Книга тайн (СИ) - Гольшанская Светлана - Страница 86

Инай сдавленно всхлипнула и пошла к реке. Николас спустился туда, где они с Камилем в первый раз наблюдали за посвящением.

Его уже ждали. Перья Гамаюн переливались сталью, на голове блестел начищенный круглый шлем. Харысай в нетерпении рыл землю копытом. Камиль с подозрением глядел на диковинных тварей. Он закутался в платок по самые глаза и надел на руки перчатки из грубой кожи. На земле рядом стоял увесистый колчан.

– Не боишься оставить людей без правителя?

– Да пусть они пропадут пропадом со всеми своими предрассудками! – с чувством ответил пустынник.

Охотник скинул с себя плащ, который скрывал рубашку из перьев:

– Госпожа Гамаюн, сможете перенести ещё и его?

Птица усадила Камиля себе на спину, подхватила в когти жеребёнка и поднялась в воздух. Николас спрыгнул с обрывистого берега и последовал за ней.

Маленький отряд подобрался к острову с другой стороны, когда до него доплыла Инай. Обезьянка сидела у неё на голове.

Зашелестел тянувшийся по земле хвост. Николас с Харысаем выступили вперёд. Гамаюн и Камиль встали ближе к яблоне. Обезьянка вскочила на дерево и устремилась вверх к гранёным и блестевшим, словно огромные рубины, плодам.

Выбравшись из пещеры, василиск кинулся на отвлекавшего его жеребёнка. Тот увернулся от зубов и саданул по морде задними копытами. Василиск затряс головой, копыто снова угодило ему между глаз. Он зашипел, показывая раздвоенный язык. Николас прокрался в тыл и рубанул мечом по шипастому хвосту. Сталь рассекла чешую, брызнула тёмная кровь. Василиск резко развернулся.

Обезьянка сорвала первое попавшееся яблоко и стремглав бросилась к Инай.

Небеса разверзлись. Захлопали гигантские крылья, нагоняя ветер, на землю упала тень. Запела тетива. Первая стрела вонзилась между перьев Рух, стоило той показаться из расселины. Ещё один меткий выстрел. И ещё.

Рух с воплем устремилась в сторону Камиля. Из засады за деревьями на неё обрушилась Гамаюн.

Острые, как бритва, когти царапали грудь и спину Рух. В стороны летели коричневые и стальные перья.

Камиль продолжал опустошать свой колчан. Каждая его стрела находила цель.

Николас едва успевал перебегать с места на место, чтобы не встречаться со взглядом василиска. Харысай лупил демона копытами и щелкал зубами. Хвост ящера болтался на одной полоске кожи. На спине у левой задней ноги и на затылке справа виднелись глубокие раны, но демон продолжал борьбу.

У Камиля заканчивались стрелы. Гамаюн замедлилась. Не её спине тоже алели глубокие борозды.

Обезьянка была уже на руках Инай.

Николас крикнул:

– Беги!

Принцесса будто приросла к месту.

– Беги же! – приказал Камиль.

– Не могу, – заплакала она. – Я люблю тебя!

– Нет! Я ужасный Фарзул-хааб! Спасай себя, а не то я убью тебя сам!

Инай испуганно уставилась на него. Он достал последнюю стрелу и направил её на принцессу. Бросив на воинов полный отчаянья взгляд, Инай нырнула в воду и поплыла обратно.

Камиль выпустил последнюю стрелу в Рух. Гигантская птица ударила Гамаюн крылом. Та упала в реку, подняв тучу брызг.

Разъярённая Рух помчалась на Камиля. Пустынник побежал к Николасу с василиском.

Охотник скомандовал:

– В стороны!

Они бросились врассыпную. Услышав над собой хлопанье крыльев, василиск поднял глаза к небу и встретился взглядом с Рух. Та скалой обрушилась на ящера, погребая его под грудой камней.

Конечно! Василиск должен был обратить Рух в камень – самое простое решение. Как Николас сразу до этого не додумался?

Он в бессилии повалился на землю. Рядом с ним – потный и бледный, с покрасневшими глазами Камиль и взмыленный Харысай.

Из воды вынырнул Лунь и подобрал дрейфующую на одном крыле Гамаюн.

– Эх ты, старуха, а туда же, в драку лезешь, – устало ворчал он.

Дракон подплыл к острову. Николас с трудом поднялся на ноги и взобрался на спину Луня. За ним последовал Камиль. Харысай к дракону приближаться боялся. Пришлось слазить и тащить его волоком. Когда все были в сборе, дракон тронулся к противоположному берегу. Жеребёнок жалобно ржал, широко раздувал ноздри и тревожно прядал ушами. Охотник ободряюще хлопал его по шее и шептал, что всё будет хорошо.

Лунь причитал:

– Что за люди пошли, а? Что ни день – то побоища устраивают. Нигде покоя нет. А у меня возраст. И нервы расшатаны.

Когда дракон причалил к берегу, толпа зевак в ужасе отпрянула. У кромки воды осталась одна Инай. Камиль первым соскользнул на землю и, картинно вскинув руки, упал навзничь.

– Он отравился ядом от стрел! – подыграл плохому артисту Николас.

Инай бросилась к упавшему жениху и разрыдалась у него на груди.

– Камиль, зачем же ты?.. Камиль! Я бы простила. Всё простила, если бы ты сказал правду.

– Не печалься. Что за жизнь без любви? – надрывно ответил он. – Подари мне поцелуй на прощание!

Пустынник закрыл глаза и обмяк.

– Нет, Камиль, не умирай, – Инай склонилась над ним и поцеловала.

Подлый Фарзул обхватил её руками и счастливо ухмыльнулся.

– Ах, ты лживый сын шакала! – разъярилась Инай. – Как я только могла тебе верить?!

– Но милая, меня только что оживил твой поцелуй, – дурачился Камиль, получая за каждое слово оплеуху от маленьких ладоней принцессы.

Остальные высадились на берег и покатывались от хохота, наблюдая за ними.

– Зачем ты морочил мне голову, подлый убийца?! – негодовала Инай.

– Ты сама жаловалась, какой Фарзул ужасный и что ты бы умерла от одного взгляда на его заляпанную кровью шевелюру, – Камиль содрал с себя платок, показывая сбившиеся от пота красноватые волосы. – Так ужасно?

– Да вовсе нет, лев ты в овечьей шкуре!

Она поднялась рывком и гордо вскинула голову:

– Можешь даже напоить меня свинцом за дерзость, как предыдущую свою жену!

Сжимая кулаки, Инай зашагала к толпе.

Николас склонился над поверженным Алым Львом и протянул ему руку.

– Ты бы мог хоть что-то сказать! – Камиль поднялся сам.

– Я убиваю чудищ, а к делам сердечным прошу меня не привлекать.

Пустынник недовольно прищурился, но потом махнул рукой и побежал за невестой.

Николас стянул с себя рубаху и лёг на землю рядом с Гамаюн. Та выдёргивала у себя обломанные перья, понося Рух такими ругательствами, о значении которых оставалось только догадываться.

– Простите, я тоже был нечестен, – признался Охотник. – Я не сын Белой Птицы, а обычный человек.

– Я хоть и старая, но ещё не совсем из ума выжила. Я знаю, кто ты, – печально ответила она.

– И несмотря на это, помогли мне? – удивился Николас.

– Для меня это было в радость. Напомнило молодость, – Гамаюн подарила ему свою самую очаровательную улыбку. – А теперь прощай. Зови, как соберёшься на битву с Мраком, Вечерний Всадник.

Её сменил Харысай: ткнулся в ладонь бархатистым носом и принялся вылизывать. Хороший он, верный, только про то, что ни с кем кроме хозяина говорить не может, соврал. Знатный конь будет, когда вырастет.

– Мастер Стигс! – послышался возглас Эглаборга.

Целитель бросился осматривать его, чтобы не пропустить ни одной ссадины.

***

Через неделю, несмотря на все ссоры и траур, устроили пышную свадьбу. На таких богатых пирах Николасу бывать ещё не приходилось. Камиль ибн Фарзул-хааб первыми указами запретил испытания принцесс и многожёнство на подчинявшихся ему землях. Соседние правители негодовали, но возражать в открытую не решались. Видимо, действительно побаивались сурового Алого Льва и его непобедимых стрелков.

Чтобы вымолить прощение у Инай, Камиль позволил ей участвовать в управлении Маракандом. После бесконечной череды подарков и слёзных просьб принцесса всё-таки сменила гнев на милость. Во время свадьбы гости желали им скорейшего рождения сына. Ради мира и благополучия в стране.

Хоть чья-то сказка завершилась счастливо.

Салим выплатил Николасу тысячу верблюдов золотом – эламцы всё измеряли на стоимость горбатых животных. Удивительно! Камиль же обещал снарядить караван и доставить награду, куда нужно, даже если придётся пройти пол-Мунгарда. Охотник поймал его на слове и назвал местом назначения Урсалию.