Академия нежити. Кафедра неприятных последствий (СИ) - Зингер Татьяна - Страница 18

Интересно, кто она? Уж точно не человек, слишком бледная кожа и алые губы. Про черные белки глаз вообще молчу, мы о таком в учебниках не читали.

— Можно к тебе?

— Конечно, — она подмигнула. — Одной тяжело, да? Ты вообще с кем-то успела познакомиться?

Мы сели друг напротив друга за круглым столиком и взялись за руки. Удивительно, но её ладони были горячи словно кипяток, заключенный под кожу.

— Да так, — неоднозначно ответила, поморщившись. — Практически ни с кем. Вчера вон вообще свалилась с простудой. Я не пропустила что-нибудь важное?

— Не-а. — Она выпятила нижнюю губу, показывая, насколько скучным выдался учебный день. — Уныние, тлен и немного черной магии. Если хочешь, дам тебе списать конспекты.

— Я уже люблю тебя!

Марина кокетливо поправила ровную, выстриженную по линейке челку.

— Так, новые подружки — это хорошо, но давай-ка о чем-нибудь интересом. Кто-нибудь из парней приглянулся или тебя ждут в Москве?

Я не удержалась и бегло глянула в сторону Игната, который сосредоточенно всматривался в магический шар, наполненный туманной дымкой. В нашем шаре было пусто (как, наверное, и в головах), и преподавательница неудовлетворительно цокнула:

— Девочки, сосредоточьтесь.

— Ага, — легко согласилась Марина, даже не обернувшись в сторону старушки, — так что?

— Приглянулся, но не настолько, чтобы о чем-то заранее рассказывать.

Марина спросила о чем-то ещё, но меня отвлек шар. В нем как на старой кинопленке проявлялось изображение, то светлея, то темнея, то покрываясь желтыми пятнами. Сквозь густой туман проступили черты поделенного надвое лица. Правая его половина была обезображена злобой. Уголок губы изогнулся, обнажая острые что клыки зубы. Глаз посинел, словно покрытый льдом. Левая половина оказалась до боли знакомой и почти родной: легкая ухмылка, тепло во взгляде, ехидный прищур.

«Игнат!» — с нарастающим страхом подумала я, приближаясь к шару.

Он улыбнулся как-то вымученно. Вдруг левая половина начала стекать с костей, опадая восковыми каплями, исчезая навсегда. На её месте остался голый череп.

Меня замутило, и тревога впилась клыками в позвоночник. Я отшатнулась, чуть не смахнув шар со стола, а Марина восторженно спросила:

— Ты что-то рассмотрела? Будущее, да?

Она и сама присмотрелась к дымке, но лицо вмиг исчезло.

— Всякую ерунду, — проблеяла я.

— Конкретнее, — потребовала Марина.

— Да это… мусорные кучи какие-то, собака разложившаяся, и её, э-э-э, клюет ворон.

Сказала и сама обалдела от своей фантазии. Но сработало. Моя импровизация вызвала вначале непонимание, а затем такое неподдельное отвращение, что странно, как Марину не вырвало.

— Давай скажем, что увидели, как распускается бутон розы, — предложила я аккуратно, чтобы окончательно отвести подозрения. — Я где-то читала, что это считается вестником добрых известий.

Марина обрадовалась моей идее, и вскоре мы получили две незаслуженные пятерки и обещание, что вскоре наши жизни переменятся к лучшему. Угу, слабо верится.

Когда прозвенел звонок, я закинула вещи в сумку и рванула за Игнатом, который выскользнул из кабинета первым.

— Извини, мне надо кое-что у него спросить, — сказала Марине, а та не проявила никакого интереса к моему спешному уходу.

Игнат шел по коридору, опустив взгляд в пол, закусив губу. Весь такой сумрачный аки грозовая туча. Ещё чуть-чуть, и рванет. Я нагнала его у поворота к административному корпусу и прижала к стене, выставив вперед руки, не позволяя вырваться.

— Ты что-то увидел? — простой вопрос, но Игнат отреагировал на него тяжелой паузой и коротким «Нет».

— Я опаздываю в деканат, дай пройти, — он нырнул под моей рукой и, не говоря больше ни слова, скрылся за поворотом.

Как всегда. Важные слова — будь осторожен, нежить тебя побери! — застряли костью посреди глотки. Нет, так не пойдет. Если вечером встретимся, я заставлю Игната меня выслушать. Прикую его к батарее, если понадобится, но не дам в обиду. Не позволю Александру или кому-то другому завладеть его разумом.

Что-то мне подсказывало, что двуликое лицо — не игра воображения и не обман зрения, а вполне конкретное напоминание: в голове Игната сидит чужак.

С другой стороны, мечтать хорошо, но как я смогу остановить всесильного колдуна, который даже из гроба умудряется мною командовать?

Так, разберемся с проблемами по мере их поступления.

На большой перемене мы с Мариной заскочили в столовую, где уже выстроилась змееобразная очередь к единственной работающей кассе. Пока мы добрались до кассирши, булочка с маком окаменела, а чай остыл. Затем Марина согнала со стола у окна каких-то желторотых первокурсников и усадила туда нас.

— Старшим и кровожадным надо уступать, — сказала она, когда перваки попытались воспротивиться. — Все претензии направляйте моему секретарю.

Первокурсники пообещали наслать на нас порчу — фи, какие скучные угрозы, я в свое время угрожала недругов прибить, затем оживить и ещё раз прикончить, — но Марина уже занялась сосиской в тесте, а потому отвечать не стала. Мы пообщались с ней об уроках и планах на будущее.

— Поеду домой, у отца на меня какие-то грандиозные виды, — призналась Марина нехотя.

Обычно, когда говорят о «грандиозных видах», добавляют в голос самолюбования или гордости, но Марина чуть ли не плакала, упоминая отца.

— Тебе это не нравится?

— Не-а. Хочется жить своей жизнью, а не вечно ходить на коротком поводке у папеньки, — она вздохнула. — Ладно, не будем об этом. Отцовская диктатура угнетает меня не первый год, как-нибудь переживу.

— Слушай, извини за нетактичный вопрос, а ты какой расы вообще? — спросила я её, отщипывая от маковой булочки кусочек.

— Дракониха, — потупилась Марина и добавила, заметив неподдельное уважение на моем лице. — Но какая-то бесполезная. Ни тебе противоударной чешуи, ни огненного дыхания. Видите ли, женский род должен продолжать род, а не воевать, поэтому когти и клыки нам без надобности.

Кажется, будь у нее пятисантиметровые клыки, Марина стала бы гораздо счастливее. Помнится, наш преподаватель всячески обругивал стереотипное представление о драконах. Какие, мол, перепончатые крылья, какой хвост с заостренной пикой на конце? Где это видано! Драконы — те же люди, разве что круто модифицированные магией.

Марину же «обычность» ничуть не грела.

— А летать сможешь?

— Летать, ну-ну, — она отложила недоеденную сосиску. — Яйца вынашивать смогу, а летать — это мужское дело.

Ну а потом прозвенел звонок, и мы рванули к следующему лекторию.

С Игнатом я не общалась до конца дня, но на последнем семинаре он, проходя мимо, будто невзначай положил на стол записку, в которой неровным почерком было написано: «Всё в силе, отличница?» Марина в тот момент копалась в рюкзаке и жеста не заметила, зато я смогла вновь пересечься с ним взглядами и, растаяв от солнца в мужских зрачках, кивнуть.

Игнат улыбнулся своей коронной улыбкой. В уголках его губ проступили очаровательные ямочки, но тут же исчезли под маской серьезности. Всё, он вновь обратился в парня-который-сам-себе-на-уме, а я убрала записку в нагрудный карман.

Мне нравились наши нелепые тайны и заговоры, которые были необязательны, но добавляли какого-то особого изюма. Если с кем-то я и хотела бы отправиться на кладбище вечером, то исключительно с Игнатом.

У нас с ним особый сорт романтики.

С примесью неадекватности.

До позднего вечера я просидела в зале для самостоятельных тренировок, обложившись книгами и бубня про себя заклинания, вычерчивая руны. Получалось вяло, разум упорно не желал контролироваться, а поставленные барьеры не выдерживали минимальной нагрузки. Защитить себя от Юноны или какого-нибудь мелкого мага ещё реально, но что делать, если нас атакует Александр? По сравнению с великим магом мы с Игнатом были двумя второклашками.

Короче говоря, в нашу с Ритой комнату я вернулась в полной депрессии.