Машины морали, Машины любви (СИ) - "DanteInanis" - Страница 25

Несмотря на бытовую зажатость, робость и скромность, Джимми отлично владел искусством расстёгивать пуговицы и молнии. В этой роли он совершенно изменялся, превращаясь из «человека послушания» в «творца своей судьбы». Джимми алкал из пиалы страсти так же рьяно, как человек, который старался напиться перед долгой дорогой в дюнах. Возможно, это объяснялось тем, что Майкл слишком редко дарил ему минуты близости, а больше у Джимми никого не было.

Тем не мене нельзя было не заметить разительных отличий. Между уверенностью движений, пониманием собственных желаний в сексе и преступной неуверенностью в жизни.

Когда мысли начали снова возвращаться домой, и Майкл ощутил первые нотки негативных эмоций, он не стал дожидаться, пока они отберут власть над волей, и сказал:

— Джимми, поживёшь у меня?

По глазам Майкл прочитал, что его не расслышали, а если расслышали, то не поняли, однако теперь давать задний ход было поздно. И отлично!

— Я хочу сказать, не хотел бы ты захотеть у меня пожить? Если бы ты, конечно, захотел.

Майкл чувствовал, как каждое слово будто бы впивалось ему в язык, но терпел.

Пока Джимми молчал, по спине Майкла то и дело танцевали мурашки.

— Не против, — наконец парень произнёс эти два слова и как ни в чём не бывало спросил: — А что-то случилось?

Майкл покачал головой.

— Нет, всё хорошо, — произнёс Майкл, провожая мурашек.

*

И в самом деле всё стало лучше! Джимми поселился ближе к работе, получил официальное право владения пуговицами, молниями и всем, что за ними скрывалось. Майкл, наконец, мог на время отодвинуть мысли о полноценности и заняться своим проектом, а перед этим решить ещё один важный вопрос, который его волновал.

— Алло! Добрый вечер, Антонио! Как поживаешь? — зазвучал голос Майкла.

— Хола, амиго! Отлично поживаю, а ты? — ответил голос с другого конца.

— А я…

— Не может быть?! — прервал Антонио. — Дай угадаю, высокий красавчик и блондин?

— Почти, низкого роста, шатен.

Прозвучала всеразоблачающая пауза, а после расстроенное восклицание:

— Джимми что ли? Ми чико!

— Да.

Антонио значился в списке контактов как QV, где Q — означала Queer, а V было от слова «value» оно же «valioso» оно же «valuable», оно же «ценный», и говорило о том, что Антонио являлся не только хорошим любовником, но и человеком, к которому можно обратиться за помощью. Именно это и сделал Майкл.

*

Антонио играл на нескольких полях, потому что неуёмной энергии в нём бурлило в два раза больше. Его первое увлечение — нейрохирургия — позволяло копаться в мозгах других, его второе увлечение — реабилитация — позволяло «восстанавливать тело» после того, как мозги уже накрылись, и наконец — гребля! Гребля делала всё сразу: вставляла мозги, восстанавливала тело и убивала время! Главное, не перепутать с формулой Чарльза: убить мозги, вставить в тело и на*й время!

Поэтому Майкл выбрал единственно верный способ — отдать Джимми на греблю. На самом деле это была не просто гребля, это была гребля человека, который занимался мозгами и реабилитацией. Или если говорить простым языком: никакой гребли не было. Зато — солнце, вода, река, игры и хорошая компания. Именно хорошая компания по мнению Майкла и требовалась Джимми, а Джимми как-никак требовался хорошей компании.

Он тихой сапой зарабатывал себе на внимание и репутацию. Но очень быстро участники «гребли» осознали, что Джимми им никак не загрести, а Джимми понял, что его счастье плавает в другом болоте.

Как-то Антонио завёл его в палату с двумя девочками на четвёртой стадии лейкемии. Потом ему пришлось водить его снова и снова, снова и снова, а потом не только к девочкам, и не только к детям. Джимми нашёл место, где он стал по-настоящему популярен. И, чёрт побери, насколько это место оказалось недалеко от кладбища. Тем не менее эффект на лицо. Джимми избавился от кошмаров!

Антонио настолько был восхищён Джимми, что позвонил Майклу и сказал: «Амиго! Я редко тебе советую, и так же редко вижу людей, в которых нет страха или отвращения к смертельным болезням. Подними свою задницу и устрой мальчика в медицинский! С ума сойти, какой парень! Он просто должен стать реабилитологом».

*

Чарльз составил программу для аэронавера — новенькой игрушки, которую он мог себе позволить. Солнце улыбалось с поверхности новых гладких органических экранов. Майкл с удивлением смотрел на новую машину, которая скорее походила на бабушкин пирожок, чем на самолёт. С тех пор как Ал вернулся в Канаду, больше никто не мог подловить Чарльза на сквернословии, может быть поэтому сегодня он был одет во всё белое: белые укороченные джинсы, белая пайта, белая кепи и конечно же белые кроссовки на высокой подошве с автоматической застёжкой. Белоснежный вид Чарльза дополняли забавные чёрные очки, похожие на знак бесконечности.

Майкл пригласил Джимми, чем выбил ироническую искру из глаз Чарльза. Старая компания сорвиголов почти в сборе. Не хватает лишь Паоло, который в этот самый момент ждёт гостей на даче.

— Что-то нас не очень много для пикника, — сказал Майкл.

— Это будет семейный пикник.

Майкл подумал, что Паоло наконец познакомился с девушкой и позвал друзей. Однако он не мог объяснить, почему не приглашены другие сотрудники отдела.

Аэронавер включил двигатели и мягко поднялся в воздух, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

— Их всего сто во всём мире, — похвастался Чарльз.

— А он не упадёт? — спросил Майкл.

— Если упадёт, CommuniCat получит несколько миллионов, — улыбнулся Чарльз и, заложив руки за голову, сказал: — Играть «мяу». В салоне аэронавера зазвучал мягкий Chill.

— Вот в этом я ни на миг не сомневался! — ответил сквозь музыку Майкл. Чарльз поправил модные очки и кивнул в знак согласия.

Аэронавер поднялся над домами и рванул вперёд. Он легко покинул пределы Кёльна, а за пятнадцать минут уже летел вдоль Рейна, преследуя ветер, гуляющий над скошенными лугами.

— Вы встречались с Алом перед отъездом? — спросил Чарльз, как только между треками повисла пауза.

— Нет, — ответил Майкл.

— А я думал, между вами всё серьёзно, — сострил Чарльз, совершенно не переживая о том, что его слова попадут в уши Джимми, который рассматривал убегающие дороги. Майкл не подал виду.

— Джим, а, Джим, ты ещё не устал гоняться за Майклом? —Чарльз попытался обратить на себя внимание. Джимми оторвался от окна, чтобы обдумать ответ. Он хотел сказать, чтобы Чарльз перестал ревновать, но подумал, что это будет грубо.

— Как и ты, — коротко ответил Джимми.

— Я? — притворно рассмеялся Чарльз. — Парень, мне ничего не нужно.

Майкл решил прервать этот неприятный разговор:

— Он не устал гоняться, он просто позволил себя поймать.

Последнее время ему не о чем было поговорить с Чарльзом, словно вместе с обсценной лексикой Чарльз потерял яркие краски, превратившись в обычного денди-мальчика, который любит дорогие игрушки, духи и алкоголь.

Всего за десять минут аэронавер преодолел требуемое расстояние и приземлился на зелёной лужайке перед дорогой, недалеко от маленького ресторанчика, напоминавшего своим оформлением пароход с гребным колесом. Друзья преодолели пару сотен метров и очутились в частном секторе из аккуратных ухоженных домиков, высаженных словно цветы на столь же аккуратных и ухоженных улицах. Нужный им дом выделялся гигантской ивой, которая раскинула зелёные руки как бы зазывая гостей.

Гости прошли вдоль забора из разноцветного камня до ворот и попали во двор. Красные настурции с любопытством выглядывали из окон, в саду под ногами шептались львиные зевы, бегонии величаво осматривали пришедших, а фуксии со свойственной им простодушностью протягивали язычки тычинок навстречу восторженным взглядам.

С левого края двора возвышался высоченный дуб, под кроной которого расположились знакомые лица, среди них нашлись Паоло и Рейчел. Паоло поздоровался с Чарльзом, пожал руку Джимми и отвёл Майкла в кухню на пару слов.