По ЗОЖу сердца - Устинова Татьяна - Страница 6

– Бурно, – коротко охарактеризовала я собственные праздники и, сбросив пальто на руки галантному джентльмену, прошла в свой кабинет. – Есть что-то архиважное?

– Ничего особенного, все в штатном режиме, – успокоил меня помощник. – Но я схожу в приемную и разведаю, что и как.

– Благословляю тебя. – Я отпустила Диму, и он тут же исчез, прихватив с собой какой-то аккуратный пакетик с бантиком.

Хм, понес кому-то подарочек? Интересно.

Дверь за Димой закрылась и тут же снова открылась, пропуская к нам в предбанник Машку.

– Ты в курсе, что у шефа новая секретарша? – спросила она меня, остановившись на пороге и глядя в коридор – явно провожала взглядом удаляющегося лорда Диму.

– Ах, вот оно что, – кивнула я. – Наверняка она красивая и умная, у Димы очень высокие требования.

– Может себе позволить. – Машка вошла, закрыла дверь и потянула из кармана шоколадку. – По кофейку, пока не началось?

Кофеварку мой безупречный помощник, спасибо ему, включил перед своим уходом, так что машинка уже жужжала, готовя мне большой капучино.

Мы с Машкой поделили порцию пополам и сели там же, в уголке у кофеварки, чтобы не отравлять себе удовольствие видом кучи дел на рабочих столах. Кривые башни из сложенных стопками папок разной степени толщины дожидались внимания к себе с конца декабря, но вполне могли потерпеть еще чуть-чуть.

– Ну, как ваши с Никитой каникулы у моря? – подмигнула мне Машка. – Рассказывай!

– Да нечего рассказывать, мы сразу после праздника расстались. – Я отвела глаза, потому что врать и даже просто не договаривать что-то лучшей подруге было неприятно. – Возникли проблемы, и мы с Наткой и Сенькой сразу после праздника вернулись в Москву. Представь, пацан сломал ногу, сестра порезала руку, так что каникулы я провела в подобии лазарета.

– Ой-ой!

Шоколадки с кофе как раз хватило, чтобы обсудить проблемы со здоровьем моих неугомонных родственников. Потом Машка ушла, а я, торопясь успеть до возвращения Димы, открыла шкаф, извлекла из него свой парадный пиджак и надела его прямо на свитер, проверяя, действительно ли я сильно поправилась.

М-да. Полы едва сходились, застегнуть удалось одну среднюю пуговку, да и та протестующе трещала, обещая вот-вот оторваться.

– Это все свитер, – сказала я вслух, задвигая вешалку с огорчительно тесным пиджаком с глаз долой поглубже в шкаф. – С тонкой шелковой блузкой будет нормально.

Конечно, это был самообман. Тонкая и гладкая водолазка из джерси – это вам не мечта сибирского геолога – бабушкиной работы свитер из пушистой собачьей шерсти двойной вязки с узорчатыми косами.

Соответствующее понимание не радовало, и за рабочий стол я села в пасмурном настроении.

Зачем только капучино с шоколадкой пила, они же жутко калорийные…

День прошел в трудах, вечер я скоротала в компании с телевизором.

Мой телефон молчал, как убитый, Сашка умотала на встречу с друзьями. Прошли те времена, когда при отсутствии других развлечений я всегда могла рассчитывать на тихий семейный вечер с какой-нибудь настольной игрой или просмотром доброго кино.

Не буду врать, что мы с Сашкой очень часто проводили время именно так, обычно я по вечерам тоже занята, потому что приходится брать работу на дом, и все же общество дочки было мне обеспечено. И вот Сашка выросла, у нее своя насыщенная жизнь, а я сижу дома одна, ничем не интересная и никому не нужная. Типичная старая клуша, любительница мелодраматических ток-шоу и слюнявых сериалов, за неимением собственной личной жизни тоннами поглощающая душещипательные романы и рыдающая над судьбами разных там Марианн. Или кого теперь снимают в мыльных сериалах? Я еще не успела разобраться, слишком недавно переквалифицировалась в клушу.

Добросовестно вживаясь в новый образ, я включила ток-шоу старого знакомого – популярного телеведущего Антона Халатова.

У него, как обычно, была полная студия народу – дюжина гостей и сотня зрителей. Среди последних преобладали немолодые гражданки в праздничных нарядах по моде былых времен. В свете софитов ряды блистали стразами, бусами и лакированными начесами, горделиво топорщились обтянутые мохеровыми кофточками бюсты и крутые парикмахерские кудри. Похоже было, что основную массу зрителей на ток-шоу Антона Халатова привозят прямиком из клуба «Кому за 60», попутно сгребая с улиц праздно гуляющих студентов и домохозяек. Ходили слухи, что за участие в ток-шоу зрителям платят, так что многие из них ходят в телецентр как на работу, кочуя с одного шоу на другое. По всему чувствовалось, что люди в зале сидят хорошо подготовленные: они как-то очень правильно и дружно реагировали на происходящее. Впрочем, наверняка публикой управлял какой-нибудь режиссер.

На сцене царил Антон Халатов. Он искрометно шутил, сиял улыбкой, сверкал глазами – был ослепителен и ярок, как праздничный фейерверк. При этом бурная радость его временами выглядела совершенно людоедской, потому что телезвезде было, видимо, все равно, по какому поводу сиять, сверкать и искриться.

Сегодня, к примеру, тема шоу была совсем не веселой: ведущий и гости взахлеб обсуждали трагическую гибель какой-то девицы.

Звали ее Алина Маркизова, но значение имела не эта красивая фамилия, а другая – громкая. Алина была последним потомком известного в свое время советского писателя Гордея Бачинского – единственной дочерью его внучки. Думаю, именно поэтому ей выпала сомнительная честь посмертно стать героиней ток-шоу Халатова. Антон с командой внимательнейшим образом отслеживают происходящее со «звездами», не без оснований полагая, что это так же интересно широким массам простых телезрителей.

В свое время, когда я вела процесс по одному громкому делу, главной героиней которого была знаменитая в прошлом киноактриса, Халатов и меня пытался затащить в свою студию, но я от этой сомнительной чести уклонилась.

Алина Маркизова уклониться не могла, поскольку от нее уже ничего не зависело. Девушка умерла нелепой и странной смертью, уснув в ванне в дешевом хостеле, где поселилась после того, как у нее за долги и выданные обязательства забрали все имущество. Барышня была одинока, вступиться за нее было некому, и все, чем она располагала, ушлые кредиторы моментально оттяпали и сразу же продали. Деньги утекли за рубеж и бесследно потерялись в бескрайних просторах сетей международных банков.

История выглядела подозрительной и определенно тянула на скандальную – Антон Халатов чутко держал нос по ветру и в очередной раз не промахнулся с темой.

Родни у Алины Маркизовой не осталось, и это добавляло картине сюрреализма, потому что в обсуждении ситуации – бурном, эмоциональном, с выкриками, спорами и чуть ли не драками – принимали участие сплошь люди посторонние. Две подруги покойной – так себе, скажем, подруги, не поддержавшие Маркизову в трудный момент и даже не заметившие наступление этого момента вовремя, – соседка по дому, бывший любовник, домработница сына Гордея Бачинского, ныне старая бабка с генеральскими замашками и командным голосом…

Среди гостей в студии также были мало кому известный писатель и никому не известный литературный критик. Эти двое отстаивали собственную версию гибели правнучки Бачинского, основанную на своеобразном анализе его творчества.

Бачинский, мол, своими стихами калечил детские души, все его сказки суть вредная стряпня, искажающая действительность в представлении маленьких читателей. Так стоит ли удивляться тому, что правнучка Бачинского, выросшая на его произведениях, оказалась девицей со странностями и уморила себя до смерти?

Подруги охотно подтвердили, что странности у Алины Маркизовой были, да еще какие. Нормальных людей она никогда не слушала, а в последнее время была совершенно невменяема и на все попытки близких людей – тех же подруг и экс-любовника – твердила: «Как гуру скажет, так и сделаю! Гуру все знает, он – мой свет и путь! Мой учитель меня ведет и защищает! Я сделаю все, что скажет мой наставник!» А кто такой этот гуру, узнать не удалось, его в студии почему-то не было, и даже имя его не звучало. Жаль.