Имитатор. Книга четвертая. Охота на охотника - Рой Олег - Страница 8

Сейчас – опять, черт побери! – было самое время напевать «Ой, полным-полна моя коробушка!»

Нет, глазастая девчонка-следователь и прочие представители правоохранительных органов ему не опасны, конечно. Они даже проблем не слишком много создают. Но вот все в куче… Черт бы побрал этого Филиппа с его моральными устоями и змеиным языком! Что он тогда нес – вспомнить гадко!

Ладно. Он справится, конечно. Не впервой. Ренат Ильич вытащил из сейфа початую бутылку «Хеннесси», плеснул в чайный стакан – много, почти половину – понюхал… и выплеснул янтарную жидкость в корзину для бумаг. Сунул туда же несколько бумажных полотенец, примял, усмехнулся – кучеряво живем, мусорки коньяком споласкиваем. Впрочем, все правильно. Не время. Потом. Если, конечно, будет какое-то «потом»…

Невзрачная серая дверь, за которой скрывалась пультовая, располагалась сразу за гардеробной стойкой. Странное место для пульта наблюдения – прямо на виду, чуть не у входной двери.

В ответ на Аринино недоумение управляющий, который зачем-то отправился вместе с ними (не доверял своей Свете или просто привык все контролировать?), лишь неопределенно пожал плечами:

– Единственное более-менее свободное помещение, не в кухонную же кладовую было всю эту технику засовывать.

Развалившийся в кресле перед мониторами парень – бритоголовый, мрачный, с подвеской-черепом в ухе – вздрогнув, обернулся:

– Здрасьти, Ренат Ильич, я не слышал, как…

Управляющий хмыкнул – не то укоризненно, не то извиняюще – махнул рукой:

– Сиди-сиди, Вадим. Вот следователь, нужно сегодняшние записи с камер посмотреть.

Арина ожидала, что молодой человек с черепом в ухе, пощелкав мышкой, вызовет на центральный монитор требуемый фрагмент, но парень вместо этого вскочил, оказавшись, несмотря на брутально бритую голову и череп в ухе, невысоким, чуть выше Арины, и довольно щуплым. Череп у него был не круглый, а несколько удлиненный, вроде дыньки. В целом – эдакий Кащей Бессмертный в молодости. Футболка – разумеется, черная, тоже скалилась черепами и вроде бы кинжалами.

Оказалось, что записи хранились на дисках.

– Дешевле, – коротко пояснил Вадим. – Диски сейчас практически ничего не стоят, ими ж никто уже не пользуется. Вот, лежат, в смысле стоят, каши не просят. Вам утренние, да? От входа и с кухонной камеры? – ничего не скажешь, соображать мальчик соображал вполне разумно. – Сейчас… – бурчал он себе под нос, копаясь на полке. – Ой, опять тут кто-то лазил, все перепутал. Это ж сегодняшние, вот тут должны быть, я в районе часа дня, как обычно, все перекинул, убрал… Погодите немного.

Когда Вадим метался по заставленной алюминиевыми стеллажами комнатушке, футболка двигалась как будто отдельно от его тощего тела.

Нужный диск, невзирая на все Вадимовы старания и мельтешню, так и не обнаружился.

Сам парень грешил на уборщицу и клялся всеми владыками неба и преисподней, что диск непременно найдется, потому что кому он нафиг нужен? Арина усмехнулась. Попасть в приватный кабинет можно только из коридора, на который смотрит «кухонная» камера. И если убийца не умеет телепортироваться, то на записи он быть должен. Собственно, эта камера должна была запечатлеть всех, кто подходил к кабинету. А значит, и убийцу. И ему – или, точнее, ей – эти записи очень даже нужны. Или все-таки не «ей»? Неопознанной заказчице приватного танца изъять диск с компрометирующей записью было бы затруднительно. И это, видимо, означает, что убийца – кто-то из персонала. Или не означает? Пультовая-то рядом с гардеробом, почти у входа то есть… Уборщица, говорите?

Ренат Ильич, покрутив головой, решил наконец, что его отсутствие ничем неприятным не чревато. Сухо кивнул – всем сразу – и удалился. Арина облегченно вздохнула. Не то чтоб управляющий так уж ей мешал, но без начальственного присмотра разговаривать с персоналом все-таки удобнее.

– Вадим, а кто вообще знает, что ты тут сидишь? В смысле, что камеры именно сюда выведены? Только те, кто здесь работает или еще кто-то мог знать? И насколько вообще сложно сюда проникнуть? Ты дверь запираешь, когда выходишь? То есть, если это все-таки не уборщица напортачила, кто мог сюда зайти?

Он хмыкнул:

– Да ну! Мало ли! Тоже мне – секрет. Дверь чуть не от входа видно, на двери русским по белому написано, что тут находится – это чтоб с туалетом не путали, а то раньше бывало. Так что кто угодно мог знать. Иногда клиенты заходят, просят удалить что-нибудь. Иногда частные сыщики – этим наоборот, ясен перец, хочется какую-нибудь запись добыть. Ну там еще ревнивые мужья или жены, журналисты опять же… Пульт-то на проходе, дверь не всегда закрыта, видно, что тут находится. А если вы про кто мог зайти и спереть… ну… да, невелика сложность. Я ж тут как пришитый не сижу.

– И дверь не запираете? – удивилась Арина. Удивилась не столько тому, что дверь остается открытой – вон у них, бывает, даже следователи, выходя из кабинета, дверь не запирают, а уж тут-то! – сколько тому, как легко Вадим в этом признался. Даже сам словно бы удивился:

– Да на кой ее запирать! Тут же нет ничего ценного. Аппаратура каменного века. Да и тяжелое тут все. Диски? Кому они нужны! Ну кроме частных сыщиков и ревнивых жен. Но сегодня вроде никого такого к нам не появлялось, – он пожал плечами, кинжалы и черепа на футболке колыхнулись.

Аппаратура каменного века, какая прелесть! Арина представила неандертальца в алых отблесках костра из-за спины, вглядывающегося в гранитный монитор, мистическим способом воспроизводящий картинку с входной камеры наблюдения – кто там в гости пожаловал, не из враждебного ли племени? Вырвавшийся смешок замаскировала скептическим хмыканьем:

– Кому-то, значит, понадобились…

– Ай, бросьте! – Вадим крутанул бритой головой так энергично, что закачался болтавшийся в ухе череп. – Говорю же – уборщица, сто пудов. Она у нас… – он покрутил пальцами. – Такая… Видите же, все перепутано, наверняка она по-своему порядок наводила. С нее станется. То вилки из розеток повыдергивает, а то и шнуры системные – типа иначе швабра у нее застревает. Диски могла просто уронить, а после рассовала куда придется. Так что, может, и не пропала запись, наверняка найдется еще.

– Все сегодняшние утренние записи на одном диске?

– Да нет… Каждая камера на своем. Я ж говорю, никуда она не пропала! Потому что вот, от входа-то на месте! И кухонная найдется, я вам сразу и…

– Давайте хоть входную посмотрим, – перебила Арина.

Дама, заказавшая приватный танец на странное время двенадцать тридцать, вошла в клуб без трех минут назначенное время. Чуть выше среднего роста, несмотря на просторное пальто видно, что стройная, подвижная. Нестарая – походка легкая, упругая, наводящая на мысль не то о подиуме, не то о балетном зале. Темное пальто, голову и плечи скрывает гигантский мягкий шарф. В дверь впорхнула так, что лица не видно, хотя…

– Стоп, – скомандовала Арина.

Похоже, это был единственный кадр, где можно было видеть лицо. Правда, вполоборота. Плюс гигантские темные очки. Да, вряд ли с этого кадра будет много толку. Ну да, яркий крупный рот виден очень хорошо, но нарисовать помадой любую форму – пара пустяков, так что и губы могут в реальности быть совсем другими. А кроме них из-за шарфа и очков ничего не разглядишь. Кусочек носа только. Маловато для опознания.

Спустя четыре с половиной минуты дама прошествовала в обратном направлении – все в том же пальто, шарфе и темных очках в пол-лица.

– Вадик, я… Ой, а чего это вы тут? – в дверь просочилась щупленькая остроносенькая девица, судя по бордовой жилетке с бейджиком, одна из официанток. Вадим сделал ей страшные глаза, вали, мол, не до тебя, но девушку это не остановило. – Ой, а вы следователь, да? Вы Филькиного убийцу на камерах смотрите? Ой, а я эту тетку знаю! – она наклонилась к монитору, на котором висел стоп-кадр: окутанная шарфом дама в гигантских очках.

– Она тут раньше бывала? – осторожно, боясь спугнуть столь важную свидетельницу, спросила Арина.