно, какая разница кто заполнит дырку в бюджете нашего феода, если можно еще и получить сверх той сумы, о которой договорились с купцом. Слезы до конца удержать не удалось, и я смахнула горькую каплю рукой, сделав вид, что поправляю волосы. Если на меня хоть кто-то смотрел, то скрыть мое состояние, мне наврядли удалось. Или удалось?

Потому что пока я сдерживала, рвущиеся слезы, двери, прошелестели снова. И вот тогда я не удивилась… Нет. Я окаменела от ужаса. Потому что вошедший высокий, худощавый граф с четко остриженной бородкой и сединой в висках был мне известен. Он всем был известен. 7 бесприданниц погибли случайной смертью только за последние 4 года. Граф Хонэ был единственным лордом, которого не приглашали на выкупы и держали это событие в строжайшем секрете от него, несмотря на огромное богатство, с которым считался даже король и закрывал глаза на гибель девушек. Я оцепенела и зажмурилась. Все мои 17 с половиной лет жизни пронеслись будто воочию.

— Я, граф Альтир Хонэ, хочу стать достойным! Надо же в который раз произношу эту фразу и каждый раз, как в первый, — саркастично, резко и совсем не по-светски прозвучал голос, этого смертьнесущего претендента.

— Нет! Граф Хонэ, Ваше участие невозможно, — воскликнул мой отец. Как грубо, папа, но уже поздно, совсем поздно, грустно подумалось мне, и я нашла силы взглянуть на Графа, который с полным чувством превосходства, осмотрел меня так, как будто умеет видеть сквозь одежду. Стало очень мерзко, вновь закрыла глаза, просто пытаясь хоть как-то исчезнуть с этого места. Так мне казалось, что я действительно переношусь из треклятой Ратуши куда-то, где никого кроме меня нет.

— Граф Омалин, я вижу, как минимум, двое претендентов на звание достойного, а если они находятся в Ратуше, значит заполнили форму для участия, что в свою очередь значит, что все необходимые бумаги вы уже заполнили, а приказчик завизировал. А значит, вы уже не в праве отменять такую потрясающую церемонию, как «Выбор достойного», — уже самым светским, самым мерзким тоном заявил граф Хонэ и уставился на приказчика.

Приказчик учтиво и важно кивнул. Граф Омалин яростно высказался, что отменяет выкуп, что не будет никакого сватовства, стукнул руками по столу служителя закона. Альтир Хонэ с самым презрительным видом зашел в ратушу, также в сопровождении своих людей и занял скамью. Кто-то из слуг понес визировать очередные бумаги. Приказчик на все угрозы отца сказал, что он подчиняется только королю и законам. В зал Ратуши зашли 7 человек из королевской стражи. Папа был в яростном бессилье, он сжимал и разжимал кулаки, желваки на лице ходуном ходили, мне кажется, даже скрипели зубы. А я, за этим всем наблюдала словно со стороны. На меня накатила такая апатия, что даже слезы перестали душить. Стояла и очень горько улыбалась, понимая, что никто и никогда не перебьет ставку этого богатого убийцы. Поэтому мне было совершенно все равно, что за люди продолжали заходить на мой выкуп, где никого кроме купца не должно было быть. Продолжали озвучивать форму участия, оглашая ратушу унылым «я хочу быть достойным». Никто не поднимет ставку выше графа. Никто… И меня снова начали душить слезы. Отец стоял, отвернувшись, и смотрел в окно, на нем повисла мачеха и нашептывала, что-то успокаивающие. В ратуше становилось все более шумно, а стрелка часов медленно ползла к полудню, показывая без пяти минут 12. На очередной шелест, открывающейся двери, я бы не обратила бы никакого внимания, как и на все предыдущие. Однако в ратуше воцарилась мертвая тишина, как будто здесь никого и не было вовсе. Я подняла взгляд на вошедшего и поняла, что это самый худший день в моей жизни, самый, самый худший и жуткий. Что даже судьба, уготовленная графом Хонэ приемлема. Смерть приемлема. Я смотрела на фигуру, закутанную в черный плащ, лицо под капюшоном скрывало черное облако, на руках черные перчатки, черные сапоги на ногах. Вошедший одним только видом омрачил солнечное здание ратуши, будто поглощая свет и жизнь. За его спиной стоял человек, седой, с лучистыми морщинками вокруг глаз, которых было столь много, что виделись они даже с такого большого расстояния. И этот мужчина сказал: «Лорд феода Картел, соседствующего и дружественного королевства Мондар, желает стать достойным». Да, ни граф и ни барон. В Мондаре, на удивление, очень простая иерархия: господин, мастер и лорд. Только, этот в черном, был еще и самой таинственной личностью во всем содружестве королевств. Лорд-тень, черный лорд, лорд-демон, безликий — так его называли в народе, даже поговаривали, что связан с темными силами. Единственное, что о нем было доподлинно известно: он маг и очень жесток. Людей способных сжечь вас без дров, одной силой мысли — боялись и уничтожали. Долгий период кровопролитных войн, практически уничтожил магов. Они всегда дорого продавали свою жизнь, зачастую выступая один против 10 воинов, закованных в синюю сталь. Этот металл обезвреживал и магию, и ее владельца. Только еще попробуйте до него дойти и надеть кандалы, пока в вас, к примеру, запускают столетний дуб. В какой-то момент маги практически перестали рождаться, многие боясь преследования скрывались, некоторых, о которых было известно — боялись даже хоть чуточку расстроить. Как, например лорда Картел. Который, кстати прибыл всего лишь с одним своим слугой и сейчас расположился на самой дальней скамье, практически у входа. Щелчок пальцев, и на стол приказчика упали бумаги для регистрации. Бой часов оповестил, что уже полдень.