Жизнь Ленина - Прилежаева Мария Павловна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/47
• Следующая

Приехал из Мюнхена Владимир Ильич. Привёз статьи для газеты, свои и товарищей. Владимир Ильич снял комнатёнку на окраине Лейпцига. Каждое утро вставал до рассвета. И нынче рано проснулся. За окном темнота. Тихо. Даже фабричных гудков ещё не слыхать. В комнате зябко. На улице стоял сырой холодный декабрь.

Владимир Ильич вскипятил на спиртовке чай. Выпил, обжигаясь, из жестяной кружки и, как обычно, вышел из дома. Идти далеко - до деревни Пробстхейд, до типографии Германа Рау. Наверное, километров пять-шесть надо идти. Конки туда не было, шагай на своих на двоих. Навстречу шли пешие или ехали на велосипедах рабочие. Тарахтели повозки: крестьяне везли продукты на рынок. Вот город кончился. Началось снежное поле. Вдалеке чернел лес. Засветились огоньки окрестных селений. И в типографии Германа Рау, в деревне Пробстхейд, светились окошки. Горела керосиновая лампа.

Вся типография состояла всего из одной большой комнаты. Половину комнаты занимал громоздкий старый станок. Были ещё две наборные кассы. В чугунной печке жарко трещали дрова, качалось пламя, качались тени на стенах. В типографии был хозяин Герман Рау, да наборщик, да один ученик. И никого больше.

- Сегодня важный день, - сказал Владимиру Ильичу по-немецки Герман Рау.

Владимир Ильич кивнул. Да, сегодня был важный день. Владимир Ильич волновался. До сих пор всё велась подготовка, а сегодня...

Наборщик тяжело поднял раму с набором. Перенёс к станку. Герман Рау встал за станок. Взялся за ручку. Станок зашумел. Валик завертелся. И газетный лист сполз с машины, еще влажный лист! Первый номер "Искры" был напечатан.

Владимир Ильич взял газету. Как долго и страстно мечтал он об этой минуте!

"У нас есть газета, наша, рабочая, революционная газета! Лети же, наша газета, на родину. Буди мысли и сердца, зови к революции".

Владимир Ильич вслух прочитал заголовок:

- "Искра".

В правом верхнем углу было напечатано крупно:

"Из искры возгорится пламя!"

ЛЕНИН

Пассажирский поезд шёл по Германии к Кенигсбергу. В вагоне третьего класса в уголке у окна сидел молодой человек. Он ехал из Мюнхена и всю дорогу дремал. Во всяком случае, ни с кем не промолвил ни слова. Довольно большой чемодан стоял у его ног.

Приехали в Кенигсберг, старинный город, с каменной крепостью, кирками, красными черепичными крышами. Там шумливое Балтийское море и порт. В порту стояли пароходы. Среди них один под названием "Святая Маргарита". Немец из Мюнхена довольно свистнул и не стал толкаться в порту, а отправился в ближний пивной погребок. В погребке было людно, воздух был сизый и горький от табачного дыма. Немец из Мюнхена занял свободное место, а чемодан запихнул под столик. Спросил сосисок с капустой и стал медленно есть, запивая пивком. Очень медленно. Можно подумать, времени свободного у него было пропасть. А может быть, он кого-нибудь ждал? Да, именно так. Он ждал матроса с парохода "Святая Маргарита". Для встречи с ним немец и приехал из Мюнхена, хотя ни разу до сих пор его не видал. Когда новый посетитель входил в погребок, мюнхенец в упор глядел на него, энергично приглаживая волосы к правому уху правой рукой. Конечно, никто не обращал на это внимания. В самом деле, что такого особенного, что человек приглаживает волосы? Между тем это был условный знак.

Вот вошёл матрос, крепкий, невысокий, коричневый от морского загара. С порога оглядел людей, заметил человека, приглаживающего волосы, направился прямо к нему. Сел за столик, нащупал ногой чемодан:

- Дьявольский ветер.

- Не беда, если попутный, - ответил немец из Мюнхена.

- Угадал, братишка, попутный.

Это был пароль. После пароля они сразу почувствовали друг друга товарищами. У них было общее опасное дело, для которого они сошлись в пивном погребке.

Скоро они кончили разговор, поднялись и вышли из пивной. Теперь не приезжий нёс чемодан, а матрос. Никто не заметил перемены. Кому какое дело? Идут два приятеля, о чём-то толкуют. На перекрёстке попрощались. И немец из Мюнхена, засунув руки в карманы, довольный, что сделано дело, посвистывая, направился к поезду, обратно домой. А чемодан поехал через Балтийское море на пароходе "Святая Маргарита" в шведскую столицу Стокгольм.

К ночи разревелся ветер, забушевали волны, налетел страшный шторм. Буря трепала "Святую Маргариту", обшивка бортов трещала, гнулась мачта, волны окатывали палубу, темь была на море, хоть выколи глаз.

В Стокгольм опоздали на шесть часов. Наверное, финское судно "Суоми" давно на пути в Гельсингфорс. По расписанию часа уже четыре в пути. А матросу как раз "Суоми" и надо.

"Не поспел! - с досадой думал матрос. - Как теперь быть? Подвёл шторм проклятый!"

Вдруг он увидел "Суоми". Финское судно стояло в стокгольмском порту и разводило пары. Должно быть, шторм его задержал, и только теперь оно собиралось отчаливать. А "Святая Маргарита" почти рядом причаливала. К счастью, наш матрос сменился с вахты. Тут же схватил чемодан - и опрометью на берег. "Суоми" близко, но "Суоми" отходит.

- Тихий вперёд! - скомандовал капитан.

Закипела вода под винтом. Тронулся пароход. Поздно.

- Господин помощник капитана! - кричал матрос, таща чемодан. - Вам посылка из Кенигсберга от тётушки.

Матрос запыхался от бега. Чемодан был тяжёлый. А "Суоми" уходит. Напрасны усилия.

Но нет, не напрасны. Случилось чудо. Капитан услыхал и...

- Тихий задний, - раздалась на "Суоми" команда. - Стоп. Спускай трап.

- Господин помощник капитана! - во всё горло кричал матрос. - Вам тёплые фуфайки тётушка посылает. Да новый костюм.

В кучке людей, стоявших у причала, послышался смех. Все почему-то были довольны, что "Суоми" вернулась за посылкой для помощника капитана. А он, молодой, с розовыми щеками, подхватил чемодан, благодарно махнул матросу и потащил посылку в каюту. Запер каюту на ключ. Ключ спрятал в карман.

- Показывайте подарки, тётушкин баловень, - пошутил капитан, когда вышли в море. - Поглядим, какие ему наряды прислали.

- Боюсь, они старомодны, как сама моя тётушка, - отшутился помощник.

И чемодан продолжал долгий путь.

В финском городе Гельсингфорсе шёл дождь. Проливной. Из водосточных труб, с крыш хлестала вода. Бурные потоки неслись вдоль тротуаров. Крупными пузырями надувались лужи, предвещая ненастье. Люди попрятались по домам. Улицы были пустынны.

Помощник капитана с парохода "Суоми", в чёрном плаще, торопливо шагал по направлению к конке. Он был озабочен. Что за ливень! Не промок бы чемодан под таким ливнем. Настоящий потоп. Даже для дождливой Финляндии слишком. Помощник капитана поглядывал по сторонам, ища того рабочего, который должен был встречать его у остановки. Но "Суоми" опоздала на несколько часов. И этот потоп! Улицы пусты. Неужели рабочий из Питера не дождался? Ах какая досада! Вон и конка... А питерца нет. Но в эту минуту из-под арки дома напротив вынырнул человек лет сорока, ничем не приметный. Огляделся, подошёл. Это был петербуржец.

- Чертовски не повезло, - проворчал он. - Пять часов болтаюсь здесь под дождём. Весь иззяб...

- Шторм задержал. Когда едете? - спросил помощник капитана.

- Сегодня.

- Зер гут, немедля извещу телеграммой.

Рабочий кивнул, взял чемодан и взобрался на подошедшую конку.

Через несколько часов чемодан ехал поездом по Финляндской железной дороге в Петербург.

Поезд шёл мимо голых весенних полей. Мимо мокрых деревенек и нарядных, но ещё необжитых, заколоченных дач. Питерец хорошо знал эти места и в окно не глядел. Читал газету, ждал Белоостров.

От станции Белоостров начиналась Россия. Там всегда бывал таможенный осмотр.

В вагоне появился чиновник:

- Пра-ашу открыть чемоданы.

Питерец не спеша открыл.

Пара белья, старенький клетчатый плед, коробка дешёвых конфет. А фуфайки, о которых кричал кенигсбергский матрос? Фуфаек не было. Впрочем, чиновник о фуфайках не слышал. Постукал по стенкам чемодана, ничего не нашёл подозрительного.

• Предыдущая
• 14/47
• Следующая