Отряд (СИ) - Валериев Игорь - Страница 11

В Советском Союзе прозрение так и не наступило до афганской войны. К ней мы пришли с ротами глубинной разведки, которые называли «охотники за Першингами» и КУОС, то есть курсами усовершенствования офицерского состава. На них офицеры проходили кратковременную подготовку по специальности «командир партизанского отряда», после чего возвращались на свое место службы. Каждый подготовленный по этой программе человек должен был в особый период стать командиром диверсионной группы, партизанского отряда, если территорию СССР вдруг частично оккупируют.

Потом появились группа «Альфа» в КГБ и «Вымпел» в ГРУ. О кадровом голоде и неготовности к созданию войск специального назначения на тот момент говорит хотя бы тот факт, что первым командиром «Альфы» был назначен майор Бубенин, получивший звание Героя Советского Союза за бои на Даманском и не имевший никакой подготовки, кроме общевойсковой. Как читал в Инете, группа формировалась в составе седьмого управления КГБ СССР, поэтому в первом составе было много топтунов из наружки. Вот такие специалисты-диверсанты. Три раза «ха-ха».

Поражает и то, как тренировалась «Альфа», какая у нее была материальная база. Учиться было не у кого – все приходилось постигать самим. Что-то закупалось за рубежом из снаряжения, что-то делали самостоятельно. Не было даже собственного стрельбища?! Ребята ездили по стрельбищам внутренних войск и армии, договаривались, чтобы пустили пострелять.

Самим до многого пришлось доходить спецназовцам и в Афганистане. Это я уже видел своими глазами. Ракетных комплексов там не было, а были неуловимые ватаги боевиков, были кишлаки и дувалы, были засады на дорогах, караваны, идущие из Пакистана и несущие смерть. До всего доходили сами, но солдат смекалист, особенно если захочешь жить.

«Что-то меня сегодня на воспоминания пробило. Давно уже такого не было. Как-то я вжился в новое тело и новое или старое время. Кто бы мог подумать, что по утрам меня будет денщик брить. Вот такие дела, товарищ гвардии подполковник Аленин, – я усмехнулся, толкнул входную дверь в больницу и уже было вошёл, но был остановлен еле слышными орудийными залпами. – Кажется, началось. А я здесь!»

Мои сомнения: пройти в больницу или бежать в резиденцию, прервало появление в начале улицы Бутягина. Павел Васильевич быстрым шагом шёл в моём направлении.

– Доброе утро, Тимофей Васильевич, – поприветствовал меня титулярный советник, подходя к крыльцу больницы.

– И Вам доброго утра. Как дела у супруги и Марии Аркадьевны?

– Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Пока заживление у обеих идёт хорошо, без воспалений и загноений. Спасибо вашему мёду и облепиховому маслу. С утра сделал им перевязки и бегом сюда, – Бутягин поднялся на крыльцо и подал мне руку, которую я с удовольствием пожал.

– Не стоит благодарностей, Павел Васильевич. Всё чем могу, готов помочь.

– Это, кстати. У меня есть к Вам просьба. Давайте пройдём внутрь.

Пройдя в комнату для отдыха персонала, медик продолжил прерванный разговор.

– Тимофей Васильевич, я знаю о ваших хороших отношениях с генералом Грибским. Не могли бы ещё раз перед ним походатайствовать, чтобы меня определили в главный перевязочный пункт отряда к статскому советнику Леонову.

– Зачем Вам это? В Благовещенске достаточное количество раненых для применения пенициллина. Больница Красного креста на очень хорошем счету у горожан и командования. Всех тяжёлых раненых сносили к вам. Насколько мне известно, все они идут на поправку без осложнений, – я сделал небольшую паузу, подыскивая нужные аргументы, чтобы отговорить Бутягина от новой авантюры. – Думаю, что после сегодняшнего штурма Айгуня всех раненых перевезут в Благовещенск. Вот вам дальнейшее поле для работы и испытания лекарства. Зачем вам в отряд? Он пойдёт дальше в Китай. Условия похода будут очень тяжёлыми, я бы сказал ужасными. И есть большой риск погибнуть! Даже здесь Мария Петровна и Мария Аркадьевна были ранены. О них подумайте!

– Мы вчера всё обдумали и обсудили. Да, Тимофей Васильевич, я забыл Вам сообщить, что отряд генерала Ренненкампфа догнал пароход, на котором плывёт партия пенициллина. Вчера пришла телеграмма. Поэтому супруга и Мария Аркадьевна остаются здесь, я же хотел бы отправиться с отрядом. Кроме пенициллина, хотелось бы отработать на практике вашу теорию «золотого часа» и сортировки раненых. Помните, вы рассказывали об этом в поезде, когда мы направлялись в Хабаровск?

«Охренеть и не встать! И дёрнул меня черт за язык поведать об этом. Совсем бдительность потерял. Ладно, хоть на свой опыт оказания помощи раненым ссылался, когда гоняли хунхузов здесь пять лет назад, – подумал я про себя, судорожно прикидывая, что же такого наплести Бутягину, чтобы он отказался от своих планов. – Не дай бог, что с ним случится. Марфа одна не потянет испытания и производство пенициллина или того, что они изобрели. А препарат-то эффективный, судя по всему».

– Павел Васильевич, я даже не знаю, что вам сказать, чтобы вы отказались от своих планов сопровождать отряд в рейде по Китаю. Считаю, что риск не оправдан…

– И почему же, Тимофей Васильевич, – услышал я звонкий голос Марфы за своей спиной.

Резко развернувшись на табурете, я увидел стоящих в дверях двух Марий.

– Машенька, я просил же сегодня тебя вместе с Марией Аркадьевной не приходить в больницу, – вскочил на ноги Бутягин, а я вслед за ним.

– Дорогой, мы услышали канонаду и решили прийти. Вдруг привезут раненых, тогда чем сможем, тем и поможем, – Марфа поправила забинтованной ладонью, упавший на лоб локон волос. – И почему же, Тимофей Васильевич, Вы против того, чтобы Павел Васильевич сопровождал отряд русских войск в рейде на Мерген и дальше?!

«Млять, у нас, что о планах командования знают все кому не лень! Вот это секретность!», – подумал я, а Бутягина между тем продолжила.

– Я никогда не поверю, что Вы смиритесь с должностью пограничного комиссара. Наверняка, уже думаете каким образом присоединиться к отряду? Почему же, Вы отказываете в этом Павлу Васильевичу? Он, действительно, сможет спасти жизни многим!

Я растерянно смотрел на двух Марий. Одна, заканчивая фразу, пылала каким-то гневом справедливости, вторая мило запунцовела, что было очень заметно на фоне белого бинта на лбу.

– Мария Петровна, я даже не знаю, что сказать! Действительно, не знаю. Просто считаю, что тому риску, которому хочет подвергнуть себя Павел Васильевич не место в сложившейся ситуации. Вам для испытаний лекарства хватит раненых и в Благовещенске, – промямлил я.

– А сами Вы хотите присоединиться к отряду? Так?! – грозно продолжила Марфа. – Для себя Вы это риском не считаете?!

Я виновато посмотрел на женщин и произнёс:

– Так, Мария Петровна. Но таких, как я много. А вот, Вы и ваш муж изобрели лекарство, которое может спасти миллионы жизней. Поэтому ему и вам не место в боевом походе.

– А мне? – спросила и покраснела ещё больше Машенька.

– Мария Аркадьевна, Вам руки целовать надо за то, что Вы, дочь генерала, извините, за простыми солдатами горшки выносили. Но в боевой поход?! Нет! Там Вам не место! Женщинам, вообще, не место на войне, – выпалил я и, кажется, покраснел.

– Таких, как Вы, Тимофей Васильевич, очень мало. Вряд ли найдется в истории ещё один казак, который достиг таких высот к вашим годам. Да и… - Марфа оборвала себя, но многозначительно посмотрела на меня. – Что Вы надумали? Рассказывайте.

– Больше надеюсь, что смогу договориться с генералом Ренненкампфом. Про него говорят, Драгомиров сказал: «Ну, этого затереть не смогут. Из него выйдет большой полководец. Люди, подобные ему, оцениваются только во время войны». Думаю, именно ему поручат возглавить рейд отряда, – я обвел глазами окружающих. – Попробую его уговорить о своём нахождении в войсках.

– Обо мне не забудьте, – утвердительно произнёс Бутягин.

Ещё пять минут переговоров привёл к тому, что я был вынужден дать слово титулярному советнику, походатайствовать ещё и перед Павлом Карловичем о его включении в лазарет или перевязочный пункт отряда. Потом супруги Бутягиных покинули комнату, уйдя на обход больных, и я остался наедине с Машенькой первый раз за девятнадцать дней осады города.