Объединяя усилия (ЛП) - Пейдж Сабрина - Страница 30

— Ной, я не могу…

—Ты не дала мне закончить. А потом я оближу тебя с головы до ног. Или с ног до головы. Я предоставлю тебе выбор.

Её щеки порозовели, но она не высвободилась из моих рук. Грейс просто смотрит на меня большими зелёными глазами и совершенными сочными губами, которые практически умоляют о поцелуе.

— Я… не должна.

— Потому что это непрофессионально?

— Нет. То есть да. Это не профессионально, — протестует она. Потом её голос опускается до шепота. — Просто… меня тянет к тебе и Э…

— Эй, Ной, я…

Эйден. Этот ублюдок.

Грейс отскакивает меня, словно её ударило током. Эйден стоит в дверях, глядя на меня прищуренными глазами, но мне плевать, видел он нас с Грейс вместе или нет. На самом деле, я надеюсь, что он видел нас вместе, потому что я заявляю свои права на эту девушку.

— Я должна пойти привести себя в порядок, — быстро говорит Грейс. — Шоколадный соус. Ной и я встретились — я имею в виду, мы столкнулись друг с другом. — Она нервно смеётся. — Мы забыли шоколадные батончики для смора¹ для детей снаружи. Я нашла шоколадный сироп в твоём холодильнике. Думала, что это может сработать, в крайнем случае.

На лице Эйдена появляется хитрая улыбка.

— Эй, Ной, я просто пытался найти тебя, чтобы сказать, что твоя посылка прибыла.

— Какая посылка?

Эйден многозначительно смотрит на меня, подняв брови.

— Ты же знаешь. Та, с рецептурным кремом для твоей… — он кивает головой, указывая на мою промежность. — Сыпи.

Грейс прочищает горло.

— Я просто… пойду, переоденусь.

Вот придурок.

— Я не хотел ничего говорить… Ну, ты понимаешь, — голос Эйдена падает до шепота, прежде чем он продолжает: — при других.

— Он явно дурачится, — быстро говорю я, глядя на Грейс, которая выглядит все более неуютно. — Ты не можешь принимать всерьёз всё, что он говорит, — я свирепо смотрю на него. — Он несерьёзный человек.

— Я почти уверен, что твой врач сказал тебе, что сыпь — это не шутка, — настаивает Эйден с серьёзным выражением лица.

— Эм… увидимся позже.

Грейс выскальзывает из комнаты прежде, чем я могу предложить какое-либо другое объяснение глупости Эйдена, хотя я думаю, что его глупость была бы самоочевидной к настоящему времени.

— Неужели? Крем для моей сыпи? Это то самое детское дерьмо, к которому ты сейчас прибегаешь?

Эйден усмехается.

— Я предпочитаю термин творчество.

— Ну, я бы предпочёл надрать тебе задницу.

— Не волнуйся только потому, что Грейс думает, что твое барахло — это чашка Петри, — смеётся Эйден.

— Это действительно смешно слышать от кого-то, кто, вероятно, перетрахал половину женщин в Колорадо.

— Я думаю, ты имеешь в виду, что это действительно иронично.

— Большое слово для маленького мозга.

— Я знаю. Это хорошо, что у меня есть внешность и гигантский член, чтобы компенсировать мой низкий IQ.

— Пока ты держишь свой член подальше от Грейс.

Эйден смеётся.

— Этого не случится, Ной. Ты делаешь свой ход. Я сделаю свой. Я уверен, что она выберет подходящего мужчину. Под подходящим мужчиной я, очевидно, подразумеваю себя. 

Переодевшись, я иду к костру в основном потому, что надеюсь получить шанс сказать Грейс, что на самом деле у меня нет венерической болезни. Или вообще какого-нибудь заболевания.

Кроме моего лучшего друга Эйдена. Он как нарост, от которого я не могу избавиться.

Но мне не удаётся поговорить с Грейс у костра. Как и Эйдену, что является небольшим утешением. Грейс занята тем, что помогает детям жарить зефир — или это, или она прилагает особые усилия, чтобы избежать встречи с Эйденом и мной.

Она не смотрит мне в глаза, когда я прохожу мимо. Она ведь не думает, что то, что сказал Эйден, было правдой, не так ли?

После готовки смора я возвращаюсь в дом на ранчо. Грейс остаётся, чтобы поговорить с вожатыми лагеря. Я стараюсь больше не думать об инциденте с Грейс, произошедшем ранее. Инцидент. Как будто это какой-то трагический опыт.

Сцеловывание шоколадного соуса с шеи Грейс было так далеко от трагического опыта, который я когда-либо получал. Этот стон, который она издала, произвёл на меня впечатление, что он был таким же и для неё.

Конечно, вся эта ерунда с «рецептурной мазью» Эйдена могла всё изменить.

Я отбрасываю эту мысль, когда выхожу на большую террасу, которая огибает спальни на верхнем этаже дома. Терраса — одно из моих любимых мест в доме на ранчо. Днём, вы можете видеть многие мили через луга к холмам во всех направлениях. Зимой, когда сельская местность покрыта нетронутым снегом, отражение солнечного света настолько яркое, что практически ослепляет. И здесь тихо, когда его не наводняют дети и вожатые лагеря. Я мог сидеть на этой террасе часами, просто погружаясь в тишину этого места.

Но сегодня вечером, вместо того чтобы погрузиться в тишину — потому что даже если дети отправляются в свои палатки на ночь, они не совсем церковные мыши — я просматриваю свой телефон, отвечая на личные электронные письма и текстовые сообщения. Я вообще стараюсь избегать всякой ерунды в социальных сетях вроде чумы не только потому, что я профан в этом, но и потому, что когда ты профессиональный футболист, все высказывают своё чертово мнение о твоих играх и твоём выступлении в прошлом сезоне, и о том, что ты собираешься делать в следующем сезоне, и делают ставки на то, куда ты пойдёшь в следующем году. Слушать всё это дерьмо, все эти мнения, которые становятся голосами в вашей голове, достаточно, чтобы свести вас с ума.

Это особенно верно сейчас, когда я пытаюсь понять, что, чёрт возьми, я хочу сделать, когда речь заходит обо всей моей карьере.

— Ной? — голос Грейс прорывается сквозь мои мысли, когда она выходит на балкон из гостевой спальни. На ней джинсы, кроссовки и тонкий серый пуловер, волосы собраны в хвост. В этом наряде она больше похожа на студентку колледжа, чем на главу фонда.

— Что случилось? — я вылезаю из своего кресла Адирондак², стараясь выглядеть непринужденно и не подпрыгивать, как чёртов щенок при виде неё.

«Что случилось?» Чёрт возьми, Ной. Ты же не подросток. Попробуй звучать немного умнее.

— Эм… Эй, — говорю я. Чёрт подери! Это может быть ещё хуже. Ты сказал ей, что хочешь слизать шоколадный соус с её обнаженного тела, но не можешь придумать ничего лучше, чем «Эй, что случилось?»

Грейс останавливается, когда подходит ко мне, затем быстро прерывает зрительный контакт и отворачивается, чтобы посмотреть на горизонт.

— Звёзды здесь такие яркие. Это потрясающе. В городе об этом забывают.

— Да. Это одна из вещей, которые я люблю, приезжая сюда.

— О, я не заметила, что у тебя есть телескоп, — говорит Грейс, подходя к нему. — Целестрон. Прекрасно.

— Ты разбираешься в телескопах? — спрашиваю я, наблюдая, как она наклоняется к окуляру.

Сосредоточься. Не отвлекайся на её задницу.

На её идеальную задницу.

На её пышную задницу.

На задницу, которая так хорошо умещалась в моих руках.

— О, да. Мой отец — любитель астрономии. Когда я была ребёнком, мы часто выходили на улицу ночью, и он учил меня всем созвездиям. Потом, когда он путешествовал, он звонил мне и рассказывал, как выглядит небо, где он находится, какие созвездия видит.

— Это круто.

Это круто. Не-а, я не делаю ничего, чтобы не звучать как подросток.

— У меня не было такого хорошего телескопа, как этот, это точно, — отмечает она.

— В Белом Доме нет телескопа?

— Ну, я осталась в Колорадо, когда моего отца избрали Президентом, так что я не жила в Белом Доме. Я только навещала, — замечает Грейс. — Я не помню, чтобы он был, но мой отец устраивал вечера астрономии на южной лужайке в течение последних трёх лет.

— Хм. Я этого не знал.

Она смеётся.

— Он очень взволнован ими. Я побывала на первом, который они устроили. Это все эти дети — маленькие гении, которые намного умнее меня — бегают вокруг, смешиваясь с учёными и астрономами. Они все так взволнованы, чтобы быть в Белом Доме и встретиться с Президентом, но они не знают, что мой папа полностью помешан на этом. На следующее утро после первого астрономического вечера он всё время за завтраком говорил об этом.