Лунная Заводь (ЛП) - Эндрюс Илона - Страница 41

Сериза вздохнула. Это было нелепое желание. Ей двадцать четыре года. Ни разу не ребенок. Если бы все пошло по-другому, она была бы уже замужем и имела бы собственных детей. Но как бы она ни старалась отгородиться от всего этого, ей хотелось, чтобы ее мама была в отчаянии из-за ребенка, оставленного одного в темноте. Эта потребность была настолько сильной, что она чуть не заплакала.

Она не могла вспомнить, когда в последний раз плакала. Должно быть, прошли годы.

Логическая часть ее понимала, что победа на слушании — это только первый шаг на долгом пути. Последние десять дней у нее была четкая цель: найти дядю Хью, получить документы и вернуться к слушанию. Она жила и дышала этим, и теперь это было сделано. Она достигла своей цели, и внутри, в том самом месте, где она хотела видеть свою маму, она чувствовала себя глубоко обманутой, потому что ее родители не смогли волшебным образом появиться.

Сзади послышался стук копыт. Сериза повернулась в седле.

По тропинке быстрым галопом ее догоняли два всадника. Уильям и Кальдар. Уильям нес арбалет Певы. Некоторые женщины мечтали о своем рыцаре в сверкающих доспехах. Она же, по-видимому, получила своего рыцаря в черных джинсах и коже, который не выпускал ее из виду и шел с ней по своему порочному пути.

Когда она была подростком, то часто представляла себе, как повстречает незнакомца. Он был бы или из Зачарованного или из Сломанного, ну никак не из Трясины. Он должен был быть смертельно опасным и жестким, настолько жестким, что не будет бояться ее. Он должен был быть забавным. И, конечно, красивым. Она так хорошо представляла себе этого таинственного мужчину, что почти могла представить его лицо.

Уильям надрал бы ему задницу.

Может быть, именно поэтому она не могла выкинуть его из головы, подумала Сериза. Выдавая желаемое за действительное, надеясь на то, чего никогда не будет.

Двое мужчин поравнялись с ней и остановили лошадей.

— Видишь? — Кальдар поморщился. — Она цела и невредима.

Уильям не обратил на него внимания.

— Ты выехала одна. Не делай из этого привычку.

Он беспокоился о ее безопасности. Очаровательный лорд Билл. И сформулировал это так деликатно. Ну так, он ведь был воплощением галантности.

— Беспокоишься о своей наживке?

— Мертвая ты никому не нужна.

У Кальдара изменилось выражение лица.

— В чем дело? — спросила она.

— Ни в чем. Пожалуй, я поеду немного впереди. — Он поехал дальше.

Сериза вздохнула.

— Ты что, чем-то его достал?

Уильям пожал плечами.

— У него плохие шутки. Я сказал ему, что они не смешные. Ехать одной было небрежно. Если продолжать делать маленькие ошибки, они станут привычками, и тогда можно умереть.

Ей только этого не хватало.

— Спасибо за лекцию, лорд Билл. Как я дожила без вашей помощи до зрелого двадцатичетырехлетнего возраста, я никогда не узнаю.

— Обращайся.

Когда голубая кровь слышит сарказм, разве он его задевает? Нет, пожалуй, нет.

— Не указывай мне, что делать. — Она пришпорила лошадь, и кобыла последовала за Кальдаром. Уильям не отставал от нее. Он пристально смотрел ей в лицо. Сериза взглянула на него.

Проблема с лордом Биллом заключалась не только в том, что он был горячее, чем июль в аду, но и в том, что он пребывал в блаженном неведении о своей горячности, что, конечно, делало его еще более привлекательным. Слишком долго смотреть на него было плохо для нее. Он был вызовом, а у нее было так много других вещей, о которых нужно было беспокоиться: родители, вражда, остальная семья…

— Ты расстроена? — спросил он.

— Да.

— Из-за меня?

— Нет.

Жесткая линия его челюсти немного смягчилась.

— Тогда из-за чего?

Сериза посмотрела на небо, собираясь с мыслями.

— Я осознала, что я еще ребенок.

Уильям в упор посмотрел на ее грудь.

— Не сказал бы.

Смех заклокотал внутри нее, и она не смогла его сдержать.

— Выше, лорд Билл. — Она указала на свое лицо. — Невежливо пялиться на женскую грудь, если, конечно, она не голая с тобой в одной постели. Тогда можно смотреть на все, что захотите.

Янтарь вспыхнул в глазах Уильяма, выдавая сильное, ничем не сдерживаемое вожделение. А потом исчез.

Ох, лорд Билл, какая же ты бесхитростная штучка. Все, о чем он думал, было написано на его лице. У его жены не было бы никаких сомнений. Если бы ему было грустно, она бы знала. Если бы он хотел секса, она бы знала. Если бы он захотел другую женщину, она бы тоже узнала. Он был не способен лгать, даже если бы захотел.

— Почему ты считаешь себя ребенком? — спросил он.

— Потому что я хочу к маме, — ответила ему Сериза. Наверное, она поступила глупо, позволив ему заглянуть себе в душу, но ведь она не могла поделиться этим с семьей. — До сих пор я и не подозревала, что избалована. Родители оградили меня от действительно важных решений. Они все упрощали. До тех пор, пока я выполняю инструкции, и даже если и не всегда, все будет хорошо, потому что они всегда будут рядом, чтобы исправить это или, по крайней мере, сказать мне, как все исправить. Я жаловалась и думала, что мне приходилось нелегко. А теперь их нет рядом. Все решения теперь мои, и вся ответственность тоже на мне. Завтра я отправлю свою семью на бойню, чтобы забрать дом моего деда. Некоторые из них не вернутся. И все, чего я хочу, это чтобы мои родители сказали мне, что я поступаю правильно, но они не могут этого сделать. У меня такое чувство, будто я сдаю тест, а кто-то только что украл мою шпаргалку. Мне нужно уложить несколько лет взросления между сегодняшним вечером и завтрашним утром, и лучше сделать это быстро.

Вот. Больше, чем он рассчитывал получить в ответ, она в этом не сомневалась.

— Это все равно, что стать сержантом, — сказал Уильям. — Сначала ты рядовой солдат, рядовой легионер. До тех пор, пока ты оказываешься там, где тебе говорят быть, когда говорят быть, ты не можешь сделать ничего неправильного. А потом ты становишься сержантом. Теперь тебе надо иметь понятие, где все должны быть и когда. Все ждут, что ты облажаешься: и те, кто выше тебя по рангу, и те, кто ниже, и те, кто знал тебя раньше и думал, что они должны быть на твоем месте. Никто не держит тебя за руку.

— Наверное, это все равно, что стать сержантом, — пробормотала она.

— Правило таково: часто ошибайся, но никогда не сомневайся. Вот что отличает тебя от других. Если покажешь сомнение, никто не последует за тобой.

— Но если ты сомневаешься?

— Не показывай этого, иначе тебе крышка.

Она вздохнула.

— Я буду иметь это в виду. Вам нравится проводить сравнение на военных, лорд Билл. Ты все время так делаешь.

— Просто это легко.

— Почему ты ушел?

— Они приговорили меня к смерти.

Что?

— Прошу прощения?

Уильям смотрел перед собой.

— Меня отдали под трибунал.

Что же он сделал?

— Почему?

— Террористическая группа захватила дамбу в Зачарованном. Они удерживали заложников и угрожали затопить город, если их требования не будут выполнены.

— Чего они хотели?

Уильям поморщился.

— Много всего. В итоге им просто нужны были деньги. Все остальные пытались выдать себя за кого-то другого, а не за грабителей.

— Что случилось?

— Плотина была очень старой, с множеством проходов. Меня выбрали для этой операции, потому что я хорошо ориентируюсь, и потому что они рассчитывали, что я сделаю то, что мне поручили. Операция проходила со строгим набором приказов: уничтожить террористов, не допустить разрушения плотины. Сохранение неприкосновенности плотины было основным приоритетом.

Она осознала его слова.

— Главнее, чем сохранить заложникам жизнь?

Он кивнул и замолчал.

— Уильям? — мягко обратилась она.

— Там был мальчик, — тихо сказал он.

О нет.

— Ты позволил им взорвать плотину, чтобы спасти ребенка.

Он кивнул.

— И за это тебя приговорили к смерти? Что за люди в Зачарованном были эти ублюдки? Разве твоя семья не подала протест? Твоя мать должна была кричать на каждого политика, которого только могла найти!