Солнечная кошка (СИ) - Хаан Ашира - Страница 49

Меня вдруг остро накрыло тем восторженным счастьем и беззаботностью, словно я перенеслась назад во времени. Как мне тогда было хорошо, как я верила в Артема, в нас! Не думала о будущем, совсем ни о чем не думала.

И это было счастьем — не думать.

Ведь пока с тобой все хорошо — не думаешь.

Никогда не ощущаешь свой желудок, сердце, печень, пока с ними все в порядке. Не вспоминаешь о своей коже или суставах, пока они сами не начинают напоминать о себе.

Величайшее блаженство, которое начинаешь ценить только в тот момент, когда его теряешь.

Я и не догадывалась, какое счастье было у меня в руках, пока оно не пролилось сквозь пальцы. Не ощущала нас с Артемом как ценность, пока вдруг не стало неуютно, пока не пришлось задуматься о том, что происходит что-то неправильное.

Все же я ждала немного другого: уюта освещенного фонариками парка. Драйва, песен, запаха скошенной травы и яблок. Сладкого сидра под сенью деревьев, любимой музыки.

Поцелуев со вкусом лета и солнца.

Таким должен был быть день, когда, по прогнозам Стаса, Артем окончательно станет моим, пережив последнее сопротивление.

Но мне хватило и мгновенного укола ностальгического счастья. Даже в запахе старушечьей квартиры: пыли, ковров, валокордина и еще чего-то плохо уловимого — тлена, я смогла найти свой кусочек радости.

Символ того, что круг замкнулся и пришло время истины.

Артем начал целовать меня уже в маленькой темной прихожей, где он и один едва помещался, а вдвоем мы туда точно не вписывались. Словно никак не мог подождать трех секунд и трех шагов до комнаты, до момента, когда я хотя бы скину босоножки.

Я помнила скрипящий под босыми ногами теплый паркет, высокую кровать с пирамидой подушек на ней, накрытых кружевной салфеткой.

Стол с липкой даже на вид клеенкой и батареей коробочек с лекарствами, подписанных нетвердым старческим почерком. Стопку бесплатных газет на подоконнике.

Продавленный диван, на который Артем быстро постелил ветхую простыню в голубой цветочек.

Подушки-думочки с вышитыми гладью цветами и котятами, одну из которых он подложил мне под бедра, чтобы входить глубже и резче.

Долгий выдох, резкий щелчок стянутого презерватива, шум воды в ванной.

Он вернулся и лег рядом, обнимая меня. А у меня под ресницами опять выжигали кожу солью горячие слезы.

Это от оргазма, да?

Я хотела просто полежать, вот так бездумно глядя на танцующие в вечерних лучах солнца пылинки, подумать о чем-то, может быть — даже о ком-то, но Артем не дал.

Он вдруг широко улыбнулся, развернул меня на спину и дернул к себе скинутые впопыхах джинсы. Порылся в кармане и достал… простое серебряное колечко. Гладкое и светлое.

Протянул на ладони и терпеливо ждал, пока я возьму его враз ставшими неуклюжими пальцами.

— Конечно, это пока не обручальное, — сказал он, возвышаясь надо мной, устроившись между моих раздвинутых ног. — Просто символ. Ты моя. Хочу, чтобы ты носила его.

Не обручальное. Но мне и не нужно было обручальное. Мне всегда нужно было только признание. Знак, что он хочет быть со мной. Что он выбрал.

— Артем… — выдохнула хрипло, сипло — не знаю.

Почему мне так отчаянно — то ли отчаянно грустно, то ли отчаянно радостно? Я еще не разобралась.

— Не хочу тебя никуда отпускать, — сказал Артем, поглаживая меня по животу и наблюдая, как я натягиваю кольцо на безымянный палец. — Мне еще учиться, тебе еще учиться, никогда не знаешь, как повернется. Но хочу, чтобы ты всегда была рядом.

Его член снова был в полной готовности, все трогательные моменты закончились, и руки настойчиво намекали, что время разговоров вышло. У нас впереди всего пара часов, а потом опять разбегаться по домам. И он не хочет терять эти часы.

— А ты? — спросила я, выгибаясь и раздвигая бедра навстречу его энтузиазму. — Ты не будешь носить кольцо? Или я твоя, а ты свободный мужчина?

— Все зависит от тебя, котеночек. Подари мне такое же колечко. Оно совсем дешевое, просто — символ. И я тоже буду носить.

Я должна чувствовать… что я должна чувствовать? Торжество? Кипящую радость? Облегчение? Восторг? Тепло?

Любовь?

Но я чувствую только горечь на губах. Стас был прав — я получила даже больше, чем приглашение на концерт. Наш план удался. Интересно, когда Артем успел передумать, успел купить это кольцо, принять это решение?

Что он сказал той, с кем собирался идти?

Все это неважно. Важно только то, как его губы скользят по моей коже, как руки расчерчиваются жилами, когда он опирается на диван, нависая надо мной и медленно входя, как мне становится горячо и еще горячее, когда он накидывает на себя сверху простыню, сползает на пол и оказывается прямо между раздвинутых ног. И снова можно кричать, и снова можно не думать.

А когда потом, под суматошный бег сердца, пока Артем снова ушел в ванную, под ладонью завибрировал телефон с уличающим меня именем на экране — «Господин Никто», мне ничего не осталось, кроме как нажать «отбой» и выключить его.

Я скажу ему спасибо. Завтра. Или послезавтра. По телефону или лично, но больше никогда не вернусь в ту квартиру для одноразовых встреч. Спасибо ему, но теперь цель достигнута. Я победила.

Вот только…

Артем лежит, лениво перебирая пальцами мои волосы и рассказывает что-то про сессию, своих друзей, какие-то ролики, которые смотрел в интернете.

А я веду пальцами по ободку кольца на своем пальце… и раз за разом натыкаюсь на выщербинку на нем.

Как заевшая пластинка мое бездумное счастье никак не может продолжить свою томительную мелодию, потому что гладкий край — острый укол, гладкий край — острый укол.

И так раз за разом.

Он ведь говорил, что бывшая вернула ему кольцо. Швырнула под ноги. Простое серебряное колечко, как на том фото у него на подоконнике.

Такое же.

Мое тонкое, на женскую руку.

С выщербинкой.

— Спасибо тебе большое!

— Не за что.

Голос у Стаса был такой мрачный, словно он и вправду имел в виду, что не за что, а не просто ответил вежливой формулой.

— Скажи еще — «с удовольствием помог!»

— Удовольствие там тоже было…

По мрачному гранитному обелиску его настроения разбежались золотистые прожилки мурлыкающего тона. Я с облегчением выдохнула.

Позвонить я не решалась очень долго. Что-то мне мешало. Я не могла даже написать ему это чертово «спасибо» в мессенджер. Только слала смайлик в ответ на исправно загружаемые видео с Глазастиком и перенаправляла их Пашке.

Но сегодня я сдала последний экзамен.

Оставалась всякая фигня с библиотеками, установочными лекциями и прочей суетной мелочовкой на факультете, но в целом — все. Я сдала.

Я закончила третий курс, перевалила за экватор.

Дальше будет легче.

Даже не осталась на пьянку — лучше отмечу это достижение на своем дне рожденья. Просто выбежала с журфака и потерялась в закатном городе. Одна. С блаженной улыбкой бродила по пустым улочкам — днем они обычно заполнены офисным народом, а к ночи и по выходным здесь остаются только бродячие кошки и потерявшиеся туристы. Шаги отдавались эхом, город просматривался далеко-далеко, почти до самого горизонта, где уже возвышались небоскребы. Вот в этой жутковатой, но одновременно умиротворенной атмосфере почему-то и вспомнился Стас.

Ну, то есть, сначала вспомнились фильмы ужасов типа «Лангольеров», хоррор-романы и рассказы, а потом почему-то он. И я позвонила — быстро, пока не успела передумать и вообразить, как он занят. Он отозвался хмурым тоном, отвечал короткими фразами.

И только после этих мурлычущих ноток я решилась поинтересоваться:

— Я тебя отвлекаю? Ты занят?

— Нет.

— Что-то не так сказала? Ты мрачный.

— Все нормально. Рад за тебя.

— Что-то в делах не ладится?

Я упорно продолжала докапываться, хотя даже до меня уже дошло, что разговаривать он не хочет. Но и трубку не клал, поэтому я никак не могла остановиться. Мы, журналисты, такие.