Три жениха для попаданки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 30

Через минуту после ухода камеристок две утренние служанки притащили тяжёлую конструкцию из отполированного дерева. Это действительно было похоже на пяльцы, а между реек посредине белела туго натянутая ткань. На ней углём был размечен рисунок, а в мешочке, привязанном к пяльцам, нашлись нитки.

— И как мне прикажете вышивать? — вздохнула я. — Гладью не научили, а крестиком… Ведь сикось-накось выйдет…

Но делать было всё равно нечего, и я вдела красную нитку в толстую иголку, воткнула в ткань снизу и принялась, высунув от усердия язык, вышивать что-то непонятное.

Принц объявился, когда я уже начала позёвывать и клевать носом. Сначала, как всегда, постучались, потом вошла фрейлина, потом камердинер, а потом появился прекрасный принц в самом своём прекрасном костюме. Камзол, расшитый золотой и серебряной нитью по нежно-голубому полю, рубашка с пышными рукавами и кружевными манжетами, чулки, как у барышни-кокетки, и великолепные мушкетёрские сапоги с отворотами и шпорами. Даже красота принца меркла перед роскошью его костюма, а у меня неприлично отвисла челюсть, когда Арман стащил с головы широкополую шляпу с плюмажем и помахал ею на манер придворного из фильма «Анжелика и король».

Мать моя пряха, а отец садовник!

— Безмерно рад тебя видеть, Ксения, — Арман склонил голову точно отмеренным движением и сел в кресло. — А особенно рад, что ты прилежно занимаешься вышиванием. Но, прошу тебя, оставь это занятие, отужинай со мной.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, — пробормотала я, пытаясь изобразить реверанс — не иначе как от потрясения.

Арман махнул рукой, и из-за двери потянулась вереница девушек-подавальщиц. В мгновение ока стол оказался уставлен подносами с яствами, а также бокалами и бутылками. Камердинер отослал подавальщиц и быстрыми, точными движениями аранжировал всё в одному ему понятном порядке, встал по левую руку принца. Арман жестом пригласил меня сесть напротив, но никто не озаботился придвинуть моё кресло. Пришлось самой. Впрочем, я привыкла.

Камердинер прислуживал безупречно, хоть я и не сильна в столовом этикете. Нам сервировали напитки, еду, и Арман первым взял рукой ножку, похожую на куриную, но слишком тонкую и длинную:

— Как и обещал, я хочу поговорить с тобой об искусстве. Сильна ли ты в рисовании?

— Нет. Чего не умею — так это рисовать. Впрочем, петь тоже, на музыкальных инструментах не играю, — сообщила я о своём отношении к искусству скопом. — Хотя я очень люблю… любила ходить в Третья… в художественную галерею.

— Хорошо, хорошо. Мы пригласим преподавателей по рисованию и музицированию. Моя матушка, Её Величество королева, великолепно играет на клавинете, когда ты послушаешь её, тоже захочешь научиться. Ещё она поёт редкими семейными вечерами. Впрочем, мы давно уже не собирались все вместе.

— Боюсь, если я начну петь, лето закончится и начнётся затяжная осень, — рассмеялась я, осторожно обгладывая хилую ножку. — Скажи, что это за птица?

— Будурь. Андро обожает охотиться, он убил несколько тушек три дня назад.

Угу, в волчьем обличье?

Я оглянулась на фрейлину, на гвардейца, потом посмотрела в глаза Арману:

— Скажи, ты можешь опять сделать свой фокус, — повертела пальцами в воздухе, — чтобы поговорить наедине?

Принц прищурился, словно прикидывая варианты дальнейшего поведения, потом повёл рукой вокруг себя. Над нами заискрился прозрачный магический купол. Арман наклонил голову:

— Теперь нас никто не слышит.

— Я хочу услышать последние новости по моему случаю. Думаю, что совет магов уже собрался, что он решил?

Принц глянул на меня, встал. Прошёлся. Купол следовал за ним, аккуратно огибая гвардейцев и прислугу.

— Твой случай, Ксения, не очень-то и прост.

— Чего же в нём сложного? — удивилась я. — Проявить здравый ум и отпустить меня. Абсолютно ничего сложного.

— Ты собственность короны, куда ты собралась идти? — спросил Арман, морща лоб. — Не скрою, я хочу, чтобы ты стала моей женой. У тебя непростой нрав, но ты приятна.

«Люблю сиамских кошек, у них скверный характер, но они такие красивые!»

Только я не кошка!

Я человек!

Свободный человек.

Однако Арману об этом гордо не заявишь… Он просто не поймёт. Для него все бабы — объект, который можно продать или забрать себе. Как если бы я пришла к заводчице и выбрала себе котёнка. Наверняка они тут делают так же: приходят к отцу семейства и покупают одну из дочерей, на которой женятся. Девица переходит из рук в руки, как товар…

Бесит!

Так, Ксюха, спокойно… Беситься будем потом. Надеюсь, бить посуду мне позволят?

— Что ж, — как можно спокойнее ответила я. — Пусть. Я стану твоей женой, если так надо.

— Совет должен высказать своё мнение. А король решит.

— Ясно, — я не смогла удержаться от едкого высказывания. — Ни у кого здесь нет собственного мнения, только у совета. Король за тебя всё решит, даже пойти ли тебе покакать утром или вечером!

Принц дико глянул на меня и задрал подбородок:

— Ты забываешься!

— А как же мой непростой нрав? Мне надо соответствовать! — бросила с вызовом.

Арман быстро подошёл, схватил меня за руку и рывком поднял. Я оказалась прижата к нему, жёсткие ладони крепко держали за спину. Глянув в глаза, увидела в них злость и растерянность. Божечки, да он понятия не имеет, что со мной делать! Даже Гевин сообразительней, чем этот прекрасный автомат по имени Арман!

Я подняла лицо повыше и улыбнулась ему. А потом просто отступила на шаг. Арман безвольно отпустил меня. Мда… То ли он такая тряпка, что мама не горюй, то ли это у меня опять магия играет. Но если бы магия — жгло бы? Метка уже давно себя не проявляет. Видимо, ей не интересно, что со мной станет, главное — я на своём месте. Пусть и в одиночной камере с видом на лес.

— Видишь, — глухо пробормотал принц. — Видишь, именно из-за этого совет магов скорее всего решит тебя казнить.

— Не понимаю, — я покачала головой.

— Освободи меня, женщина…

Вглядевшись в его глаза, я увидела там отчаянье и страх. Арман не шевелился, только грудь его равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию, а ресницы дрожали. Что значит «освободи»? Я его не держу…

Магия!

Господи, что же мне делать-то? Я всего лишь улыбнулась, а эта чёртова магия сработала на поражение! Как снять чары? Что это вообще за чары такие?

Я схватила Армана за руку, потом за вторую, тряхнула, приговаривая от балды:

— Отпускаю, я тебя отпускаю, двигайся, ну же! Я же сказала: отпускаю!

Всё зря!

Я со злостью крикнула:

— Хватит!

Кому я орала — не знаю. Может, магии, искрам, метке, а может — самой себе. но всё сразу закончилось. Арман отмер, сделал шаг назад, раздул ноздри.

— Ты опасна, Ксения. Ты очень опасна…

Его слова больно отозвались в сердце. Опасна я им, тоже мне, нашли преступницу! Разве я виновата, что по воле магии творю всяческие странности? А лилии вырастила просто чудесные! И вообще, нечего меня трогать! Тогда и вреда никому не причиню!

— Уходи, — бросила ему, прижавшись спиной к стене. — Забирай своих слуг, свою еду и просто уходи.

— Ксения! Ты выгоняешь принца, наследника королевства, второго человека по значимости на много миль вокруг! — изумлённо пробормотал Арман, и глаза его странно блеснули в мерцании свечей. Я выдохнула и рассмеялась:

— А вдруг я этим спасаю тебе жизнь?

Смех прозвучал совсем невесело. С горечью. Мне было горько. И страшно. И так одиноко, что хоть из окна… Нет, из окна не буду. Буду бороться до конца! Пусть валит. А магия моя, которую искры дали неизвестно зачем, пусть замурует дверь и тайный проход. Тогда никто ко мне больше не придёт…

— Надо всем этим надо хорошенько подумать, — тихо сказал Арман сам себе и повёл рукой в воздухе, убирая купол. Кивнул камердинеру: — Пусть здесь уберут. Визит окончен.

Когда он вышел, даже не посмотрев на меня, я села на кровать, наблюдая, как служанки уносят всё, что принесли недавно. Через некоторое время комната на верхушке башни осталась полупустой — какой и была утром. Дверь заскрипела, закрываясь за прислугой, гулко стукнула, и я осталась одна.