Седьмое правило академии Левендалль (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 13

Велет Селейн ждал ответа от Источника.

Невидимый глазу, но такой плотный и ощутимый для мужчины поток магии вдруг усилился, взметнулся ввысь, до самого купола, мимо деревянных ступеней, вделанных в камни, расцвел фейерверком и упал, окатив волной отца и сына. Петрос замер с вытянутыми и сжатыми в кулачки руками, широко раскрыв огромные глаза, а потом рассмеялся так весело и звонко, как умеют это делать только шестимесячные младенцы. Селейн склонил лицо к сыну, улыбнулся — мальчика словно окутало свечение, на короткий миг позолотив его кожу и волосенки, а потом угасло. Лишь пламя, неугасимое и жаркое, зажглось за голубыми радужками, превратив глаза в зеленые.

И все исчезло.

Селейн выдохнул.

Новый велет подчинил себе магию Источника. Он примет власть от отца, город не погибнет и не захлебнется в войне. Все будет, как замыслил Бог и человек.

А теперь можно и отпраздновать.

Поудобнее усадив сына на локоть, Селейн поклонился Источнику и вышел на улицу.

Толпа горожан, его служивые, работники, их жены и дети — все стояли молча и смотрели на него с надеждой на лицах. И Эммер, его прекрасная белоликая Эммер, ждала ответа, а в глазах ее плескался страх.

— Приветствуйте велета Петроса!

Селейн поднял сына над головой под одобрительный гул толпы и женские ахи.

— Праздник! Пусть начнется праздник!

Они нарекут этот день праздником Источника и будут славить каждый год.

Пока мы ужинали, закат угас, оставив место свету фонарей — особенному свету, который могла дать только магия. Как галантный кавалер, Рохан предложил мне опереться на локоть, и я с замиранием сердца положила ладонь на его руку. Мне даже показалось, что между нами пробежала какая-то искра, но я могла ошибаться — ведь опыта у меня в таких делах не было совершенно!

Рохан говорил, а я внимала, буквально впитывая каждое слово — до того разговор был мне интересен.

— Потомки велетов уже, к сожалению, почти не властны над Источниками. Да и осталось их всего… если память мне не изменяет, два действующих. Один на острове Дауша, второй где-то на юге Бура.

— А сколько осталось потомков велетов?

Мы медленно шли по аллее, минуя группки студентов и студенток. Рохан коротко кивал им, мне приходилось из вежливости делать книксен. Где-то внутри щекотало восхитительное чувство свободы — я теперь взрослая, я окончила пансион, я могу прогуливаться с молодым человеком под ручку!

Рохан негромко рассмеялся в ответ на мой вопрос и сказал:

— Этого никто не знает. Никто уже давно не черпает магию прямиком из Источников!

— Но откуда-то же магия берется в артефактах?

— Смотри, вот и башня! В ней хранятся артефакты и кристаллы. Остаточная магия наполняет их. Ну, и, вероятно, она продолжает сочиться из-под печатей.

Мы вышли на небольшую площадь, посередине которой высилась, упираясь шпилем в небо, башня из серого камня. По всей северной стороне она заросла мхом, а основание немного просело, так что к узкой двери надо было спуститься по трем ступенькам.

Сколько же лет этому чуду света?

— А можно зайти внутрь? — спросила, потянувшись к камням. Рохан весьма ловко отдернул меня от башни и встал между нею и мной:

— Адриана! Нельзя же быть такой легкомысленной!

— Что я сделала? — испугалась, глядя на него широко распахнутыми глазами. Рохан покачал головой:

— На башню действует строгий запрет. Не подходить, не касаться, ни в коем случае не входить внутрь! Даже кристаллы вносят на специальном подносе в окно!

Он смотрел с беспокойством, будто и правда волновался за меня. И его руки крепко держали мою талию. Боже, могла ли я думать, что такой мужчина. Аристократ. Сердце забилось быстро-быстро, как у пойманной в силки птички, и я поспешила отстраниться от Рохана. Сказала с запинкой:

— Мне нравится башня. Она очень красивая!

В голове зашумело — так странно, как будто я оказалась в комнате, полной людей, и все они говорили, говорили, говорили наперебой. Пытаясь разобрать слова, поморщилась, почувствовала, как земля качается под ногами, ухватилась за руку Рохана, и тот спросил с тревогой:

— Ты в порядке?

— Да… Нет… Я не знаю, — неуверенно ответила, потирая лоб. Голоса притихли, шум стал совсем неразборчивым, но появилось ощущение, что виновата башня. Источник. Мне бы хоть на секундочку прикоснуться к камню… Однако Рохан настойчиво отвел меня в сторону, к раскидистым кустам, рядом с которыми светил неровным приятным светом фонарь. Там же стояла скамейка, на которую меня посадил мой новый знакомый. Он сел рядом и взял мою кисть в свои ладони:

— Адриана, что с тобой? Может быть, мне проводить тебя к лекарю?

— Нет-нет, — испугалась я. — Не надо к лекарю! Все уже в порядке!

— Ты так побледнела.

— Это от неожиданности, — призналась я ему. — Видишь ли. Мне показалось, что башня. что она живая. И говорит со мной, но я ее не понимаю!

Рохан посмотрел на меня с сомнением. В его глазах промелькнуло легкое разочарование, и тут уж мне стало страшно — неужели подумал, что я умом тронулась?

— Все в порядке, — повторила твердо. — Такое бывает иногда. Видишь ли, я. я медиум.

— Вот как?! — удивился он. — Ты говоришь с мертвыми?

— Случается, — врала я вдохновенно. — Даже спиритические сеансы проводила у себя. дома. Наши дамы вечно хотели узнать, куда покойная тетушка положила изумрудную брошку, в каких облигациях покойный дядюшка держал деньги! Вот я им и помогала!

— А здесь? Думаешь, ты вошла в контакт с духом велета Селейна? — оживился Рохан.

— Не знаю! Этих духов. было много, и я не разобрала, что они говорили. Вот если бы можно было коснуться башни.

— Нет! И не думай! Нас обоих выгонят из академии!

— Ну, раз ты бои-ишься, — протянула я. Он сразу встопорщился, как пятнадцатилетний мальчишка:

— Я ничего не боюсь! Но это неосторожно. Я не должен позволять тебе делать глупости.

— Это не глупости, — я встала. — А вдруг духи скажут что-нибудь интересное?

— Что они могут сказать? Они мертвы! А мы живы. И я хочу, чтобы так и продолжалось долгие годы, Адриана!

Дурнота прошла, мне стало гораздо лучше, поэтому я быстрым и твердым шагом направилась к башне, темной массой возвышавшейся в центре площади. Рохан помедлил, однако бросился за мной:

— Подожди! Нельзя в одиночку!

— Ну так возьми меня за руку, — предложила и покраснела от собственной смелости. Но желание коснуться камня затуманило мне голову. Все показалось неважным и вторичным. Лишь башня, лишь Источник имели значение!

За спиной я услышала несколько нецензурных слов на бурском — весьма экспрессивном языке! — но не придала им значения. Пусть Рохан ругается, как сапожник, мне все равно. Камень манил и тянул к себе… Серый… Наверное, шероховатый. Или это только кажется?

Жесткие пальцы Рохана сжали мою руку, а я потянулась к стене. Она должна была быть холодной или хотя бы прохладной, но оказалась неожиданно теплой, как подостывшая печь. И голоса — они вернулись, но теперь не гудели, не бормотали, а кричали наперебой! Кричали так, что закружилась голова, что в глазах потемнело, и я успела только сказать:

— Я, кажется, сейчас упаду.

И упала на что-то мягкое и пахнущее мятой.

Там, в забытьи, было очень страшно. Темно, сыро, вонюче и. Там были ужасные морды, как будто с лиц облезла кожа! Черепа. Кости, бывшие когда-то руками. И они тянулись ко мне! Там стоял вой, там бесновались чудовища! И я была одна, совсем одна

— маленькая, как горошинка, жалкая, как бездомная собачонка.

Кажется, я даже кричала.

А потом очнулась от пощечины.

Рохан склонился низко надо мной, в панике тряся за плечи:

— Адриана, Адри! Да приди же в себя!

— Зач-чем ты. меня ударил? — пробормотала я, приложив к щеке ладонь. Рохан выдохнул с облегчением и отстранился. Лицо его стало злым и чужим. Он сказал сердито: