Волкан (СИ) - Уткин Михаил - Страница 57

Размышлять на предмет будущих препятствий опять не вышло. Едва минули перекресток, как едва не воткнулись в тупик. Крутой поворот вправо заставил уже меня до хруста в мышцах навалиться на управляющий ус, а потом с воплем тут же его отпускать, поскольку дорогу перегородила баррикада противотанковых ежей, подозрительно ярко в тени заточенными остриями, с яркими синими искрами на концах. Дроу не подвел и вырулил громадную многоножку в другой ход, вот только этот путь оказался узок и извилист, как улица средневекового города, по которой мы мчимся на своем транспорте, как на бензовозе — длинномере, цистерну которого водит и болтает…

Нелепая ассоциация пропала в следующий миг поскольку мне по верхней губе что-то звонко хлобыстнуло, лопнуло и я невольно цапнул ладонью это нечто раскроившее лицо. В ладони повисла натуральная бельевая веревка к которой прищепками цеплялись разноцветные змеиные кожицы, в руку длинной.

«Детский хвостной чехол…», − начал я было машинально читать подсказку, как раздался предостерегающий крик дроу, и по бронированной голове многоножки забарабанил дождь стрел.

Я смахнул выставленной ладонью еще несколько веревок с местным кожаным бельишком и поймал взглядом стрелков, что спереди и сзади изгибались из нор в стенах, да вновь натягивали небольшие изогнутые луки. Трепет черных языков в пастях нагов мне сильно не понравился, сразу вспомнилось, что им туманы не помеха. Еще раз выстрелить вдогонку им хоть и удалось, но опять же без успеха — слишком быстро мы удалялись прочь. Глиняные стены проносились буквально на расстоянии вытянутой руки, со скоростью километров восемьдесят-девяносто в час.

Впереди показалось нечто вроде лестницы с перилами и балкон со своей стороны, за которым виднелось активное шевеление, подразумевающее новую засаду. Я рявкнул дроу, чувствуя одновременно, как в крови бурлит коктейль из адреналина и какого-то дурацкого восторга и заорал Корхану:

− По моей стене!

Дроу понятливо отпустил свою усо-вожжу, а я сначала швырнул внутрь балкона туман, а потом со скрежетом замазал тамошние норы башкой многоножки, не разбираясь что из них окна, а что двери. Ну а ступенчатая конструкция после такого варварского обращения оползнем обрушилась за хвостом многоножки.

− Мы отклоняемся влево! — крикнула гнома, обнявшая дергающееся копьё руками и ногами, на что последовал хохот и мой согласный вопль:

− Ага! — в тот самый момент, когда мы проносились под ползущими над провалом на крючках ведрами, в которых что-то тяжело плескалось. А из-за края вытягивались торсы коброидов, выглядывающих сверху, в глазах которых было неистовое изумление.

Определенно, отклонение от маршрута было сейчас меньшим из зол. Гномка это поняла и сосредоточилась на дергающемся древке копья, на которое действовали противоположно влияющие печати демонов.

Улица вдруг превратилась в широкую площадь, опутанную веревками, канатами и запутанными цепочками, которые мы успешно рвали и сгребали совершенно не замечая их сопротивления на своем пути. От сотрясения почвы заваливались стопки каких-то высоких цилиндров с бахромой, бахрома сворачивалась пучками и начинала корчиться испуская едкий дым, а цилиндры вяло сгибались словно гусеницы-пяденицы, пытающиеся уползти подальше.

Спокойно стоявшая многоножка с опущенными усами, видимо ощутила наш топот и резко вскинулась, защелкав пастями. Дремлющий у нее на голове белый наг, с матерным щебетом похожим на смешанную речь соловья и змеи, кувыркнулся на землю, стараясь поймать разлетевшиеся у него из рук бумаги, руками, кончиком хвоста и даже зубами.

Я прижал нашу многоножку к правой стороне площади, терпящей разгром, направив в обход возчицы белых нагов. Угрожающее насекомое похоже оценило вдвое бОльшие размеры пришлой вторженки, и не решилась преследовать, справедливо решив воздержаться от кары нарушительнице границ.

Площадь в форме длинной вытянутой капли, сужалась все сильнее, пока впереди не замаячил тупик. Что это был именно тупик мы узнали из крика Корхана, а как действовать мы уже договорились раньше.

Единственным кто мог выдернуть копье был сам князь, поэтому по его сигналу мы с Кассиди рванули веревку, связывающую усы многоножки назад, чтобы она ни в коем случае не коснулась ими стен. Корхан же махом, извлек болезненно прижимающий к земле инструмент, после чего как мы и предполагали, передняя часть туловища многоножки поднялась. Не достала до перекидных мостков провисающих дугами над нашими головами всего метров десять. Коброидов в этом тупике не наблюдалось, но когда остановившаяся многоножка перестала сотрясать землю, отовсюду поползли разноцветные автохтонты, попрятавшиеся было во время нашего появления.

Нашептать несколько туманов было легко, а перескочить на них, а затем дальше на качающийся мостик, еще легче. Эльф же пожалел крепкую веревку и пока он ее развязывал, освобожденная многоножка недоверчиво шевелила усами, расправляя их на всю длину и выпуская дополнительные щупики. Вытянувшись на всю длину, усы первым делом провели по спине. Затем многоножка вскинулась и тщательно ощупала ими свою заднюю часть, словно проверяя не потеряла ли по дороге.

Впрочем, все это происходило быстро и раскрытие сути ее странных движений мы оставили будущим аналитикам. На мостике мы не задержались, я создал туманную лестницу со дна ущелья для эльфа, он же, едва взобрался, сразу с озабоченной физиономией начал делать магические пасы. Многоножка же извернулась в тупике и трогая узкие стены освобожденными усами, ускоряющейся рысцой помчалась прочь.

Результатом действий дроу было уже знакомое мерцание вокруг нас, что ознаменовало тройное заклинание скрыта. «От взгляда, от слуха, от нюха», как вкратце описал его князь, и с досадой добавил, что маны оно жрет немерено, поэтому нужно убираться прочь побыстрее.

Во время опасной гонки, мы и не заметили, что все время следовали на подъем. И теперь взобравшись наверх, наблюдали длинный склон, из «изогнутых футбольных полей», что начал подниматься уже километров пять-десять назад, и чем-то напоминал ступенчатые поля на холмах. Где актинии подчистую уничтожены — коричневые пятна, а остальные — всех цветов и оттенков, словно лоскутное цыганское одеяло.

За тупиком каньона, «улочность» продолжалась, вот только глиняные скалы теперь напоминали вытянутые параллелепипеды, не выше двухэтажного дома. Даже я одним прыжком, при желании могу запрыгнуть, нырнув в гущу актиний-маломерок настолько яркой окраски, что казались приросшими стаями попугаев.

Они сплошь все были связаны веревками, а некоторые, видимо особо ценные, имели еще и металлические пояса, прикованных к могучим проушинам цепями. Корхан указал вниз по склону и вполголоса сказал:

− Смотрите как наги используют многоножек, которые похоже понятия не имеют что на них ездят. Там где у них транспортные линии, актинии стоят как попало. Падают, а те их пожирают. А где жилые, закрытые кварталы — актинии связаны, не падают и Мааты там не бегают. Мудро.

− Ага, а еще всякие колья да заборы понаставили дополнительно, − кивнул я с усмешкой, − что вообще-то значительно проще.

Корхан щелкнул пальцами в сторону десятка розовых автохтонов, порхающих колебанием краев, как маленькие медузы. Щелчок их похоже напугал − они мигом сжались в комки и осыпались на землю, князь же пожал плечами и сказал:

− Мне показалось что здесь обитают разные племена нагов. Отличается окраской, одеждой, знаками различия. Так что, все не так просто.

− Когда ты только рассмотрел-то, − с удивлением поинтересовалась Кассиди, заодно двинув бровью, что я определил как вопрос «не врет ли, цену нагоняя?» Я неопределенно пожал плечом, мол кто ж его знает, и буркнул, материализуя в ладонях пузырьки маны:

− Пусть так, не важно. Держи, князь. В этом бездревесном королевстве они тебе пригодятся.

Тот принял склянки как должное:

− Да, туманы тут только демаскируют. Ищем укромное местечко, я оставляю вам половинку плода эйхуа, на всякий случай. Вы выходите из игры, а я исследую окрестности. Судя по карте, нам осталось километров семь до отметки.