Жизнь Ленина - Прилежаева Мария Павловна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/47
• Следующая

Ключ был от конспиративной квартиры на рабочей окраине Питера, на Сердобольской улице, недалеко от Финляндской железной дороги.

И план, как квартиру найти, Надежда Константиновна привезла. Владимир Ильич план заучил и порвал. А ключ спрятал и теперь ехал с ним в Петроград.

Поезд приближался к станции. Рахья быстро встал, пошёл из вагона. Владимир Ильич за ним. На станции слезли, и у Владимира Ильича сердце так и подпрыгнуло. На путях стоял дачный питерский поезд, а у поезда паровоз № 293. "Здравствуй, старый приятель! Выручил меня раз. Ещё выручай".

Из паровозного окошка выглядывал машинист Гуго Ялава. Серьёзный-пресерьёзный, но при виде Рахьи и знакомого кочегара заулыбался: "Что-то поседел наш кочегар!".

Словом, Владимир Ильич возвращался из Финляндии в Петроград на том же паровозе, на ту же станцию Удельная. Эйно Рахья доехал пассажиром в вагоне.

От станции Удельная до Сердобольской улицы вёрст пять пустырём. В тот студёный октябрьский вечер и вовсе было на улицах пусто. Только ветер гулял да свистел.

Но Надежда Константиновна дожидалась в условленном месте. В драповом полупальто, круглой фетровой шапочке. Владимир Ильич взял её иззябшую руку. Без перчатки. Никогда не умела она о себе позаботиться! Работа, работа, работа для революции. Где велит партия, куда пошлёт партия.

На углу Сердобольской улицы и Большого Сампсоньевского проспекта высился кирпичный некрашеный дом, мрачноватый на вид. Четырёхэтажный, он казался громадным посреди ветхих деревянных домишек.

Владимир Ильич решительно направился к подъезду, будто всю жизнь здесь ходил. Эйно Рахья свернул на Сампсоньевский (сегодняшняя его задача исполнена), а Владимир Ильич впереди Надежды Константиновны поднялся на четвёртый этаж. Открыл дверь ключом. От двери пойдёт коридорчик. Его комната в конце коридорчика. Налево последняя. Владимир Ильич твёрдо всё это усвоил из плана. В квартире не должно быть никого, кроме хозяйки, Надюшиной подруги, Маргариты Васильевны Фофановой.

Но что такое? Владимир Ильич отпер дверь: голоса. Из одной двери в коридор широко падал свет. Ярко горела над обеденным столом висячая лампа. За столом несколько женщин - по всему видно, учительницы.

- Наша педагогическая цель, дорогие друзья... - услышал Владимир Ильич.

Невероятно, но в квартире собрание! В конспиративной квартире. Именно в этот вечер приезда! Ни на миг не смешавшись, Владимир Ильич торопливо прошёл в конец коридора. Немного ссутулился. Он был в седом парике. Он был старичком, быстрым и лёгким.

- Батюшки мои! - охнула Надежда Константиновна, когда они очутились одни в чистой, поразительно аккуратной комнате, где теперь Владимир Ильич будет жить. - Батюшки мои, как мы с Маргаритой опростоволосились-то!

- Да, - сказал Владимир Ильич.

Он не стал успокаивать Надежду Константиновну, что, мол, ничего, обойдётся. Наверное, обойдётся, но нельзя так рисковать в такое опасное время!

- Почти три недели ждали тебя! - сокрушалась Надежда Константиновна. Всё не едешь... А сегодня как раз я и не предупредила Маргариту.

- Последнее подполье, надеюсь, - сказал Владимир Ильич.

Открыл окно. Внизу шумел ветер в деревьях. "Должно быть, там сад".

- И птичий питомник, - сказала Надежда Константиновна, как всегда угадывая его мысли.

- Смешное соседство! - улыбнулся Владимир Ильич.

Из коридора донеслись обрывки фраз.

- До свидания! - слышен был голос Фофановой: она выпроваживала учительниц.

- Последнее подполье, надеюсь, - повторил Владимир Ильич.

- Очень опасное, очень! - вырвалось у Надежды Константиновны.

Владимир Ильич увидел нескрытую тревогу у неё в глазах. Да, здесь, на Сердобольской улице, было опаснее, чем в шалаше или в Гельсингфорсе.

Сыщики Временного правительства за каждым углом, на каждом шагу.

Здесь так было опасно, что никто, даже члены ЦК партии не знали, где поселился вернувшийся из Финляндии Ленин.

Знали только Надежда Константиновна и связной Эйно Рахья.

НАКАНУНЕ

Через несколько дней Эйно Рахья пришёл проводить Владимира Ильича на одно тайное собрание. Был поздний вечер. Магазины закрылись. Неподалёку от дома вывеска с позолоченным кренделем указывала булочную. Дверь на замке. Ставни на запоре. Но длинный хвост, главным образом женщин, протянулся у булочной с запертыми наглухо ставнями. Кутаясь в платки, женщины терпеливо стояли, ёжась от холода. У другой булочной тоже. И у третьей. Вечерний Петроград был полон унылыми, безмолвными очередями. Давно уже хлеб продавали по карточкам. Полфунта, а то и четверть фунта в день. Надо успеть захватить. Опоздал - и ни за какие деньги куска хлеба не купишь. Женщины становились в хвост у булочных на ночь. Тяжко им было! Мужья на фронте. Война с немцами всё тянулась. Мужья и сыновья мучились на фронтах, ни за что пропадали.

- И дома хорошего мало, - сказал Эйно Рахья. - Хозяева закрывают заводы. Заводы стоят. Безработица.

Положение в стране было бедственное. Поезда ходили кое-как. Расписание сломалось. Поезда не везли уголь и сырьё на заводы. Не везли хлеб в города.

- Чего ждать? - сказал Эйно Рахья.

- Большевик должен знать чего, - резко ответил Владимир Ильич. - Надо не ждать, а делать рабочую революцию.

С самого начала Февральской революции Ленин убеждал: необходимо добиваться, чтобы Советы стали большевистскими. Тогда рабочий класс сможет взять власть мирным путём. Но меньшевики не соглашались, мешали.

Теперь всё изменилось. Мирным путём победы не добьёшься. Пришло время брать власть вооружённым восстанием. Не медлить!

В тот октябрьский вечер на тайное собрание пришли члены Центрального Комитета партии. Все знали, что будет Ленин. Они давно не видели его и теперь ожидали с надеждой. Он был неузнаваем в своём седом парике. Но голос, но мысли, но призывы и воля были ленинские.

Готовить вооружённое восстание! Привлекать на сторону рабочих войска. Направить сильнейших большевиков в различные области и по другим городам. Крепче вооружить отряды Красной гвардии на заводах и фабриках. Назначить умных командиров в отряды. Распределить точно, куда двинутся отряды Красной гвардии, когда час пробьёт.

Руководить восстанием должен Военно-революционный комитет.

Вот какой план намечен был Лениным. ЦК обсудил. Хороший план. Всё правильно, ясно. Все согласились.

Но нашлись двое членов ЦК. Напрасно называли они себя большевиками. Яростно спорили против восстания пролетариата, не соглашались с великим замыслом Ленина, партии. Кто же они, эти предатели? Зиновьев и Каменев.

Зиновьев и Каменев умели рассуждать. Ораторами были отличными. А когда дело дошло до восстания, струсили.

- Разве способен рабочий класс управлять государством? - не верили Зиновьев и Каменев.

И вот теперь, в решающее время, они выступили против восстания. Мало того, в одной меньшевистской газете рассказали о том, что большевики готовят восстание. Где, как, когда - всё выболтали Зиновьев и Каменев. Всё выложили Временному правительству. А о себе: мы против восстания.

Выдали капиталистам товарищей. Нет, они не товарищи!

"Я говорю прямо, что товарищами их обоих больше не считаю... - гневно писал Владимир Ильич. - ...Трудное время. Тяжёлая задача. Тяжёлая измена".

Но Ленин не дрогнул. Восстание будет. ЦК вплотную приступил к подготовке восстания.

В СМОЛЬНЫЙ

На берегу реки Невы, где, круто повернув течение, она устремляет путь к Ладожскому озеру, в давние времена был в Петербурге Смоляной двор. В огромных чанах варили смолу. Тут и хранили её для судостроения. А судостроительные верфи расположились через Неву на той стороне.

Потом на месте Смоляного двора построили монастырь, а затем институт для благородных девиц, то есть дворянских дочерей. Вытянутое почти на четверть версты, трёхэтажное строгое здание, с колоннами, мраморной лестницей и просторным входом под арками. От Смоляного двора институту пошло название Смольный.

• Предыдущая
• 27/47
• Следующая