Попасть в отбор, украсть проклятье (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 30

Ни тот, ни другой вариант объяснения моих эмоций меня не устраивал, но из двух зол я выбрала более понятную и решила: ворона я совершенно не ревную, это просто у белобрысой ведьмы взгляд бесячий. И точка!

Впрочем, это длилось всего несколько секунд. А потом в тишине кабинета прозвучал вопрос Арнсгара:

– Вы в курсе, лейтенант Майнок, что в этом списке из четырех имен есть и ваше?

– Да, – и столько спокойной уверенности было в одном этом ее слове.

– Тогда. Что. Вы. Делали. В камере. Сбежавшей. Рунур. Сегодня. Утром? - Каждое слово ворона – будто щелчок костяшек на счетах. – И в подробностях, ?айнок.

Она на миг нахмурилась. Всего доля секунды – и вновь на лице очаровательная улыбка, которую подчиненная подняла, как рыцарь – щит. Хотя, может, именно красота и была ее главным оружием? Но то, как быстро она взяла себя в руки, говорило лишь об одном: лейтенант явно ждала этого вопроса, готовилась к нему, но давящей ауре Арнсгара сопротивляться ей было тяжело.

– Вчера я вела допрос подозреваемой Рунур. Она ничего не сказала, и эмоции тоже держала под контролем. Но мне всё же послышались некоторые их отголоски: отчаяние и сожаление. И я решила утром попробовать раскачать их. Беседой с глазу на глаз, в камере, пока подозреваемую не повели в допросную, где на нее будут давить палач и мастер печатей.

Она говорила четко, глядя ворону прямо в глаза, так, как это умеют только менталисты и эмпаты. А я поняла, что все же главное оружие этой ?айнок вовсе не красота и даже не острый ум, который она пытается скрыть за очаровательными улыбками. Нет. Редкий дар тонкого эфира, позволяющий проникать в мысли и душу – вот ее щит и меч.

Я уже представила, как Ар после такого взгляда безоговорочно соглашается со всем, что бы ни сказала эта белобрысая ?айнок…

– И что же вы выяснили из вашей милой женской беседы? - По тому, сколь щедро был сдобрен сарказмом вопрос ворона, даже я поняла: лейтенант старалась зря. Никакого расположения он к ней не ощутил.

– Все изложено в моем рапорте, - поджав губы, ответила лейтенант. – Если я являюсь подозреваемой в причастности к побегу заговорщицы, я готова принести кровную клятву верности…

– Пока в этом нет необходимости. Вы свободны.

?айнок вышла с прямой спиной, гордо вскинув голову, оставив после себя в кабинете молчание. ?но было из той тревожной породы, когда тишина сторожит тишину.

Ворон задумчивым немигающим взглядом смотрел на принесенную шкатулку. А я подумала, что все же подчиненная смогла воздействовать на него, притупить бдительность, затуманить разум. Но в следующую секунду раздался его чуть надтреснутый голос:

– Надо же, а ее сила растет, - ни к кому не обращаясь, в пространство заметил он.

– Почему ты не взял с нее клятвы? Отпустил? - совершенно невпопад спросила я.

– Чтобы потерять в перспективе лучшего эмпата империи? Клятвы крови резко понижают силу у магов сознания. Это особенность их дара. Об этом, правда, не говорят на лекциях в академии.

Я вспомнила, что и вправду дарам эмпатии и ментальному у нас была посвящена всего одна лекция. Дескать, он настолько редок, что его носителей практически нет. Если у вернувшегося из мира Граней его обнаруживают, то такого мага берут под особый контроль. ?н обучается отдельно. Единственное, что я знала: маги сознания могут воздействовать через прикосновения. В крайнем случае – через взгляды. Самые сильные – через сны.

– К тому же, пока вы так мило перемигивались с Майнок, я поставил на нее следящее заклинание. Так что, если она связана с заговорщиками, в ближайшее время мы это выясним.

– Значит, ты специально медитировал над этими четырьмя строчками? – тоном «придушу и не замечу» вопросила я.

– И поэтому тоже… – в лучших традициях психологической пытки цвергов, которая именуется как «потом скажу», произнес ворон. – А сейчас садись ближе к окну, надо зашить тебе плечо, - с этими словами он поставил свой стул рядом с подоконником.

Но я осталась на месте.

– А я тебе расскажу историю ?айнок Клейсии и причины, по которым связь ее с ренегатами сомнительна, - пообещал он тем тоном, которым обычно родители обещают ребенку прочитать сказку перед сном.

Правда чадом я перестала быть этак фунтов сорок назад. Посему на сомнительный подкуп не поддалась. Целых три секунды не поддалась. А потом все же сделала шаг вперед.

Знала бы, на что согласилась, десять раз подумала бы, подставлять ли плечо. Нет. Ворон иглой орудовал споро, отвлекая меня меж тем повествованием о Майнок Клейсии, девице неаристократических кровей, несмотря на внешность истинной высокородной. Но я все равно чувствовала себя жутко неловко с полуспущенным с плеча черным кителем, когда Ар склонился надо мной.

Прикосновения его теплых рук, точные, аккуратные, заставляли задуматься: а сколько раз он вот так орудовал иголкой? Латал ли других? Себя? Ведь не всегда можно воспользоваться магией для исцеления. При поражениях некоторыми заклинаниями применение любых целительских чар может не помочь, а навредить…

Движения ворона были скупы и точны, а голос – спокоен. И я честно старалась вслушиваться в смысл его слов:

– Старший брат Майнок был той еще сволочью. Он продал сестру за сто форинтов одному аристократу, когда ей едва исполнилось пятнадцать. Она еще только почувствовала тягу и не шагнула за Грань. Каратели накрыли особняк как раз в ту ночь, когда происходила сделка. Правда, повод для ареста эйра Сорсола был гораздо весомее, чем работорговля, - государственная измена.

– Значит, ты ее спас? - Я повернула голову, чтобы увидеть лицо ворона.

И тут же удостоилась строгого:

– Тай, не вертись! – И вроде бы его голос был серьезным, но я невольно улыбнулась уголками губ.

А затем Ар продолжил штопку моего плеча, а вместе с ней и рассказ:

– Не то чтобы спас, и если быть объективным – даже не я, а капитан Ортридж, командовавший той операцией…

– Но с обожанием смотрит она на тебя, – я не удержалась.

– Не с обожанием, а с расчетом, - поправил ворон. - Майнок считает, что статус моей любовницы поможет ей быстрее стать капитаном. Поскольку капитан руководит операциями по ликвидации и зачистке государственных преступников.

Всего несколько фраз, за которыми – целая жизнь. Изломанная предательством, отравленная ненавистью, подчиненная мести. Судя по всему, лейтенант была из тех, кто видит цель и не видит препятствий. Дальнейший рассказ ворона лишь подтвердил это.

Майнок поступила в отдел сразу после индивидуального обучения. Хотя могла бы выбрать службу при дворе: редкий дар позволил бы ей стать лучшей фрейлиной императрицы. Она бы оберегала Ее Величество от плохого настроения и кручины, – в общем, служила на благо империи и не рисковала жизнью ежечасно. Но Майнок хотела мстить. Таким, как тот, кто ее купил. Таким, как тот, кто ее продал.

– Теперь понимаешь, что у нее с ренегатами свои счеты? Для нее враги короны – ее личные враги.

Он говорил, а я ощущала прикосновения его теплых, сухих, чуть шершавых пальцев к своей холодной бледной, рассеченной ножом коже, которую хотелось прикрыть. Впервые я стеснялась себя. Того, что я такая.

– Значит, ее можно исключить? – уточнила я у ворона, который закончил шить и искал взглядом ножницы, чтобы перерезать нитку.

– Нет, - огорошил меня Ар. - Я не исключаю никого. Просто говорю о том, что у нее должен был быть очень веский повод, чтобы перейти на сторону преступников.

Ножниц на столе не было. Я уже хотела чиркнуть когтем – хоть какая-то польза от моего маникюра – но тут ворон наклонился и просто перекусил нитку зубами. Всего доля секунды, когда даже не его щека – дыхание прикоснулось к моему плечу. И вот странность: я не чувствовала боли, пока игла протыкала меня, а вот этот миг… от этого прикосновения без касания побежали мурашки.

Забота ворона, такая простая, обыденная, позволила мне на несколько секунд почувствовать себя живой, абсолютно и совершенно живой.

– Спасибо, – я поспешила натянуть куртку, закрывая шов.