Нехорошая академия 2 /(СИ) - Помазуева Елена - Страница 21

— Я вас понял Евгения, — спустя, казалось, сотню лет, произнес вампир, — В наше время дружба практически утратила свое значение. Когда-то это что-то значило. Я помогу вам.

А дальше началось еще одно занятие. Лишь только вампир понял, что мной движут чувства сострадания, а не подставы, то сразу же успокоился и мои знания значительно обогатились. Зильга поплыла через десять минут теории. Вампир детально рассказал принцип погружения под магическую печать, и только потом объяснил составляющие заклинания. Оборотниха бессмысленно смотрела на нас, отключив мозг полностью, а для меня знания были очень важны, потому впитывала в себя, как губка. В какой-то момент вампир подвинул листок бумаги, поняв мои стремления, и я с энтузиазмом записывала его рекомендации. Надо сказать, что по прошествии часа, я была уверена, что смогу вызволить Димку из магического плена.

Держа в руках лист со схемами и словами заклинания, накарябанные русскими буквами, я радовалась тому, что скоро смогу снять магическую печать. Настолько была поглощена процессом обучения, что не заметила интереса нейера Хастера к моим закорючкам.

— Интересной письменностью пользуетесь, Евгения, — вырвал меня из мечтательной задумчивости вампир.

— Ах, это, — постаралась произнести как можно равнодушнее, — брат научил.

Не пойдет же, в самом деле, старый вампир к Бристану выяснять глубину моих знаний?

— Все же этот алфавит не очень удачен для записи магических формул. Предлагаю перейти на тристинский, — спокойно отреагировал на мое замечание Хастер.

— Я … я его не знаю, — осторожно произнесла, внимательно наблюдая за реакцией мужчины.

Вдруг это самый распространенный язык, а мое невежество выдаст то, что выросла в другом мире?

— Не мудрено, — тут же согласился со мной учитель, — Он считается одним из мертвых языков нашего мира. Однако, именно на нем создавались все заклинания. Даже современные, созданные совсем недавно, используют фонетику тристинского языка. Евгения, принесите сюда вон тот фолиант, что лежит на средней полке книжного шкафа. Да-да, коричневый и очень потрепанный.

Я протянула руки к огромной книженции и с трудом смогла ее сдвинуть с места. Кряхтя, взгромоздила ее на стол перед учителем и с интересом уставилась в пожелтевшие страницы. Вампир бережно откинул толстую обложку книги, подозреваю из натуральной кожи, и провел ладонью по бумаге. Буквы словно угадав хозяина ожили и стали явственней видны. Зильга оживилась и подошла к нам ближе, с любопытством разглядывая содержимое древнего фолианта.

— Самый лучший способ изучить новый язык это начать его практиковать. Тем более, что тристинский магический язык, — поведал нам вампир.

Меня заинтересовал сам фолиант, он казался живым организмом, вовсе не похожим на привычные, бумажные книги. Буквы оживали на страницах, по ним пробегала легкая волна магии, и они как будто раскрывались перед старым вампиром. Лицо нейера осветилось словно он повстречал старого доброго знакомого. Глаза спрятались в щелочках век, а в уголках расползлись мелкие морщинки. Почему-то создавалось впечатление, что Хастер и древний фолиант рады этой встречи.

— Евгения, положи руку на страницы, будем вас знакомить, — мягко проговорил вампир.

Ничего не подозревая, послушно прикоснулась к шершавой поверхности, буквы вспыхнули зеленью магии смерти, а учитель накрыл ладонью мою кисть руки. И вот тут меня обожгло холодом. Буквы больно впились в кожу, кровь начала медленно буквально по капле выделяться из каждой ранки, заливая поверхность под собой, а бумага с жадностью впитывать. Я попыталась отдернуть руку, но старый вампир не позволил с силой, о которой даже не подозревала в старике, удерживая кисть на книге.

Ласково и напевно, я бы даже сказала, любовно Хастер произносил слова заклинания, отчего магия смерти вспыхивала с новой силой, поднимаясь выше по руке, проникая сквозь кожу в вены, высвечивая витиеватый рисунок сосудов. Зильга коротенькими шажками отступала от меня подальше, бросая испуганные взгляды вокруг. Помощи от подруги не было смысла ожидать. Вампир уже не держал мою руку, теперь только сама магия, послушная словам учителя, входила в мое тело, отдаваемая старинным фолиантом, в ответ впитывая кровь, сочащуюся из рассеченной буквами ладони.

Сколько бы не прикладывала усилий, оторвать руку от страниц не получалось.

Резкий вскрик Зильги ударил по нервам. Обернувшись, увидела магию портала и еще успела испугаться, что это явился Бристан за мной. Силуэт, выступивший из зеленого марева магии смерти, принес успокоение и встревожил одновременно.

— Что здесь происходит? — резко спросил Отис, быстро подходя ко мне.

— Уважаемый Гарисон, чем обязан? — обратился вежливо к моему мужу старый вампир только после того, как закончил читать заклинание.

Его размеренность и неспешность производили какое-то гипнотическое воздействие. Разум стучался в висках испугом, заставляя прийти в себя, встряхнуть наваждение, но голос учителя обволакивал и убаюкивал спокойствием. Сопротивление организма, кричащий всеми инстинктами об опасности, постепенно сходило на нет.

— Нейер Хастер, что здесь происходит? — сурово вновь задал вопрос метаморф.

— Гарисон, я вас к себе не приглашал, так что извольте объясниться для начала, что вы здесь делаете? — теперь голос вампира зазвучал металлом.

От его слов, произнесенных так, что моментально стало зябко, запахло кровью. Может быть, в воздухе явственно ощущался привкус моей крови, все еще впитываемой фолиантом, но в связи с произнесенной жестким тоном учителем, даже почувствовала привкус металла во рту.

— Я почувствовал магический обряд на крови Евгении Китрас и выстроил портал, — твердо ответил Отис, глядя прямо в глаза старика.

— А вы способный молодой человек, — усмехнулся нейер, — Надо будет взять вас на заметку. Первый курс, а такие перспективы.

— Вы не ответили на мой вопрос, — жестко напомнил метаморф.

— Тристинский язык требует обряда на крови, — ответил ему старый вампир, усаживаясь на свое место.

— Мертвый язык магии? — в удивлении воскликнул Отис, — Но зачем?

— Какой же он мертвый? Сейчас Евгения напоит своей кровью и он оживет, — ласково улыбнулся Хастер.

— Это еще долго? — робко вмешалась в их диалог.

Какое-то неясное чувство не давало мне покоя, словно Отис действительно знает гораздо больше, чем показывает. Не даром вампир обратил внимание, что для первокурсника метаморф обладает гораздо большими знаниями. Но это возникло, как смутная ассоциация несоответствия, а потом все пропало. Сейчас куда больше волновало то, что книга не отпускала меня.

— До последней капли крови, — радостно оповестил мужчина.

Клыки блеснули между сероватых старческих губ, морщины растянулись по щекам, придавая довольному вампиру вид жутковатый, но симпатичный. Может быть, начала привыкать к облику нелюдей этого мира? Или Хастер отличался от Халена затаившейся мудростью в глазах, а потому не так сильно пугал? Что-то в учителе было притягательное, хотелось слушать его рассуждения, перенимать знания, хотя все внутри меня орало об опасности рядом с ним. Однако, жажда нового неудержимо тянула к старому вампиру, по словам которого «Он больше забыл, чем знал». Вот и сейчас его слова напугали, но в тоже время возбудили нешуточное любопытство. В самом деле до последней капли крови или все же учитель пошутил черным юмором?

— Правда? — недоверчиво переспросила Хастера.

— Увы, это правда, — вместо него ответил Отис, — Тристинский язык — это суть магия, а потому пока вся твоя кровь не пройдет через нее, обряд не закончиться.

— Совершенно верно, молодой человек, — доброжелательно отозвался на это замечание учитель, — Нужно будет как-нибудь с вами пообщаться, вы очень интересный собеседник.

— Мне только непонятно, зачем вообще нужно было Женю приобщать к тристинскому языку магии?

— Чтобы облегчить вашей подруге обучение. Знаете те ли та письменность, которой она пользуется, не несет в себе смысла. Магия в ее буквах умирает, — ответил Хастер.