Хонорик - таежный сыщик - Сотников Владимир Михайлович - Страница 34

• Предыдущая
• 34/43
• Следующая

Был один, самый главный, признак того, что у Веселовых произошло несчастье: Нюк сидел, забытый всеми, под крыльцом. Мимо него проносилась туда-сюда одна пара ног за другой, раздавались восклицания, охи и ахи, но на хонорика никто не обращал внимания. Такого в обычное время просто быть не могло – Нюк привлекал внимание всякого человека, а если про него забыли, значит, произошло что-то ужасное.

Так оно и было.

После первых минут поисков, когда и Веселовы, и их коллеги буквально перевернули все вверх дном, стало ясно: в доме книги нет.

Бросились проверять замки, окна, двери. Наверное, даже многоопытный Шерлок Холмс не смог бы обследовать место происшествия с такой тщательностью, с какой это сделали неопытные этнографы. Вот тут-то хонорик и понадобился – вспомнили о бедном зверьке! Ладошка с Макаром по очереди тыкали его во все щели, пытаясь натравить на след и забыв о том, что след, если он и был, давно уже исчез под новыми запахами. А может быть, они пытались проверить, не прошмыгнул ли в дом кто-нибудь такой же узенький и шустренький, как хонорик. Мало ли что случается в незнакомом краю! Вдруг кожаный переплет книги привлек какого-нибудь таежного зверя?

Но изба была сделана таким образом, что даже щелочки для хонорика обнаружить не удалось. Так что вывод напрашивался сам собой, и вывод этот никто не решался произнести вслух. Потупив головы, вся компания, только что бывшая такой дружной, только что восхищавшаяся красотами природы, оказалась в состоянии какой-то молчаливой ссоры. Во всяком случае, чувство взаимного недоверия повисло в воздухе... Казалось, каждый из людей, собравшихся во дворе у Веселовых, бросал друг на друга подозрительные взгляды.

– Послушайте, – начал было папа, – я предлагаю...

Он обвел глазами своих коллег – и осекся. Было видно, что он просто не знает, что сказать. Иван Васильевич тоже попытался что-то произнести, но только растерянно помычал, махнул рукой и зашагал прочь. Да и все остальные поняли, что лучше разойтись. Во дворе остались только Веселовы.

Папа присел на ступеньки, мама положила руку ему на плечо.

– Вообще-то, – растерянно сказал папа, – если отринуть все законы приличия, получается, что надо было всех обыскать. Но это невозможно. Как невозможно и подозревать кого бы то ни было. Представляешь, какой страшной будет в этом случае ошибка! Нет, уж лучше потеря книги, чем унижение невиновного человека.

Макар вздохнул. Он понял, что с родителями, конечно, можно обсудить пропажу, но ясно, что этому обсуждению помешают всякие подобные вздохи и ахи. А здесь, по глубокому убеждению Макара, должна была действовать четкая схема. Что-то похожее на разгадывание кроссворда: шевели извилинами изо всех сил, заполняй пустые клеточки, пока не останется одна-единственная линия, в которой проступит имя преступника.

Но одному Макару, конечно, не по силам было решить этот «кроссворд». Соня – вот кто в таких случаях мог подсказывать буковку за буковкой! По прежнему опыту Макару было известно, что и Ладошка не лишний в такой игре ума. Ну и Нюка не оставлять же одного. Компания должна быть полной, тогда и думается легче.

Родители ушли в дом – наверное, чтобы не показывать детям степень своего расстройства. А ребята уселись на старые бревна, сквозь которые давным-давно проросла многолетняя трава.

– Остается крутить память в обратную сторону – у кого четче запись будет, – сказал Макар.

– Ты хочешь сказать, что кто-то из нас сейчас вспомнит, как он увидел одного из наших знакомых прячущим книгу во внутренний карман своей куртки? – невесело усмехнулась Соня. – Но тот, кто ее взял, действовал наверняка и таким образом, чтобы в тот момент его никто не видел. Так что зрительная память нам не поможет.

– А что нам поможет? – воскликнул Макар.

– Логические рассуждения, – отчеканила Соня. – И надо сказать, они будут невеселыми...

– А почему? – спросил Ладошка. – Разве бывают грустные рассуждения?

– Потому что подозревать кого-нибудь из своих знакомых – невеселое занятие, – вздохнула Соня.

– Почему обязательно знакомых? – снова спросил Ладошка. – Вон сколько в деревне людей, может, кто-нибудь из них ее украл?

– Дом был заперт, проникнуть в него без взлома невозможно. Значит, книгу взяли до нашего отъезда. А как раз накануне вечером папа положил ее в буфет, – сказала Соня. – Да и утром он еще на нее полюбовался, я сама видела. Значит, она пропала во время наших сборов. И нетрудно назвать людей, которых, к сожалению, можно подозревать в... ее пропаже. Даже говорить на такие темы противно, – снова вздохнула она. – Кажется, что ругательство произносишь.

Макар пожал плечами.

– Что делать, словарный запас сыщика не очень веселый. Это тебе не стихотворение читать. В общем, книгу могли взять... – начал он.

– Ладно, – кивнула Соня. – Книгу могли взять Иван Васильевич, Афина Палладиевна, Оля или Коля. Надеюсь, нас сюда включать не стоит. Ладошка, – на всякий случай спросила она, – ты никакой розыгрыш нам не устроил?

– Что я, совсем мелкий? – возмутился Ладошка.

– Тот, кто взял, тоже не маленький. Дело не в возрасте, а в глупости.

– Значит, я, по-вашему, глупый?

Но Макар уже не обращал на Ладошку внимания.

– Ты Холмогорова забыла, – напомнил он Соне.

– Холмогоров ни при чем, – уверенно возразила Соня. – Я перечислила людей, которые точно знали, где лежит книга. Помните наше первое совместное чтение? Тогда папа и показал ящичек в буфете, в котором собирается ее хранить. Это видели только те люди, которых я назвала. А ведь для того, чтобы в суете и сутолоке незаметно похитить вещь, надо абсолютно точно знать ее местонахождение. Чтобы не тратить ни одной лишней секунды на ее поиски. Кстати, на обратном пути он вообще простился с нами у реки, даже к дому нашему не ходил. Разве не так?

Возразить было нечего.

Макар вздохнул. Все-таки печальное дело – расследование. Не та его часть, которая связана с действием – погонями, слежкой, засадами, – а та, которая занята рассуждениями и подозрениями.

– С кого начнем? – деловито спросил Ладошка. – Афину Палладиевну жалко.

• Предыдущая
• 34/43
• Следующая