Мактуб. Книга 2. Пески Махруса - "Алекс Д" - Страница 12

Обжигающий ветер пустыни бьет в лобовое стекло, пока синий Хаммер на огромной скорости мчится по раскаленному песку, ориентируясь по забитым в навигатор координатам. Мощный внедорожник несется вдоль вади, представляющей собой высохшее русло реки, что еще столетия назад наполняла эти засушливые места жизнью. Расплавленный воздух и клубы поднятой пыли образуют оранжевую дымку, ухудшающую видимость. Вокруг бесконечная пустыня; рыжевато-желтые высокие дюны, образованные сильными ветрами; справа вдоль русла древней реки упираются в безоблачное пылающее небо черные зубчатые горы, за долгие века разрушений превратившиеся в почти скульптурные произведения искусства, сотворенные самой природой, песками, временем. Махрус прекрасен: нерукотворное уникальное чудо природы, и неприручённое непредсказуемое дикое животное, и арена для смельчаков, готовых проверить себя на прочность. Обжигающее палящее солнце днем и жуткий холод по ночам, песчаные бури и ураганы, обманчивые миражи и ядовитые пресмыкающиеся. Чтобы выжить в противоречивой, коварной и безжизненной пустыне, необходимо знать ее правила, нарушение хотя бы одного может привести к мгновенной и страшной гибели. Безветренными ночами в Махрусе стоит оглушительная, завораживающая тишина, нарушаемая шёпотом песков и шуршанием ползучих гадов. Здесь нет никого, кроме Всевышнего. Так говорил мой отец, но мне довелось столкнуться с теми, кто возомнил себя выше Аллаха, и пустыня не поглотила их, не обрушила на головы горячие пески. Они и сейчас где-то там, за барханами, ведут свою черную деятельность, уверенные в безнаказанности. Для них Махрус не место единения с Аллахом, а укрытие для совершения преступлений.

Сообщение Наима Азиза застало меня, когда я уже прибыл в Мирзу. Это невероятная удача и преимущество. Навигатор нарисовал мне путь, посчитав время. Для меня сейчас главное – прибыть раньше человека Ильдара.

– Ты на месте, Джамаль? – спрашивает в наушнике голос технического координатора.

– Почти, Халид, – отзываюсь я, оглядывая окружающие меня песчаные дюны. – Буря начинается. Сигнал, возможно, пропадет на время.

– Странно, метеорадары не показывают никаких волнений по твоим координатам.

– Халид, поверь на слово. Я пересекал Махрус десятки раз. Выкинь к Шайтану свои программные погремушки и датчики. В пустыне погода меняется каждую минуту.

– Джамаль, постарайся удерживать сигнал по возможности.

– Конечно, Халид, – уверенно заверяю я. Вытаскиваю наушник и, опустив окно, выбрасываю его в горящий зной; поправляю плотные темные очки, без которых даже тонированное лобовое стекло не спасет от ожога слизистой глаз. Дернув сигарету из пачки, включаю на полную громкость тяжелый металл и с удовольствием затягиваюсь. Зажав сигарету зубами, одной рукой удерживаю руль, другой, задрав темно-синюю свободную кандуру, хлопаю по карману брюк из тонкого хлопка, надетых на голое тело. До конечного пункта остается пару миль. Достав из кармана портативный глушитель GPS, включаю его одним нажатием кнопки, выдыхая облако серого дыма прямо в салон. Устройство глушит не только навигационные системы, установленные в Хаммере, но и любые мобильные средства связи в радиусе пары километров. Поверьте, для пустыни это достаточное расстояние, чтобы успеть скрыться так, чтобы тебя не нашел ни один спецотряд, вооруженный всеми возможными шпионскими ноу-хау.

Включенный на полную мощность кондиционер охлаждает внутреннее пространство салона, усиливая диссонанс с внешним пеклом. Вдалеке наконец-то появляется небольшой импровизированный лагерь. Несколько небольших грязно-серых палаток и шатров цвета хаки, пара каркасных устойчивых строений. По периметру выставлена вооруженная охрана в армейской форме. Лица плотно закрыты платками-куфеями. Справа выстроилась шеренга Хаммеров разных моделей и вариаций, Доджи, Ленд Роверы, парочка статусных Мерседесов G-Wagen. Слева армейские вездеходы – багги с установленными на них пулеметами. Нехило так вооружились. Со стороны все увиденное мной напоминает развернувшийся в пустыне военный лагерь.

На пропускном пункте меня заставляют выйти из Хаммера, долго и достаточно грубо обыскивают, потом пропускают в лагерь, где уже собралось немало народу. Только идиот сунулся бы сюда с оружием. Автомобиль, надо заметить, осматривают поверхностно и бегло. Один из торговцев отгоняет его к остальной шеренге. Разумеется, я не явился в пустыню, где под каждым барханом поджидают вооружённые до зубов поставцы, работорговцы без средств защиты. Просто прятать уметь надо так, чтобы тебя не убили из твоего же автомата. К тому же, вероятнее всего, табельным оружием воспользоваться я в ближайшее время не смогу, а от балласта нужно уметь избавляться без сожалений.

Пристально разглядывая собравшихся, я пытаюсь выявить засланного человека Видада. Это сложно сделать, учитывая, что у меня нет ни одной зацепки относительно его личности и внешности, а все прибывшие покупатели точно так же, как и я, с ног до головы облачены в свободные одежды, защищающие от пыли, песка и жара пустыни. Поправив куфию, и пользуясь тем, что глаза скрыты очками, поочерёдно рассматриваю каждого, пока не натыкаюсь на появившегося из шатра Наима Азиза. На фоне белой куфии загорелое лицо мужчины выглядит почти черным. Сверкнув зубами в фальшивой улыбке, Азиз направляется прямиком ко мне, приветствуя, как старого друга.

– Ас-саламу алейкум, Заир-бей, – пожав мою руку, он хлопает меня по плечу. Я сдержанно отвечаю на приветствие. – Не ждал тебя так рано. Не терпится получить свою хатун (с араб – царица, королева)? – подмигнув, продолжает скалиться Азис. – Готов поторговаться?

– Если хатун придется мне по душе, то я заплачу любую цену, – бесстрастно улыбаюсь я.

– Аллах свидетель, ты обязательно выберешь ту, что станет жемчужиной твоего дома. Мыть, стирать, ублажать, танцевать. Мои хатун все умеют, – хвастается Наим.

– Слов мало. Хотелось бы взглянуть, Азиз-бей. Я бизнесмен, мое время дорого. Я могу посмотреть товар первым?

– Сразу видно, что заламе (с араб. мужчина) пришел не шутки шутить, а хатун выбирать, – одобряюще кивает Азиз. Прищурившись, смотрит мне в глаза. – Но правила для всех едины. Я выполнил твоё пожелание. И в торгах будут целых три девушки с белоснежными волосами, прекрасные и сладкие, как персик, – поцеловав сложенные большой и указательный пальцы, заверяет меня торговец.

– Так говоришь, словно успел попробовать, прежде чем выставить на продажу, – пряча гнев под дружелюбным тоном, отвечаю я.

– Побойся Аллаха. Я честный человек, – цокнув языком, качает головой Наим. Так я и поверил. – Многие девушки до сих пор невинны и чисты, как слеза пророка.

– Но не все? – напряженно уточняю я.

– Предпочтения у всех разные, – разводит руками Наим. – Ты просил девственницу со светлыми волосами и белой кожей, – напоминает он мне.

– Я передумал. И блондинки меня больше не интересуют, – подняв раскрытую ладонь, заявляю я. – Пусть будет брюнетка с голубыми глазами.

– Купец платит, я предлагаю товар. Ты выберешь себе другую. Европейки с прозрачной кожей и шелковистыми волосами цвета серебра всегда уходят с аукциона первыми. Возможно, ты передумаешь, когда взглянешь на них поближе.

– Ты гарантируешь мне, что я смогу купить любую девушку?

– Слово даю, Заир-бей, – сияет белозубой улыбкой Наим. – Если твоя цена будет выше последней, то товар твой. Таковы правила аукциона. Но сразу хочу предупредить, что хатун, подходящая под твое описание, была заказана другим покупателем.

– Правила же едины для всех? – напоминаю я. Склонив голову набок, Азиз пристально рассматривает меня с головы до ног, явно оценивая мои материальные возможности. Их сложно определить по одежде, которая в пустыне у всех практически идентична.