Рыцарь - Деверо Джуд - Страница 14
- Предыдущая
- 14/111
- Следующая
Она не могла не заметить, что после этих ее слов лицо Николаса запылало от гнева, это не скрывала даже его бородка!
— А что, тут теперь все женщины подобны вам? — осведомился он.
— Нет, не все — только те, которым снова и снова делают больно! — ответила она и, успокоившись, добавила:
— А вам, если вы и впрямь страдаете потерей памяти, следовало бы обратиться к врачу, а не к женщине в церкви приставать! Если же все это — некий спектакль, то, тем более, вам непременно надо отправляться к врачу! Но в любом случае я вам совершенно не нужна! — Собрав опустевшую посуду на поднос, она хотела отнести его в кафе, но Николас преградил ей путь, став в дверях.
— А какая мне выгода не говорить вам правды? Вы что, все-таки не верите тому, что именно ваши слезы вызвали меня сюда из другого времени и места? — спросил он.
— Разумеется, не верю! — отозвалась она. — Можно ведь найти тысячу объяснений тому, почему, собственно, вы вообразили, будто явились сюда прямиком из шестнадцатого столетия, но ни одно из объяснений не предполагает, что я — ведьма! Хорошо, вы позволите мне пройти? Мне все это надо отнести на мойку, а потом я найду для вас номер в гостинице.
Послушно отступив, он пропустил ее в кафе и стоял понурив голову, как если бы старался решить какую-то серьезную проблему. Да, если он действительно потерял память, то для Дуглесс сейчас самое худшее — торчать при нем и мешать ему посетить врача!
Узнав у хозяйки кафе, где тут ближайшая гостиница, в которой можно переночевать и утром получить завтрак, она вышла с ним наружу, и оба неспешно побрели по улице. Мужчина более не произносил ни слова и даже не оглядывался по сторонам, как это он делал раньше.
— Ну, как вам в новой одежде? Удобно? — спросила она, чтобы завязать разговор. Но он ничего не ответил и насупившись продолжал тащить свой мешок, в котором находились его доспехи и бархатные штаны.
В гостинице типа «ночлег и утренний завтрак» свободным оказался единственный номер, и Дуглесс, заполняя формуляр, спросила спутника:
— Так вы все же продолжаете настаивать на том, что вас зовут Николас Стэффорд?
Хозяйка, стоявшая за невысоким барьерчиком, услышав эти слова, воскликнула с улыбкой:
— Ничего себе имечко — прямо как у того, в церкви! — И, беря в руку из лежавшей на стойке пачки открыток одну — с изображением церковного надгробия, — она получше всмотрелась в нее и добавила:
— Да вы с ним и впрямь очень похожи, разве что вы — малость поживее, чем тот! — Потом, засмеявшись собственной шутке, проговорила:
— Первая дверь направо. Ванная комната — за холлом!
Дуглесс повернулась к спутнику и внезапно почувствовала себя этакой жестокосердной мамашей, бросающей собственного ребенка на произвол судьбы.
— Ну, ничего, память к вам вскоре вернется! — утешила она его. — А эта дама потом скажет вам, где можно пообедать.
— Дама? — переспросил он. — И разве в такое время обедают?!
— Ой, ну хорошо! — отозвалась она в полном изнеможении. — Да: не «дама», а женщина и не «пообедать», а поужинать! Готова держать пари, что вы после того, как ночью хорошенько выспитесь, все живехонько вспомните!
— Я, сударыня, и сейчас ни о чем не забыл! — сказал он. — Но вы, надеюсь, не бросите меня: ведь только вам одной известно, как вернуть меня обратно, в прошлое!
— Ну да, а вы сейчас мне выдадите кое-что, проявив достаточную щедрость, верно?! Если уж вы согласились пожертвовать мне полсотни баксов, то… — Она не договорила, только сейчас, к своему ужасу, сообразив, что полсотни долларов — это всего-навсего около тридцати фунтов, а комната в гостинице типа «ночлег и завтрак» стоит никак не меньше сорока фунтов! Но что поделаешь — договор есть договор! — Ладно, — поспешила она добавить, — если вы дадите мне тридцать фунтов, то я тотчас же уберусь!
Пачка ассигнаций находилась у нее, и, отсчитав себе тридцатку, она вернула остальное ему.
— Монеты свои отнесите к торговцу! — посоветовала она. Потом глянула на прощание в его голубые глаза — с виду такие печальные! — и, пожелав всего наилучшего, вышла за дверь.
Однако, выйдя из гостиницы, она почему-то вовсе не испытала радости от того, что рассталась с Николасом, — скорее, у нее возникло ощущение некоторой утраты! Но она заставила себя расправить плечи и выпрямиться. Час был уже поздний, а ей еще предстояло найти себе ночлег, причем за небольшую плату. А главное — решить, куда же направиться потом.
Николас отыскал свой номер, расположенный справа от лестницы, и сначала пришел от него в ужас. Комнатушка была крохотной, с двумя маленькими жесткими кроватями без всяких пологов над ними, стены — совершенно голые. Однако при более тщательном осмотре он разглядел на них нарисованные краской маленькие голубые цветочки и подумал, что, будь тут кое-где бордюры да еще хоть какая-то упорядоченность в этих настенных рисунках, стены, пожалуй, смотрелись бы даже и недурно!
В комнате было окно с этими замечательными стеклами в нем, а по бокам свисали занавеси из какой-то пестрой ткани. На стенах кое-где висели картины в рамках. Тронув рукой одну из них, он почувствовал под пальцами стекло — такое прозрачное, почти совершенно незаметное! На картинках были изображены полуодетые женщины и мужчины с чрезмерно длинными волосами, заплетенными в какие-то невообразимые косицы!
Еще одна дверь закрывала платяной шкаф, но совершенно лишенный полок: вместо них внутри него по всей ширине проходила круглая палка, с которой свисали какие-то причудливой формы стальные крючки! И еще в комнате имелось что-то вроде шифоньера — он таких никогда и не видывал! В нем было полным-полно всяких ящичков! Николас попытался приподнять верх шифоньера, но тот не поддавался. Тогда он принялся вытаскивать ящички, один за другим, и это получилось — сработаны они были на славу!
Некоторое время спустя он принялся разыскивать ночную вазу, но ее в комнате не оказалось, поэтому он спустился по лестнице и вышел на задний двор в надежде обнаружить там уборную, но и там ее не было!
— Неужто за эти четыре сотни лет все столь уж изменилось?! — пробормотал он себе под нос, облегчаясь прямо на кусты роз. Пришлось опять немного повозиться с молнией и застежками, но в целом он, по его мнению, справился с этим достаточно хорошо!
— Я прекрасно обойдусь и без этой ведьмы! — сказал он сам себе вслух и пошел назад в гостиницу. Не исключено, что когда он пробудится завтра поутру, то обнаружит, что все происшедшее с ним было лишь сном, и сном дурным!
Внизу никого не было, и Николас заглянул внутрь большой комнаты, дверь в которую была открыта. Там стояла странного вида мебель, прикрытая сверху отличной выделки шерстяной тканью. Из-под нее ничего не виднелось — даже дюйма поверхности не было видно. Он уселся на это сиденье и, утонув в мягкости, вспомнил о матери, о том, что кости ее уже старые и хрупкие, и подумал: ей бы вот понравилось такое сиденье — мягкое, прикрытое сверху материей!
У одной из стен была высокая деревянная конторка, а под ней табурет. И выглядело это как что-то знакомое! Приблизившись, он увидел крышку на петлях и поднял ее. Оказалось, что никакая это не конторка, а некая разновидность клавесина. Он потрогал пальцами клавиши — да, точно, только звучание совсем иное! Перед ним лежали странички с нотами — видно, запись какого-то музыкального произведения, — и Николас подумал, что хоть на этот раз перед ним — некая вещь, напоминающая что-то знакомое!
Присев на табуретку, он пробежался пальцами по клавишам, просто чтобы послушать, как это звучит, но затем начал потихоньку, вначале неуверенно, играть с нот ту мелодию, что была перед ним.
— Ой, что это была за дивная музыка! Обернувшись, Николас увидел, что рядом с ним стоит хозяйка гостиницы.
— Да, — сказала она, — «Река под луною» всегда была одной из самых моих любимых мелодий! А вам понравилась бы музыка в стиле «рэгтайм»? — спросила она и, поискав в ящичке небольшого столика, на котором стоял горшок с диковинным растением, извлекла оттуда запись еще каких-то мелодий.
- Предыдущая
- 14/111
- Следующая
