Невеста Стального принца (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 32

— А с чего вы решили, что я проиграю? — зыркнул на меня из-под нахмуренных бровей герцог.

— А с чего вы решили, что выиграете?

Я тут же прикусила свой длинный язык, который уже не раз усложнял мне жизнь, и попыталась спрятаться за первым попавшимся предметом мебели — кофейным столиком. Увы, ненадежное укрытие не спасло меня от участи быть схваченной этим любителем метить все, что дышит и двигается. Ну и огрызается. В стрессовых ситуациях.

Вцепившись мне в руку, де Горт притянул меня к себе.

— Вы не ответили на мой вопрос, леди Адельвейн. — В зеленых глазах таяли искры, а может, наоборот, готовы были вспыхнуть с новой силой.

— Вы слишком самоуверенны, а это качество еще никого до добра не доводило. И вряд ли доведет вас до трона.

— А вы так ничего и не поняли, Филиппа, — заявили мне в губы, скользя ладонью по моей талии.

Хорошо хоть не по заднице.

Прижалась рукой к каменной груди Истинного, пытаясь от него отодвинуться, но отстраниться мне не дали.

— Я все поняла, прониклась и впечатлилась. Вашими методами дрессировки. А теперь, может, оставите меня в покое? Сейчас придет портниха и…

— Я пришел не наказывать вас, а лечить.

А вот это уже что-то новенькое.

Де Горт все-таки меня отпустил, и я тут же, словно горная козочка, отпрыгнула от него за кресло. Вцепилась в его высокую спинку и с недоверием спросила:

— А вы точно тот самый утренний Мэдок?

— Точно. — На губах хальдага появилась почти улыбка. — Других Мэдоков, дневных и вечерних, здесь нет.

— Если б еще не было и ночного… — вспомнилась мне вчерашняя сцена на кровати, за которой последовала сегодняшняя, и тоже на кровати. Еще одной кроватной сцены моя психика уже просто не вынесет. — Тогда с чего вдруг надумали меня лечить?

— Не хочу, чтобы метка доставляла вам на балу неудобства.

То есть вот эту адскую боль он называет просто неудобствами?

— Ложитесь на живот, Филиппа. Сейчас все пройдет.

Ну, знаете ли… Позволить малознакомому типу в сотый раз трогать меня за самое деликатное?! Нет, уж лучше адская боль, которая просто неудобства.

— Я не дам вам снова залезть мне под юбку. Вы и так делаете это слишком часто, вам не кажется?

— Филиппа… — В «моем» имени нет рычащих звуков, но герцогу все равно удалось его прорычать. — Простейшее заклинание, на наложение которого уйдет от силы минута, избавит вас от всех неприятных ощущений.

— Спасибо… наверное. Но я лучше потерплю, — независимо вскинула голову.

— Не будьте ребенком!

— А вы не будьте таким м… Мэдоком! Этим простейшим заклинанием вы могли воспользоваться еще утром и…

И у де Горта зашевелились ноздри. Ну то есть начали сдуваться и раздуваться, и мне даже показалось, что сейчас он дохнет в меня пламенем. Ну или пометит вторую ягодицу, руководствуясь принципом «повторение — мать учения».

— Если бы я знал, кого покупаю…

— Берете на время, — поправила я.

— Уж точно не на всю жизнь! — рыкнул герцог.

— Вы это уже говорили.

— Дурная у вас кровь, Филиппа, хоть и считается Чистой, — едва ли не выплюнул Стальной лорд. — Своеволие у вас точно от отца, а вот все остальное, все эти ваши взгляды, которые не смогла выдавить из вас даже обитель Созидательницы, наверняка от матери-иномирянки!

Мм?

— Продолжайте.

Жаль, продолжить он не успел. В тот самый момент, как назло, в дверь постучали, и на пороге показалась служанка.

— Ваше всемогущество, — девушка присела в реверансе, — прибыла госпожа Лендерт. Спрашивает, сможет ли леди Адельвейн ее принять.

— Продолжим после бала, — хмуро бросил мне хальдаг и велел служанке: — Пригласите госпожу Лендерт к моей наине.

«Моей наине», — мысленно перекривляла я изверга, когда его широкая спина исчезла за дверью.

Огорошенная услышанным, плюхнулась в кресло и тут же, заскулив, подскочила. Болит, болит, болит! Но лучше весь вечер буду мучиться, чем позволю этому снова ко мне прикоснуться.

А как морщился, как кривился, говоря о родителях Филиппы: своевольном графе и матери-иномирянке. Может, потому его и казнили… За то, что влюбился в объект охоты для Стальных лордов? Еще и это придется выяснять. Вряд ли история родителей Филиппы имеет ко мне хоть какое-то отношение, но разузнать все равно не помешает. И это, подозреваю, будет проще, чем отыскать обратную дорогу к Верочке и Кириллу.

Госпожа Лендерт снова радовала улыбкой и лучистым взглядом. А раскрыв огромную картонную коробку, порадовала меня еще и платьем. Я всегда любила красиво одеваться, старалась идти в ногу с модой, но, понятное дело, это не касалось средневековых платьев. В них я чувствовала себя неудобно и все время путалась в дурацких юбках, уже не говорю про удавки для талии, но, увидев творение рук портнихи, на какое-то время залипла.

Платье было… эпатажным. А я ведь собиралась не отсвечивать на празднике, но в таком наряде не отсвечивать у меня при всем желании не получится. Сразу видно, самая прославленная кутюрье Ладерры не боялась играть с тканями и фасонами. Пышная юбка из светлого шелка незаметно перетекала в жесткий лиф с золотыми пластинами под грудью, еще больше подчеркивавшими ее округлость. Воротник-стойка из все того же благородного металла, изнутри обшитого мягким бархатом, сплетался между собой множеством завитков, и со стороны казалось, будто он вплавляется в плечи и грудь. Но больше всего меня поразила распашная юбка из золотых перьев. Они оплетали бедра, ниспадая на пол тяжелым шлейфом.

— Это очень крут… красиво, — выдохнула я, находясь под впечатлением от самой себя.

— Платье прекрасно гармонирует с цветом ваших волос, леди Адельвейн, — внимательно меня оглядывая, сказала госпожа Лендерт, а ее помощница, восторженно хлопая глазами, часто закивала, подтверждая слова портнихи.

Убедившись, что все идеально, ничего нигде не торчит, не жмет и не болтается, портниха помогла мне выбраться из золотого наряда, после чего мы с ней попрощались, пожелав друг другу всего самого наилучшего.

Сразу после ухода госпожи Лендерт вернулась Илсе, сообщив, что уже пора готовиться к балу, а заодно вручила мне небольшую жестяную коробочку, от которой исходил резкий травяной запах.

— Его всемогущество просил передать вам вот эту заживляющую мазь. Сказал, вы знаете, для чего она.

Еще бы мне не знать.

Заверив служанку, что я и сама в состоянии выкупаться, я приняла ванну, после чего помазала поврежденный стараниями де Горта участок кожи и едва не застонала от удовольствия. Мазь начала действовать почти мгновенно, и уже спустя каких-то полчаса я спокойно сидела перед зеркалом, пока Илсе собирала мне волосы в высокую прическу.

Сидела и настраивалась на непростой вечер, отчаянно уповая, что в Каменном дворце не будет жеребчика (он ведь уехал!) или еще кого-то, кто сможет ткнуть в меня пальцем и заявить всем собравшимся там охотникам за иномирянами: «Эта девица кто угодно, но только не Филиппа! Ату ее, ваши всемогущества!»

После этапа прихорашивания начался этап упаковки наины, и если госпожа Лендерт меня щадила, то Илсе решила быть беспощадной. С виду вроде бы хрупкая, но сколько же в ней силищи… Служанка так затянула мне корсет, что я едва не отправилась прямиком из спальни на небо к их Созидательнице.

— Илсе, — просипела, считая вертящиеся перед глазами звездочки, которых с каждой затяжкой… утяжкой… в общем, с каждым придушением меня корсетом становилось все больше, — за что ты так ненавидишь своего господина?

— Я? — Голос у камеристки испуганно дрогнул. — Я почитаю и глубоко уважаю нашего господина. Он самый… самый…

— Ты же сейчас убиваешь его наину.

Самым садистским способом из всех возможных.

— Но ведь так положено, — после недолгой паузы растерянно пролепетала Илсе.

— Положено убивать?

— Нет, что вы! — Судя по голосу, она снова заволновалась. — Положено туго затягивать корсет, ведь чем тоньше у леди талия, тем она изысканнее и прекраснее.