Война (СИ) - Шепельский Евгений Александрович - Страница 20

— И у нас оно скоро будет, уверяю вас, капитан. Мы окажемся на равных и с Адорой, и с Рендором.

Бришер кашлянул, на его лице появилась гримаса неуверенности.

— Я… все же… Я и мои люди будем исполнять свою задачу. Мы будем делать то, за что нам платят деньги, охранять монаршию особу и врата Норатора, однако… Вот однако, м-да… Да, однако!

Как и все профессиональные солдаты, он мыслил шаблонами, за которые трудно шагнуть. Дескать, у меня контракт на охрану дворца и Норатора, но мы не часть регулярной армии Санкструма, а значит, регулярные военные действия для нас побоку, но сказать это прямо в лицо мне не мог — все-таки я был ему симпатичен, фактически, мы были друзьями.

— Для вас и ваших людей будет отдельное предложение, капитан. Весьма выгодное предложение. Позже. Сначала скажите просто: вы со мной?

Он подумал, смял кубок железным кулаком, затем подумал еще и, сунув два пальца-обрубка в образовавшееся кривое отверстие, играючи распрямил серебряные стенки. И набулькал из бочонка еще горячительного.

— Разумеется! Я ведь утверждал! У меня нет оснований того, этого! Вас сопровождать… то есть осуждать… то есть сомневаться в бумаге… подписанной Растаром. Варвест — не пройдет! Да, не пройдет! — Он фыркнул презрительно, и вновь смял кубок в волосатом кулаке.

— Пока все будут действовать так, словно никакой подготовки к войне не ведется, — сказал я. — Будем действовать в тайне. Я же буду водить за нос послов Адоры и Рендора и делать вид, что готовлюсь к бегству. Еще раз: я буду делать вид, и прошу не удивляться тем моим действиям, которые покажутся всем вам странными. Я жду от Адоры и Рендора любых неприятностей, но все же уверен, что купил нам немного времени. Говоря точнее — две недели.

На вытянутом, с ранними морщинами лице Бернхотта появилось скептическое выражение:

— Но за две недели подготовиться к войне… И деньги…

— Деньги будут, — мягко проговорил Блоджетт. — Нам хватит на первое время. Его сиятельство господин архканцлер, будущий монарх, обещал также, что достанет еще в самое ближайшее время.

Я старался не выказывать эмоций.

— Пятьдесят тысяч нам вскоре принесут Сакран и Армад, чтобы ускорить мое бегство, каковое, естественно, по их разумению, должно будет посеять в Санкструме хаос и увеличить шансы Варвеста на бескровное занятие престола.

— Остается снискать одобрения фракций, — проговорил Бернхотт как бы про себя. — И если Великие всецело за будущего императора Торнхелла, то Умеренные и Простые…

Вот уж нет! Уцелевшие дворянские роды будут поставлены перед фактом войны Санкструма с Адорой и Рендором. Я не дам им две недели на размышления — к кому примкнуть. Нет, дорогой Бернхотт, я устрою им шоковую терапию внезапной войной и газетными статьями, и пусть они решают, не оправившись от шока: идти им за Варвестом-узурпатором, вызвав вдобавок гнев простого народа (а я позабочусь, чтобы газету развезли по всей империи), либо примкнуть к спасителю нации — то есть ко мне.

Но озвучивать эти мысли я не стал. Сказал дипломатично:

— В этом направлении мы будем работать не раньше, чем разгорится война. Не раньше, чем получим пушки.

— Да что это такое — пушки? — воскликнул Лирна-младший.

Я поднял палец, предупреждая слова Фалька Брауби.

— Вы все сами увидите. Позднее. Сейчас бессмысленно пояснять. Фракциям — ни слова. И даже Великим ни слова, вы слышите, Бернхотт и старший секретарь? Везде есть уши. Скажете им о подготовке к войне — и мы пропали. Инструкции послов вполне ясны: надзирать за мной, и в случае какого-либо подозрения ускорить наступление военных действий… Вы слышите?

Оба кивнули. Блоджетт — охотно, впрочем, я его уже об этом предупреждал, герцог Лирна — после небольшой паузы. Амара неотрывно смотрела на меня, баюкая в кулачке кубок с нетронутой выпивкой.

— Я продолжаю свои испытания, как ни в чем не бывало? — осведомился Брауби.

— Конечно. Однако повторяйте везде и всюду, что император слегка… ошалел. И все, все говорите, буде вас спросят — что я стал, хм… странным. Озабоченным. Не таким как обычно. Я пью, кричу, ругаюсь… Я в панике. Эвлетт, ты слышишь? Ты разнесешь эту весть по дворцу… Очень осторожно. Очень аккуратно.

Рыжуха кивнула:

— Я поняла, господин архканцлер.

Шутейник взглянул на нее с одобрительной улыбкой. Бывшая воровка, прошедшая школу нораторских улиц, в джунглях Варлойна чувствовала себя комфортно, как большая хищница, скажем, пума.

— Я мог бы разнести весть среди хоггов, — предложил гаер. — Это будет быстро…

— Пока — нет. Затем — несомненно. Ты будешь моим посредником в переговорах с дюками и простыми хоггами. Но пока — молчи. И среди хоггов есть длинные языки.

На его совином лице проявилась гримаса неудовольствия, но он смиренно кивнул, принял мой аргумент.

Брат Литон оживленно встал, прошелся по кабинету, остановился подле Законного свода и обернулся ко мне.

— Смогу ли я, наконец, прочесть свою проповедь о новой церкви, новой вере? — спросил с надеждой.

— Да, но не раньше, чем мы подготовимся к войне. Я сам выберу время, и мы все подготовим. Полагаю, речь ваша будет произнесена сразу после моей коронации. Но ни речь, ни реформа церкви не снимают с вас пока обязанности казначея!

Он покорно кивнул. Вздернул голову, прищурился.

— Должен заметить, ваше сиятельство… что высший клир будет на стороне Варвеста!

— Да, конечно. Именно поэтому ваша реформа придется кстати. Мы сделаем нашу церковь автономной… — как в старой Германии и Англии, едва не добавил. — Мы полностью устраним влияние понтифика Адоры и уберем внутренних врагов в лице высшего клира. Я поговорю с вами об этом отдельно, брат Литон. Все высшие чины Церкви Ашара в Санкструме будут… Впрочем, мы поговорим об этом с глазу на глаз. Церковная реформа будет проведена жестко и быстро.

— Мои сподвижники постоянно прибывают в Норатор, — смиренно заметил Литон.

Уже не в первый раз говорит о сподвижниках…

— Как много их уже в Нораторе?

— Более пятисот, господин архканцлер. Они проявляют нетерпение…

Вот так, незаметно, подталкивает меня Литон к тому, чтобы дал ему возможность выступить с проповедью… Средневековый манипулятор!

— Все — братья?

— Не только монахи. Есть и деятельное крестьянство, и бывшие разоренные купцы. Есть и дворяне. Светлая идея ведет их… Свет Ашара сияет перед ними даже в ночи!

— Все вооружены?

Он прикусил губу, сказал дипломатично, чуть скривившись:

— Оружие имеется у многих. Однако…

— Я выделю деньги на его закупку.

Боится и не хочет крови, как истинный гуманист, однако понимает — что крови быть, что великие реформы вряд ли проходят бескровно… И — безусловно готов к крови, ради высшей идеи — готов. Фанатик, дистиллированный фанатик. Но именно такой фанатик нужен мне и понадобится впредь, когда я поставлю его во главе Церкви Ашара взамен кардинала Омеди Бейдара.

— Хорошо. Ваши люди потребуются во время и после коронации. Заранее выделите начальников, разбейте по ротам. До, во время и после моей коронации в городе могут начаться беспорядки. Ваши отряды, брат Литон, сыграют роль городской милиции.

Он кивнул еще более смиренно.

В глазах Амары стояла такая пронзительная смесь жалости и какой-то безысходности, что мне стало скверно. Нет, она верила в меня, но, кажется, полагала, что на сей раз милый ее господин влип по крупному, влип так, что выход у него будет лишь один — на плаху. Скажу больше: она была в этом уверена.

А вот черта с два я продую, подумал с внезапным азартом. Не дамся. Не проиграю. Буду крутиться, буду работать, грызть землю, камень и железо буду, но не проиграю! Не для того меня сюда призвали, не для того я столько пережил, чтобы в конце пути просадить за так целую империю.

Брат Литон опустился на стул, я же прошел к Законному своду и водрузил на него длань. Показалось, что сквозь страницы ощущаю биения веков…

— Теперь я спрошу один единственный раз: все ли твердо уверены, что встанете под мои знамена? Дорога со мной — дорога в один конец. К победе. — Или на плаху.