Утомлённые заклёпкой (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 30

С другого конца неслось:

– Коллеги! Надо перевести всю гражданскую технику на генераторный газ. Дрова на Руси ещё не перевелись – также подойдёт уголь, торфяные брикеты и даже…

– …Сушёное говно.

– Да, нет же! Шелуха от семечек. Вообще – любое твёрдое топливо.

– Такие двигатели создавались от безысходности и имели хоть какое-то экономическое значение, только в чрезвычайных обстоятельствах (во время войны, например), из-за присущих им существенных недостатков: небольшой мощности, более быстрого износа – приводившего к длительным простоям.

– Это – так, да не совсем так, коллега! Точнее, совсем не так…, – веское слово сказал главный автомобильный эксперт – коллега Лихачёв, – двигатели, специально разработанные для работы на генераторном газе, посредством повышения степени сжатия и незначительного наддува газогенератора, имеют равные с бензиновыми двигателями литровые мощности. Хотя, я и не сторонник этого дела.

Конечно же, коллеги не забыли «азы» прогрессорства в сталинскую эпоху:

– Нефтяное месторождения в Татарстане необходимо срочно «открывать» – я, хоть сейчас покажу где надо первую скважину бурить! Ещё в «Нулевую пятилетку». Неужели, мы не найдём, чем шестьсот метров просверлить?! На крайняк, шахтёров позовём – они туннель прокопают…

– Обязательно, коллега! Ромашкинское нефтяное месторождение – это же классика попаданческого жанра.

Наконец, все стихли – выговорившись и, уставились на коллегу Вождя – типа, давай – разруливай ситуацию! И тот, не заставил себя долго упрашивать:

– Прэжде чем решить что делать, надо выяснить – пачэму к началу войны, сложилась такая сытуация с топливом?

Привычно уже для всех пройдясь вдоль стола за спинами соратников, он продолжил:

– Итак, коллэги, перед нами бессмертное: «КТО ВИНОВАТ И, ЧТО ДЕЛАТЬ»? У кого, есть какие соображения по этому поводу?

Вождь сел на своё место, а его «зов» откликнулся самый, на вид, пожилой из попаданцев в зале: в больших круглых очках на носу, в цивильном пиджаке при галстуке – всем видом, профессор из буржуазных специалистов:

– Я по первому вопросу, коллеги… Разрешите, я внесу ясность в эту историю и покажу конкретных виновников сложившейся ситуации? Ну, а «что делать»… «Что делать» – может сами догадаетесь!

Возражений не последовало:

– Харашо! Выходите на трибуну, коллэга и, назовите нам фамилию, имя и отчество той «аварии» – из-за которого, ми вынуждены были покупать бэнзин у классового врага!

Встав за трибуну, тот представился:

– Прежде всего – немного о себе, коллеги… «То» моё имя, вам ничего не скажет – я не был авторизован на вашем сайте, мне просто было интересно читать ваши посты и комментарии – больше ничего. Сам я, до известных вам событий работал в министерстве нефтяной промышленности СССР… Кем? Ну, про это долго рассказывать… Скажем так – имел отношение к геологоразведке, пока этого будет достаточно.

Естественно, коллеге похлопали – как без этого!

– Нет… К высокооктановому бензину я никакого отношения не имею.

Аплодисменты, как-то разом кончились и докладчик смог продолжить:

– Думаю, в отличи от большинства присутствующих, я очень хорошо… Даже – отлично знаю своего реципиента! Да, чего уж там… Я знал его лично!

В зале, прямо таки ахнули…

– Ведь, ректор Московского института нефти (который ныне носит его имя) – где я учился в тридцатые годы, профессор Иван Михайлович Губкин[33], был моим преподавателем.

В зале, ахнули в другой раз…

– Талантливый был «человечище» – слов нет, но при этом – редкостная мразь, должен признаться: доносы в тридцатые строчил – как с пистолета!

В зале ахнули в третий раз и заспорили – совместны ли «гений и злодейство»… Вскоре, пришли к выводу: «С волками жить – по-волчьи выть»!

– К великому прискорбию, друзья, я отлично знаю и дату собственной смерти – ведь, я же присутствовал на похоронах своего реципиента.

Реакция, скажем прямо, была неоднозначная: кто-то выразил коллеге своё глубочайшее соболезнование, а кто-то вспомнил анекдот про уставшего землекопа – на «бис» студентов, три раза хоронившего их декана…

– Так что, «здесь» мне жить осталось немногим более десяти лет… Но, я не в обиде, коллеги! «Там» я пожил довольно долго и, что самое главное – достаточно интересно и с пользой. Да и, «здесь»: десять лет – это, всё же в разы больше, чем мне врачи обещали «там»…

– А отчего умэр ваш реципиент? – спросил Сталин, – можэт, если пораньше начать лечение…

– Кажется, у него была болезнь сердца.

Вождь с отвращением посмотрел на трубку и поспешно засунул её в карман:

– Хм, гкхм… Тогда, сами начынайте со здорового образа жызни, коллэга. Местная медицина, ещё очень нэ скоро научится лечить сердце как следует…

Из зала послышалась напеваемая кем-то мелодия и слова группы «Ленинград», небезызвестного Сергея Шнура:

– Спасибо за дельный совет, коллега Сталин, – иронично блеснул стёклышками Губин, – однако, давайте перейдём к нашим «сукиным детям»!

– Конечно, коллэга! Чем меньше про свои болячки вспоминаешь – тем дольше живёшь.

Докладчик отпил из стакана и начал издалека:

– «Итак – кто виноват?» Вот здесь, как раз вполне уместно «похрустеть французской булкой», коллэги! По «нефтянке» как раз, был практически – исключительный случай в нашей экономике, когда никого «догонять» не требовалось… В начале двадцатого века, Россия была второй нефтяной «сверхдержавой» в мире – после США! Термический крекинг нефти изобрёл наш Шухов, а качество русских минеральных масел было эталоном для компании «Стандарт Ойл», самого Рокфеллера.

Молотов добавил, с лёгким оттенком горечи:

– Кое в чём, та Россия – «которую мы потеряли», на несколько голов, даже нашу «РФ» превосходила: экспорт сырой нефти был законодательно запрещён и, за рубеж поставлялись, только продукты её переработки…

В зале ахнули в очередной раз и послышалось несколько жидких аплодисментов.

Подтверждающее кивнув, Губин продолжил экскурс в историю:

– …Чтоб понять, как это произошло, опять же – ещё немного «похрустим французской булкой»: в начале 20-го века, в Империи добывалось свыше половины мировой нефти – причём, эксплуатировалось лишь незначительная часть всех уже разведанных месторождений. Действительно, сырая нефть из страны не экспортировалась – лишь керосин и смазочные масла. Практически весь мазут же, оставался в России – как топливо и, в итоге, в ней появился супер-современный энергетический баланс, к какому все экономически развитые страны, перейдут лишь спустя десятилетия – когда, в должной мере освоят нефтяные богатства Персидского залива. Топочный мазут и его разновидности, станет главным топливом промышленности и всех видов транспорта Центра, Поволжья, Каспийского региона – в первую очередь…

– Что? И, железные дороги?! – спросил коллега Андреев, – я слышал, в Великую Отечественную войну, наши паровозы – в основном на дровах ходили…

Оказалось, что «слышал» такое не он один:

– Точно! Маршал Жуков ещё объяснял, что немцы проиграли войну от того – что топки их паровозов, не были приспособлены под дрова.

– «И, железные дороги», коллеги! – повысив голос, чтоб загасить начинающийся срач про «Маршала Победы», повысил голос Губин, – железнодорожный транспорт страны в одно время, потреблял около сорока процентов мазута, а угля – тридцать пять… А на дрова приходилось всего четверть.