О вампире - Сэндс Линси - Страница 13

Прокашлявшись, он отошел на несколько шагов, а затем повернулся, чтобы сказать: – Я должен тренировать тебя.

– Меня за что? – спросила она, теперь и сама настороженно.

– Для выживания, – мрачно сказал он. – У нас есть законы, правила, определенное поведение, которое от нас ожидается. Нарушение законов может привести к наказанию, а затем к обезглавливанию.

– Обезглавливание? Ты издеваешься? – удивленно спросила она. Когда он покачал головой, она возмутилась: – Но это определенно феодализм.

– Мы старая раса, – сказал он, пожав плечами, а затем нетерпеливо двинулся к двери. – Тебе нужно одеться, чтобы мы могли идти.

Холли моргнула и посмотрела на себя, впервые осознав, что по-прежнему завернута только в полотенце. Наверное, она была так потрясена, увидев в зеркале ванной клыки, торчащие изо рта, что забыла обо всем остальном. Она удивилась, что не потеряла полотенце, когда он схватил ее и потащил сюда. Она также была удивлена, что Джеймс не заметил их и не погнался за ними.

– Мой муж…

– Спит в постели, – заверил ее Джастин. – Мысленно он поблагодарил тебя за массаж спины и забрался в постель.

– Откуда ты знаешь? – спросила Холли.

– Потому что это предложение я вложил в его мысли, когда схватил тебя, когда ты собиралась укусить его.

– Ты контролировал Джеймса? – спросила она с негодованием в голосе.

– Он не должен знать об этом, – пожал плечами Джастин.

– Но... он мой муж. Я не должна скрывать от него что-то подобное.

– Придется, – просто сказал он.

– Но…

– Он подумает, что у тебя нервный срыв, и ты сошла с ума. Это то, что ты подумала, когда я рассказал тебе о нас, не так ли? – отметил он.

Холли почувствовала, что краснеет. Именно так она и думала. Что он сумасшедший. Похоже, он не так уж и зол. Он обратил ее. Означает ли это, что она действительно ударилась головой и упала на ножницы? Она посмотрела вниз, ее рука медленно двигалась по коже, обнаженной над полотенцем, когда она задавалась вопросом, куда вошли ножницы.

– Это из-за обращения я ничего не помню? – наконец спросила она.

– Не знаю, – признался Джастин. – Это не должно быть от раны на голове, так как она зажила.

Его глаза задумчиво сузились, а затем он добавил: – Или, по крайней мере, видимая часть зажила. Маргарет как-то сказала, что обращение может продолжаться долго после того, как новообращенный встанет и снова пойдет. Что сначала наночастицы заботятся о больших повреждениях, а затем с течением времени продолжают более трудоемкий ремонт.

Он пожал плечами, как будто это не имело значения. – Если наночастицы все еще работают над внутренним ремонтом, ты еще можешь восстановить эти воспоминания.

– Что такое нано и кто такая Маргарет? – сразу спросила Холли.

– Послушай, я объясню тебе эти две вещи и все остальное, что ты хочешь знать, но не здесь, не сейчас, и не сейчас, когда ты стоишь там в одном полотенце. А теперь пойдем и оденем тебя. Тогда мы сможем пойти куда-нибудь и поговорить обо всем, о чем ты захочешь.

– Почему мы не можем сделать это здесь? – сразу спросила она.

– Потому что твой муж не должен знать об этом, и, – твердо добавил он, когда она начала говорить, – потому что у меня нет для тебя крови. И если ты не хочешь провести свою первую тренировку по кусанию своего мужа, я предлагаю пойти туда, где у меня есть кровь для тебя.

– Зачем мне вообще практиковаться в кусании? – спросила она с тревогой в голосе. – В отеле ты сказал, что мы больше не питаемся смертными.

– Я сказал, что это противозаконно, за исключением чрезвычайных ситуаций, – поправил он. – Может наступить время, когда ты окажешься за много миль или часов от пакета с кровью и будешь отчаянно нуждаться в ней. Может быть, с тобой произойдет несчастный случай, или твои запасы будут уничтожены. Если что-то подобное случится, тебе нужно знать, как питаться копытом, не убивая донора.

– С копыта... – Холли в ужасе уставилась на него, поняв, что он имеет в виду. – Серьезно? Ты это так называешь?

Джастин нетерпеливо вздохнул. – С копыт, еда на вынос, двуногий фаст-фуд – называй это как хочешь, лишь бы научиться делать это правильно и не причинять вреда смертному, которым ты питаешься.

– Я бы никогда ...

– Никогда не говори «никогда», – серьезно прервал он. – А теперь, пожалуйста, оденься.

Холли хотелось бы получить ответы на другие вопросы, но теперь, когда она осознала свое скудное одеяние, ей стало неловко. Одеться казалось хорошей идеей. Кивнув, она прошла мимо него и скользнула внутрь, чувствуя, что он следует за ней по пятам, когда она пересекала кухню. Это не удивило ее, но она была немного удивлена, когда он последовал за ней наверх. Когда он попытался последовать за ней в спальню, она остановилась как вкопанная и прошипела: – Я сама справлюсь.

– А если он проснется?

– Ну и что? – раздраженно спросила она. – Он мой муж, он уже видел, как я одеваюсь. «Ну, не совсем», – признала она. В основном она брала одежду с собой в ванную и одевалась там или использовала дверь шкафа как щит. Ей было неудобно быть совершенно голой, даже с мужем. Он мог заметить целлюлит, или растяжку, или ее маффин. Вот почему она настаивала на том, чтобы во время секса свет не горел.

К ее большому облегчению, Джастин отступил и позволил ей войти в комнату одной. На цыпочках Холли подошла к шкафу и достала рабочую одежду. Она согласилась поговорить с Джастином в основном из-за обещания крови. Она не была в восторге от перспективы потреблять кровь, но она не хотела рисковать, не имея ее и бегая вокруг, кусая людей волей-неволей. К сожалению, Холли не была уверена, укусила бы она Джеймса или нет, но, конечно, у нее были странные мысли, когда она смотрела на пульсирующую вену на его шее. Поцеловать его было ее первой мыслью, но за ней последовала идея облизать его, как леденец. У Холли никогда раньше не возникало желания лизнуть его горло или другую пульсирующую вену. Она не могла сказать, что не лизнула и не укусила вену. Все, что она помнила, – это то, что она ужасно голодна, а он так хорошо пахнет.

«И до сих пор», – подумала Холли, остановившись у шкафа и взглянув на спящего мужчину. Она чувствовала его запах на расстоянии, по меньшей мере, восьми футов. Это было что-то новенькое. Аллергия мучила ее с детства, и она почти все время шмыгала носом. Она всегда была последней, кто учуял что-либо, включая скунса. Теперь она чувствовала запах мужа через всю комнату.

– Странно, – пробормотала она и решительно повернулась к нему спиной, чтобы решить, что надеть. В конце концов, это был не трудный выбор. У Холли не было большого гардероба. На ней были черные брюки, темно-синие брюки, две пары джинсов, полдюжины разноцветных футболок и четыре блузки, одна белая, две кремовых и одна красная, которые она получила от мамы на Рождество и еще не осмелилась надеть. Холли схватила красную и черные брюки и подошла к комоду у кровати.

Положив одежду в изножье кровати, она открыла ящик и вытащила несколько стандартных белых хлопчатобумажных трусиков. Она натянула их под полотенце, отметив, что они сидят немного свободно. Подумав, что она, должно быть, схватила старую пару, она пожала плечами и затем схватила лифчик. Он тоже была белого цвета, и Холли, наконец, уронила полотенце, удивившись, когда ей пришлось схватить трусики, чтобы они не соскользнули вместе с полотенцем. Боже, они действительно были свободны.

Наверное, за последние два дня она немного похудела, пока была без сознания, решила она, но потом оглядела себя. Как правило, Холли избегала смотреть на себя. Ей не нравились эти бугорки и «булки». Это чертовски угнетало и заставляло ее чувствовать себя непривлекательной. Но сейчас она не видела ни одного из этих бугорков, а ее обычные «булки» отсутствовали. Ее живот был слегка округлым, и у нее определенно были бедра и талия. Она никогда не выйдет на подиум, где модели ходят на высоких каблуках, но ...

– Черт, я хорошо выгляжу, – выдохнула Холли, осмелившись взглянуть на себя в зеркало. У нее была фигура старой кинозвезды, Мэрилин Монро и ей подобных, которые выглядели как женщины, а не как плоскогрудые мальчики, что, казалось, было в моде теперь, когда в моде худоба. Это не было потерей веса воды в течение двух дней без сознания. Это была полная реконструкция тела. Не было ни пятнышка целлюлита, ни даже прыща. Ее кожа была как фарфор, а фигура – совершенством.