Одинокий некромант желает познакомиться (СИ) - Демина Карина - Страница 19

Опять же, можно мальчишек попросить.

И в оранжерее много работы. Стоит признать, что Анна не успевает. И быть может, давно следовало бы нанять помощницу, но… почему-то мысль о посторонних людях в ее владениях вызывала глубочайшее отторжение.

Тогда выходит, что соседа она не воспринимает посторонним?

Как такое…

…ветер пощекотал шею, скользнул по рукам, обвивая их теплом.

Завтра.

Анна подумает обо всем завтра. А сегодня… семь капель, молоко и полчайной ложки меда.

Сны получились цветными.

Они появились с самого утра, ее странные соседи.

— Доброе утро, — Глеб приподнял шляпу, приветствуя Анну и госпожу Верницкую, которая взяла за привычку прогуливаться по улочке, пристально наблюдая за всеми. — Надеюсь, не помешаю…

От снов осталось ощущение волшебства.

И робкое ожидание чуда.

— Хочу представить вам моего друга и соратника. Александр Земляной.

Еще один мастер Смерти, тьма которого, в отличие от силы Глеба, ощущала остро, болезненно даже. Она не просто окутывала мужчину, она пронизывала все тело его, наполняя, что кости, что плоть. И ему, должно быть, было тяжело.

Но он улыбался.

Так легко, искренне, что Анна почти поверила. Вот только ветер, от которого не спрячешься, шепнул:

— Ложь.

И Анна согласилась. А еще испытала легкое разочарование: она не любила лжецов, пусть и таких вот, очаровательных.

Александр раскланялся с госпожой Верницкой, поцеловал обе ее руки, что-то сказал… Анна не услышала. Она смотрела на тьму. Она слышала тьму.

И Александр понял.

Его улыбка на мгновенье потускнела, а из глаз выглянула тьма, та самая, живая, любопытная. Кто сказал, что она так уж сильно отличается от людей?

— Несказанно счастлив быть представленным даме столь безусловно очаровательной… — он поцеловал и руку Анны, легко коснулся губами, но проклятье тотчас ожило. — Простите. Порой… забываюсь. Привычки, они такие. Где бы мы могли поговорить приватно?

Он не отбросил маску насмешника полностью — ветер знал, что все люди носят маски, только одни привыкают к ним более других — но лишь позволил коснуться края себя, настоящего.

Не Анне — ветру.

Ветер, он видит куда больше людей.

— Прошу. Только… — она поморщилась, пытаясь унять внезапную боль в ноге. Снова левая. Вот уж… не хватала. Ольга Витольдовна смотрит и не собирается упускать ни мгновенья этого спектакля. — Не будете ли вы так любезны…

Руку подал Глеб.

— Благодарю.

Она давно уже не испытывала стыда, прося о помощи. В конце концов, это ведь нормально, каждому может понадобиться…

…в гостиной было прохладно.

А стоило закрыться двери, и Глеб подхватил Анну на руки.

— Куда?

— Туда давай, — Земляной вытащил кресло. — Вот так. Прошу потерпеть. Это даже хорошо, что оно ожило, нам нужно снять слепок. Сидите смирно.

Анна сидела.

Жесткая спинка. У всех кресел в доме жесткая спинка и массивные подлокотники, и сама мебель такова, чтобы на нее можно было опереться.

— Потерпите, это недолго, — голос Глеба доносился из-за спины. — Земляной у нас один из лучших специалистов по проклятьям.

— Вообще-то я больше по големам… проклятья — это так, тяжкое наследие прошлого и неисполненные надежды предков. Одного конкретного.

Он говорил, отвлекая, но Анна не дала себя обмануть. Она замерла, предчувствуя боль. И тьма коснулась висков. Потекла по шее, слизывая холодную испарину. Она просочилась под рубашку, обняла плечи. Она перехватила дыхание и пробралась внутрь, наполнив легкие, словно водой.

— Дышите, — приказали Анне.

И она задышала.

Тьма наново вылепила ее кости, натянув поверх платье из мышц и прикрыв все это полупрозрачною кожей. А руки на голове теперь ощущались как-то отдельно от ее тела.

— Отлично… совсем немного осталось. Приготовьтесь, я разбужу проклятье. Нужно взглянуть на него поближе. Но будет больно.

Анна знала.

Анна умела терпеть боль.

Ей так казалось.

И она сделала глубокий вдох. И расслабилась, готовая принять удар. А тьма… тьма ко тьме… в черной-черной комнате черный-черный кот, который не желает даваться в руки. Тьма любит играть, и с Анной тоже. Боль все не приходила, не приходила, и Анна даже подумала, что, возможно, ничего не получилось, когда вдруг вся ее призрачная кожа вскипела.

А следом и кровь.

И она хотела закричать, но тьма закрыла рот мягкой лапой. А потом свет и вовсе погас.

Глава 9

— Что ты… — Глеб успел подхватить тело, которое вдруг съехало набок. И голова повисла на тонкой, чересчур уж тонкой шее. Рот приоткрылся, а из длинного, с весьма характерной аристократической горбинкой носа потекла кровь.

— Ничего. Так даже лучше.

Кровь шла и у Земляного.

Сперва из левой ноздри его выглянула змейка, затем из правой. Он раздраженно махнул рукой, растирая кровь по лицу, и велел.

— Посади ее как-нибудь и убирайся. Мешаешь. Фонит.

Глебу хотелось сказать, но…

Он поправил тело, оперев его о высокую спинку кресла, и отступил. А потом еще отступил. Если с первого раза не выйдет, то придется все начинать сначала. Меж тем Земляной вытащил из сумки полупрозрачную аметистовую пластину и закрыл глаза. Теперь кровь шла и из ушей, стало быть, проклятье не то, что непростое…

Алексашка часто сглатывал, и после наверняка сляжет, станет брюзглив и зол, запрется в какой комнатушке, потемнее и погрязнее, откуда хорошо, если к ночи выберется. Земляной ненавидел быть слабым.

…согласится ли дед?

У старика норов.

И сила, которой мало кто из живущих ныне наделен. Если не он, то…

…вдвоем с Алексашкой можно попробовать сдержать рост. К примеру, та же смесь урановой воды и белой глины давала неплохие результаты.

На мышах.

Земляной матюкнулся сквозь зубы и сунул палец в ухо. Чешется, стало быть. Не выдержал и прислонился к стене, потерся о нее, закрывши глаза. А трещины на руках приоткрылись, выпуская сукровицу. Она застынет, зальет руки темным воском, который если и сдирать, то сразу с кожей.

…дед нужен. Но что ему предложить?

Пластина в руках Алексашки медленно наливалась светом.

Одна.

И вторая.

…деду надо будет отправить копии. И лучше, если письмо напишет Алексашка. Он, хоть и сбежал из рода подальше от тяжелой дедовой руки, а все одно любимый внук, что бы там ни говорили. Глебово письмо со старика станется просто в камин отправить, не читая.

Алексашке Глеб торт закажет.

Шоколадный.

Даже два.

— Йесть, — скорее выдохнул, чем произнес, Земляной, убирая в сумку четвертую пластину. — Еле хватило…

Он вновь вытер локтем кровящий нос и опустился в кресло.

— Ее…

— Я купировал пару основных каналов. Рост это не сдержит, но хотя бы замедлит. Надо будет попробовать с водой…

— А не опасно, мыши…

— Ей уже ничего не опасно, — Земляной поднял плечо, воротник прижимая к уху.

— Будить?

— Не стоит. Сейчас ей не то, чтобы плохо, но и до хорошего далеко, а через пару часов, глядишь, совсем полегчает. Отнеси куда-нибудь… и надо бы целителя, пусть присмотрит. У нее есть целитель?

— Должен быть.

Анна оказалась удивительно легкой, а еще от нее пахло кровью и травами. И мешаясь, запахи эти тревожили Глеба. Нет, как женщина она ему не нравилось. Он предпочитал других. Поярче.

И пофигуристей.

Желательно замужних, это избавляло от неловких ситуаций, когда ожидания дамы не соответствовали намерениям самого Глеба.

Анна вызывала… нет, не жалость. Почему-то не получалось жалеть ее. А вот интерес был.

В ее спальне гулял ветер. Он трогал тонкие гардины, тревожил горшки с цветущими растениями. Глеб понятия не имел, что за они, но было красиво: розовые, белые, голубые шапки цветов, которые поднимались над белоснежными горшками.

Светло.

И неудобно. Его сюда не звали.

Он положил Анну на кровать. Подумал, сунул под голову подушку и саму голову повернул набок, на случай, если кровотечение из носа не остановится. Целителя… да, придется звать, а пока не придет, самому остаться.