Воспоминание - Деверо Джуд - Страница 70
- Предыдущая
- 70/109
- Следующая
— Нет-нет, я не жалуюсь, что ты! Я просто хочу объяснить, почему тогда, в ту ночь, я не была так внимательна, как мне следовало быть. Я ничего не соображала. Я едва не потеряла сознание от боли. — Она заговорила тише: — И к тому же я потеряла так много крови. Именно после твоего рождения я не могу иметь больше детей.
Талис чувствовал себя все хуже. Он так много был должен этой женщине. Он чуть было не убил ее, он отнял у нее возможность иметь еще детей и лишил ее общества собственного сына.
— И когда после всего этого, после всего, что я перенесла, производя тебя на свет, я узнала, что ты сгорел во время пожара, я чуть не сошла с ума. После того случая я долго, очень долго была не в себе.
Она погладила его руку и посмотрела в огонь.
— Я рассказываю тебе это все, потому что хочу попросить тебя об одной вещи. Я прошу тебя не жениться до тех пор, пока… Пока я не уйду.
— Но… — начал Талис, но она не дала ему ничего сказать.
— Я знаю, что такое молодая горячая кровь. Нет, я не прошу от тебя невозможного. Просто я думала, что ты владеешь собой, но вполне возможно, что ошибалась.
— Я владею собой, — возразил Талис с достоинством.
— Ну конечно, я ведь не говорю, что нет. Талис, мой до рогой сыночек, просто мы с твоим отцом подольше хотим побыть с тобой.
Но Талис мог думать только о Калли. Он хотел ее обнять, побыть с ней рядом. Всю последнюю неделю, с того дня, что они поселились в доме Джона Хедли, он мог думать только о ней. Это стало его потребностью. Более того — он начинал уже думать, что даже быть рыцарем для него не так важно, как иметь Калли.
— И как же ты будешь ее содержать?
— Что, извините?
— Как ты собираешься содержать свою молодую жену?
Когда Талис подумал об этом, его сердце сжалось. Выбора у него было два: или отправиться на ферму к Уиллу заниматься крестьянским трудом, или положиться на щедрость отца. Если отец не хочет, чтобы он женился, то тогда Талису придется взять Калли с собой на ферму и остаток жизни смотреть, как она сворачивает шеи цыплятам.
Алида повернула голову Талиса лицом к себе.
— Если ты сделаешь это для меня, в своем завещании я оставлю тебе поместье Пенимэн — оно принадлежит лично мне.
Он моргнул, не зная, что ответить, она принялась расписывать прелести этого поместья: каменный дом, построенный всего лишь пятьдесят лет назад, сады с редкими цветами, которые она возделывала сама на протяжении многих лет. Рассказала о том, какие конюшни, какие домики для крестьян.
— С твоим знанием крестьянского хозяйства ты найдешь применение той земле, которая окружает усадьбу. — Она увидела, как блеснули его глаза. — А ты подумал о тех людях, что вырастили тебя? Они, наверное, уже далеко не молоды, так что им становится трудно работать, а? Пенимэн — большое поместье, так что они смогут там жить с то бой и смотреть на то, как растут твои дети.
Талис улыбнулся, когда она это сказала. Он подумал, с каким удовольствием Мег будет нянчить дюжину внуков. А Уилл по-прежнему мог бы выращивать овощи на огороде…
У Калли был бы прекрасный дом, красивые наряды. Не пришлось бы обрекать ее на полуголодное существование И у их детей было бы самое лучшее образование и самые чистопородные лошади.
— Разве за такую награду так много — подождать со свадьбой два года? — тихо спросила Алида.
— Нет, — ответил Талис. — Не так много. Он подумал о том, как расскажет все это Калли. Теперь они могут мечтать, могут заниматься планированием будущего. Подумают, каких лошадей купить. Нет, скорее всего, зная Калли, следует предположить, что им придется до бесконечности обсуждать, какие имена они дадут своим детям. Подумав об этом, он улыбнулся.
Алида, казалось, читала его мысли.
— Говорить об этом ей нельзя, — произнесла она. — Ни чего не говори об этом Калласандре.
Он отшатнулся от нее в недоумении.
— Ей нельзя это говорить. Если ты скажешь об этом, тогда тебе придется сказать, что… ну, насчет моего здоровья, а этого ей знать нельзя. Она мне не родственница. Она не имеет ко мне никакого отношения. Я не перенесу, если она будет смотреть на меня с жалостью. А она, конечно же, непременно будет так смотреть. Ведь сердце-то у нее доброе…
— Да, — согласился он. — Добрейшее. Но я об этом ей и не скажу. Я скажу только…
— Талис! Послушай меня. Я доверяют тебе так, как не доверяла еще никому. Даже мой муж не знает, что я больна. — Чтобы усилить впечатление от своих слов, она закашлялась и поднесла к губам платок — на нем появилось не сколько капелек крови. Откашлявшись, она показала платок Талису. Когда она снова заговорила, ее голос звучал тихо и твердо. — Ты должен меня выслушать. Ты мужчина и должен поступать и вести себя как мужчина. Ты ведь не маленький мальчик, чтобы тут же бежать и всем рассказывать все, что ты знаешь. Быть взрослым — это в том числе означает, что ты уже можешь хранить секреты. Если ты на столько мужчина, что готов жениться, значит, ты настолько мужчина, чтобы защитить ту девушку, на которой хочешь жениться. Ты ведь мужчина?
Он ответил:
— Да.
— Тогда послушай меня. Никому нельзя говорить о том, что мне осталось недолго жить. Моя семья меня очень любит, как и ты любишь ту женщину, что воспитала тебя. Как тебе кажется, что ты будешь чувствовать, когда она умрет?
Талису это даже в голову никогда не приходило.
Алида продолжала:
— Когда я умру, моя семья исчезнет. Они, наверное, не сумеют жить без меня. Я должна некоторое время посмотреть на то, как ты о них будешь заботиться. Ношу моей смерти можно взвалить на твои, и только на твои плечи. И ты не имеешь права рассказать эту ужасную новость той девушке, которую любишь, не правда ли?
Талис покачал головой.
— И еще нельзя ей говорить, что ты просил позволения на ней жениться.
— Это нужно ей сказать, — возразил Талис. — Вы ее не знаете. Если она будет думать, что я этого не делал, тогда она подумает, что… что я…
— А, что ты ее не любишь? — Глаза Алиды блеснули. — Ты забыл, что и я была когда-то женщиной? О, она будет ворчать, причитать, жаловаться и говорить тебе, что ей кажется, что она для тебя ничего не значит. — Алида хихикнула. — А? Неужели тебе этого не хочется?
Талис усмехнулся. Вообще-то звучало это заманчиво. Иногда он подумывал о том, что Калли в нем и в его чувствах слишком уж уверена.
— На самом деле я должна еще устроить так, чтобы и мой муж согласился. Видишь ли, Талис, у Калласандры не такая семья, как у тебя. Ее отец — не тот человек, которого очень хочется иметь своим тестем: Когда твой отец пришел ко мне посоветоваться насчет твоей женитьбы, он был настроен против. Он то сам хочет отослать Калласандру обратно к ее отцу и… — Талис вскочил так резко, что она замолчала.
— Нет, не отсылайте Калли! Я уйду вместе с ней!
— И что ты будешь делать? — резко поинтересовалась она. — Сделаешься лесорубом?
Талис вздрогнул, когда она это сказала. Потому что он вспомнил одну из историй Калли — о мальчике и девочке, которые убежали вместе и долго-долго голодали.
— Но ты мне должен верить, — продолжала Алида. — Ты мне просто обязан верить. Я хочу того же, что и ты. Я хочу того, что будет лучше для тебя же. Я заставлю своего мужа пойти тебе навстречу — в благодарность за то, что ты сдела ешь для меня. Я оставлю тебе щедрую награду. Но в следующие два года твоя очередь помогать мне.
— Да. Я сделаю, что смогу.
— Я хочу, чтобы в некоторых вещах ты мне поклялся.
При этих словах глаза Талиса расширились. Клятвы, которые приносит рыцарь, священны. Рыцари дают клятвы тем дамам, которые в них нуждаются.
— Дай мне Библию, — попросила Алида, слабым жестом поднимая руку и указывая на тяжелую книгу, переплет которой был отделан слоновой костью. Когда он почтительно подал ей книгу, она помолчала и произнесла: — Прежде все го ты должен поклясться мне, что никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажешь никому о моей приближающейся смерти.
- Предыдущая
- 70/109
- Следующая
