Цивилизация каннибалов - Диденко Борис - Страница 15

• Предыдущая
• 15/45
• Следующая

Переломным моментом в этом «исходе» человечества стало появление заповеди «не убий». Это был, в сущности, первый легальный лозунг нехищных людей. Хотя он и не претворился в жизнь, да вряд ли это возможно в обозримом будущем, тем не менее, «сдобрив» хищный принцип кровной мести «око за око», он создал вполне социально одобряемый путь убийства во имя «добра», направленный уже в значительной степени «по адресу», т.е. на хищных гоминид — этих непосредственных инициаторов конфликтов, что и стало для них роковой точкой: начался бесповоротный и безудержный процесс падения их численности (падеж поголовья).

Отмеченный момент в развитии человечества К. Ясперс определяет как «осевое время, таинственно начавшееся» почти одновременно в течение немногих столетий (от 800 до 200 гг. до н.э.) в Китае, Индии и на Западе, когда возникает новое осознание человеком своего бытия и самого себя. «В осевое время происходит открытие того, что позже стало называться разумом и личностью» [6]. Эта «тайна одновременного начала осевого времени» в нескольких точках Земли видится Ясперсу поразительной и неразрешимой мировой загадкой вселенского масштаба.

Более правомерной видится постановка этого вопроса в совершенно иной плоскости: до какой же степени недоумно человечество, что так поздно и почему-то всего лишь в трехчетырех местах Земного шара прорвалось, наконецтаки, осознание людьми (да и то — единицами!) ужаса того мира, в котором они оказались, а точнее, который сами себе создали! Другими словами, началось медленное-медленное рассеивание кровавого тумана «импринтинга человекоубийства». Непосредственные «заслуги» людей в этом процессе становления нового сознания предстают еще менее значительными, если учесть решающую роль, возможно сыгранную во всем этом Высшими Силами Мира, такими их «эмиссарами», как Моисей, Будда, Христос, Магомет…

[Прибавление. Но как бы там ни было, нельзя не согласиться с Ясперсом в том, что с «осевого времени» произошел самый резкий поворот в истории, и с тех пор человечество движется одним курсом, не сворачивая с него, и по сей день. Попытаемся же отметить некоторые вехи этого «большого славного пути», вполне отдавая себе отчет в том, что примененная при этом описании методика «галопом по Европам» дает лишь схематичный, штрихпунктирный набросок, но претендующий все же на объективность, в такой же степени, как утрированность иной карикатуры не только не мешает сходству с оригиналом, но и зачастую выделяет в нем главные, кардинальные черты].

Взаимное истребление хищных гоминид в войне Алой и Белой Роз позволило Англии в значительной степени избавиться от зверской социальной составляющей своего общества и первой в истории претворить в жизнь прадемократию. Хищный же костяк основного населения, будучи посажен на корабли, сделал Британию «владычицей морей». Попутным ветром в этом «плавании» явился дух пуританизма, ниспосланный с нелегкой руки женевского суперанимала Ж. Кальвина на Европу послереформационных религиозных войн. Еще одной стихийнопревентивной мерой, способствовавшей этому процессу, явилось и отселение с «туманного острова» преступников в Австралию и Америку. Конечно же, это вовсе не означает, что в моря и за моря отправлялись и отсылались исключительно лишь хищные, но тем не менее, в значительной мере — именно они. Поэтому власть имущие хищные гоминиды остались в Англии в таком ярко выраженном меньшинстве, что они смогли даже допускать в свою среду политических мятежников, т.е. оппозиционных суперанималов и суггесторов, что было немыслимо в других странах из-за иного видового соотношения.

Значительная часть суперанималов и суггесторов Испании и Португалии также отправились в Америку в послеколумбово время, что до самых недавних пор прослеживалось в бесчеловечности многочисленных латиноамериканских диктаторских и олигархических режимов, усугубленных противостоящими им, возникающими как грибы после дождя, равнопартнерскими «освободительными фронтами», возглавляемыми диктаторами-сменщиками. (Сейчас же похоже, что всех таких «приятелей» больше заинтересовал наркобизнес). Сама же Испания, наоборот, смогла стать в свое время оплотом анархистов и республиканцев — в каком-то смысле (к сожалению, лишь в теоретическом) антиподов авторитариев. Деятельность «пиренейского филиала» Святейшей Инквизиции явилась дополнительным — хотя и малоразборчивым — фактором в деле устранения хищных гоминид на всем полуострове. Но в то же время, столь значительное снижение агрессивной потенции общества объясняет относительную легкость установления фашистских режимов в обеих метрополиях. Примечательно и то, что оба режима и Франке и Салазара — были лишь внутренне репрессивны, но не внешне агрессивны.

В Скандинавии процессы взаимоистребления хищных гоминид приходятся на 900-е годы и они довольно-таки скрупулезно зафиксированы в сагах и Эддах. Достаточно вспомнить викингов-берсерков («медвежьи шкуры»), в бою впадавших в бешенство, подобное ликантропии или малайскому амоку. Они кусали щит, выли, были нечувствительны к боли. А один из таких великих героев «стран полнощных» не мог уснуть, если ему вдруг не удавалось приспособить себе в качестве подушки голову очередного — убитого им в течение дня — врага. Столь раннее и достаточно эффективное самоизбавление от подобных «героев» позволило скандинавским странам занять прочные миролюбивые позиции. Так, Швеция, довоевавшая, впрочем, до Полтавской битвы и еще чутьчуть по инерции, все-таки благополучно плюнула на все эти безумные дела и провозгласила свой нейтралитет де-факто, причем даже раньше (на год) Швейцарии, первой в мире оформившей «вечный нейтралитет» де-юре, избавившейся от своего хищного балласта наиболее эффективно: «сбагрив» его путем поставки наемников всей остальной Европе в течение XIV и XV веков.

Подобные же процессы — где раньше, где позже — происходили во многих странах мира, но далеко не во всех; по большей части, они затронули западноевропейские страны, что самым непосредственным образом сказывается на их нынешней социальности. Так, во Франции эти процессы несколько «запоздали», и хотя интенсивность «гильотинной прополки» Девяносто Третьего года долгое время вызывала содрогание у слабонервных потомков (точнее, до тех пор, пока не подоспели новые и гораздо большие ужасы), тем не менее ее оказалось уже недостаточно для ускоренного выхода страны к т.наз. демократии, и для достижения приемлемого видового баланса в обществе потребовалось еще несколько военнореволюционных эксцессов — примерно по одному на поколение: 1812, 1831, 1848, 1871 гг., не считая «алжирской оттяжки», завершившейся уже в середине XX века ОАС-овским террором.

В Италии борьба гвельфов и гибеллинов велась без «должного» размаха, как-то даже театрально. К тому же, этой борьбой не был охвачен «дикий Юг» Королевство обеих Сицилии, за что страна ныне расплачивается сицилийской саркомой Коза Ностры, давшей метастазы по всему миру. (Во Франции также имеется подобный «корсиканский очаг», в свое время выделивший из себя Наполеона). Красные же Бригады «цивилизованного Севера» — это остатки не погасшего и все еще чадящего костра Рисорджименто с его такими выдающимися и знаменитыми «поленьями», как Д. Гарибальди и — «догоревший» в повешенном кверху ногами состоянии — Б. Муссолини.

Самой «тяжелой на подъем» в Западной Европе оказалась Германия, которая так и не смогла «внутренне растратить» себя, и пошла «внешним», дальним путем: через триумф Тевтобургского леса, добитие Рима и тысячелетний бесплодный «Drang nach Osten». К «пиршественному столу» раздела мира она пришла так поздно и со столь горящими от неутоленного агрессивного голода глазами, что О. Бисмарку не составило особого труда буквально за одно поколение перековать немцев из нации сентиментальных «очкастых ученых» (успевших, правда, создать химическое оружие) в нацию — мирового убийцу с двумя страшными судимостями: Версальской и Нюрнбергской. Легкость отмеченного перехода к агрессивности и его массовость объясняется повышенной диффузной составляющей немецкого народа, сравнимой лишь с предельно выраженной русской диффузностью. Столь знаменитые тевтонские качества: методичность, дисциплинированность, аккуратность, тяга к порядку — есть следствие легкой подверженности воспитанию и некритическому, беспрекословному восприятию традиций, т.е. не что иное, как проявление конформности, послушания, недалекости.

• Предыдущая
• 15/45
• Следующая