Тьма, сгущайся! (СИ) - Лейбер Фриц Ройтер - Страница 52

Все сразу приободрились, хотя теперь, когда они уже не чувствовали страха, и напряжение прошло, они поняли, что буквально падают от усталости, и решили ночевать здесь. Они начали готовиться к отдыху: большинство, в том числе и оба раненных, должны были спать в автобусе, поскольку было холодно, а перед рассветом могло похолодать еще больше. Хиксон опасался, не обрушатся ли со склона скалы в случае нового землетрясения, но Брехт объяснил, что раз они не упали до сих пор, то уже не упадут, и добавил что толчки, которое вызвало в течение первых часов гравитационное поле Странника, уже закончились.

Брехт решил выставить охрану. Два человека закутаются в одеяла, вооружатся карабином и серым странным пистолетом Марго, и будут ночью нести стражу в небольшой нише между скал, несколько ниже вершины склона и точно под скалой, блокирующей долину. Доддси и Макхит будут дежурить до полуночи, их сменят Хантер и Марго, а с половины третьего на дежурство заступят он и Рама Джоан. Хиксон со вторым карабином будет спать в автобусе на кресле водителя, а женщины, после того, как сменятся с поста — в фургончике вместе с Анной.

Ванда начала было язвить по поводу этой идеи, но замечание Брехта тут же закрыло ей рот.

Они разожгли примус и вскипятили воду, чтобы приготовить кофе. На ужин они выпили кофе с молоком и съели бутерброды с ореховым маслом и мармеладом.

Сначала Марго думала, что не сможет проглотить эти детские сладкие лакомства, но после первого же укуса почувствовала такой голод, что уплела три бутерброда и выпила две чашки кофе с молоком. Она почувствовала себя радостно возбужденной, словно после спиртного — перед ее глазами периодически всплывал вид грабителей, сметенных со скалы выстрелом из ее пистолета. В таком приподнятом состоянии она беззаботно выкладывала собравшимся все, что приходило ей в голову в данную минуту.

В автобусе она увидела Дылду и прямо спросила у него:

— Правда, что у вас две жены? Ида и Ванда в самом деле ваши жены?

Дылда, нисколько не смущенный этим вопросом, кивнул:

— Да, это правда. Согласно нашей вере они обе мои жены, а я их кормилец. Эта связь дает нам много преимуществ. Я женился на Ванде из-за прелестей ее тела, а на Иде — из-за ее духовных достоинств. Конечно, со временем это все изменилось…

Нахмурившийся старый водитель услышав ответ Дылды, что-то презрительно буркнул и повернулся к ним спиной.

— Что, завидуешь ему, дедушка? — дружелюбно, хотя и несколько злорадно рассмеялась Марго.

Тигрица в третий раз накормила кошку и посмотрела на Пола презрительным взглядом. Потом, как он, впрочем, и ожидал, обдуманно нечеловеческим жестом пожала своими красивыми фиолетово-зелеными плечами, более гибкими, чем плечи теннисиста или индийской танцовщицы, и вернулась к Пищевому Пульту. Через мгновение, она подплыла к Полу с сумкой в одной руке и двумя узкими трубками в другой. Затем Тигрица повисла над ними и смерила взглядом, словно находилась в неуверенности — впихнуть ли ему силой пищу в рот, или же ввести ее в вену, или прямо через прямую кишку.

У Пола ужасно болели мышцы, горло горело от жажды, голова кружилась — впрочем, не столько от голода, сколько от избытка впечатлений. Но больше всего его раздражало изменение в поведении Тигрицы. Когда ела Мяу, Тигрица танцевала. Это был прекрасный, ритмичный танец — большая кошка выделывала пируэты, попеременно отталкиваясь от пола и потолка летательного аппарата. Одновременно кабину заполняла странная музыка, а загадочный солнечный свет мерно подрагивал.

Сейчас Пол осознал, что Тигрица от природы передвигается на кончиках пальцев, словно балерина, потому что она — существо пальцеходящее, а не стопоходящее. Он отметил, что ее стопа состоит из одних пальцев, а выше размещенная пятка является эквивалентом нижнего локтя в плече земных четвероногих.

Ее танец очаровал его до такой степени, что он забыл о боли и страхе.

Теперь же прекрасная танцовщица преобразилась в бесчувственную медсестру с садистскими наклонностями — что за отвратительная метаморфоза!

И несмотря на жажду, он с грустью покачал головой, пытаясь сжать запекшиеся губы. Пол нахмурил брови и серьезно посмотрел на нее, прося глазами — он осознавал, что выглядит сейчас действительно, как связанная с заткнутым ртом, обезьяна, которая умоляет, чтобы ее освободили.

Тигрица улыбалась, не размыкая губ — он был уверен, что она снова издевательски подражает человеку — и продолжала внимательно к нему присматриваться.

Сейчас была ночь, так что он находился на корабле уже двенадцать часов, поскольку, когда он последний раз видел Землю, то видел Сан-Франциско, над которым опускалась ночь. Он видел черные пепелища, дома, опаленные дымом пожаров, погашенных проливными дождями, а так же десятки судов у Золотых ворот. Потом летающая тарелка наклонилась и пол увидел восходящего Странника с рисунком на диске, напоминающем мандалу — планету окружало асимметричное, сверкающее кольцо или же, как через мгновение понял Пол, только то, что осталось от Луны.

Тигрица пододвинулась ближе, зеленой лапой прикоснулась к запястью правой руки Пола, после чего снова отодвинулась. Пол с огромным удивлением почувствовал, что рука у него свободна. Он пошевелил пальцами, согнул, а затем выпрямил ладонь, ощущая при этом не такую сильную боль, как ожидал, и уже хотел поднять руку ко рту, но вовремя остановился.

Если он прикоснется к губам, она может превратно понять этот жест и немедленно запихнет ему в рот трубку.

Поэтому он прикоснулся ко лбу, плавным движением опустил руку ко рту и указал на ее остроконечные уши.

— Хочешь поговорить, да? — спросила Тигрица — Обезьяна и кот — большой разговор?

Она медленно покачала головой.

— Нет! Ты будешь визжать и задавать вопросы… один, десять, пять тысяч! Я хорошо знаю обезьян!

Пол потерял надежду. Одновременно им овладела ни на чем не основанная, уверенность, что если бы Тигрица хотела, она смогла бы говорить совершенно правильно, но она не хочет этого делать. Так обычный человек, который может говорить совершенно правильно на любом чужом языке, но в его речи проскальзывает определенный акцент, определенные грамматические структуры, которыми он пользовался, когда когда начинал учить данный язык, но только для того, чтобы подчеркнуть этим свою особенность и выразить свое критическое отношение к языковым уродам чужого языка.

— Я скажу — пошла на компромисс Тигрица.

После этого она в темпе стенографистки на суде монотонным голосом, словно ей все надоело, сказала:

— Я высшая галактическая цивилизация. Читаю мысли, передаю мысли, странствую в подпространстве, живу вечность, если захочу, могу взрывать звезды. Не веришь? Слушай внимательно, обезьяна! Растения поглощают неорганические субстанции. Животные едят эти растения, и они выше растений. Коты едят этих животных — и они выше всех! Обезьяны же едят все — и это мерзость!

— Странник путешествует в подпространстве — продолжила Тигрица — А для этого ему необходимо много топлива, много материи для его конверторов. Ваша Луна вполне подходит для этого. Разрушить ее, превратить в порошок, высосать всю без остатка, наполнить этой массой резервуары и — снова в путь! А вы, обезьяны, излишне нервничаете и горячитесь.

Когда она умолкла, Пол в течении нескольких секунд боролся с закипающей в нем злостью. Злостью от того, что это существо так бездушно все упрощает. Через мгновение, однако, он осознал свою беспомощность и постарался успокоиться. Подняв руку, он прижал ладонь ко рту и тут же быстро отвел в сторону, словно хотел сказать: «Долой кляп».

Он подумал, что коль кошка читает его мысли, нет смысла объясняться с ней жестами, но в следующий миг осознал, что для нее это все — лишь забава. Кошки любят играть с беспомощными, более слабыми существами, и Тигрица не составляла исключения.

Она подтвердила его предположение, когда с улыбкой медленно покачала головой. Потом сморщила верхнюю губу и острые кончики усов сомкнулись у нее под носом, образовав маленький кружок.