ИМАГО (Phasis imago) - Васильев Владимир Николаевич - Страница 26

Странно, но подобных предположений не сделал никто; Артем подозревал, что в силу каких-то социально-психологических причин в Поднебесье концепция империи попросту не укладывается в умах. Единоначальный мирок тут ограничивается одним-единственным Листом, где правит логвит, причем далеко не в одиночку и достаточно либерально.

Встревожил еще один слух, к цели поисков непосредственного отношения не имеющий.

Информация в Поднебесье распространяется по цепочкам, порою довольно длинным и причудливым. Охотник из соседнего клана, гостящий на Листе одновременно с Артемом, Дасти и Таном, сообщил, что слышал от одного отшельника, который сам услышал от торговца солью, а тот от странствующего проповедника… В общем, если опустить длинный перечень промежуточных корреспондентов, то логвит Андир и старейшины у себя на Листе решили, что хватит уже ва Тану скитаться и пора бы ему возвратиться на родной Лист, снова стать охотником-ло, жениться, детишек завести и все такое. И запустили в местный изустный эфир сообщение с призывом Тану возвращаться. Сказочник и Артем, если захотят, тоже могут вернуться, особенно сказочник. А буде не захотят – вольны продолжать свои скитания и поиски. Но уже без Тана. И призыв этот был по местным нравам не пустым сотрясением воздуха, а фактически приказом, за невыполнение которого может последовать… Правильно, изгнание.

Тан, конечно же, набычился и решительно заявил: "Никуда не полечу!"

Дипломатичный ва Дасти не без ехидства посоветовал ему улучшить формулировку на: "Никуда не полечу! По крайней мере – сейчас". Тан, не заметив ехидства кивнул и заверил, что с поправкой согласен. Артем осторожно поинтересовался – а подразумеваются ли какие-либо разумные сроки для возвращения? Догадка его оказалась верной, сказочник и Тан хором сообщили, что еще с годик можно болтаться по Поднебесью относительно безнаказанно, а вот дальше начнут искать. Без сомнений, отыщут всех троих и сумеют найти способ вернуть Тана, если потребуется – силой. И никто не станет препятствовать, поскольку Тан – человек клана и как ему жить – решает клан. Становиться же изгнанником в планы Тана, естественно, не входило, да и Артем был решительно против такого поворота дел. Вредить другу он не стал бы даже ради собственных интересов.

На том и порешили: пока продолжаем поиски, а там видно будет.

– А то, что придется потом платить, так ведь это ж, пойми – потом! – пробормотал Артем себе под нос. – Ничего в мире не меняется…

– Что-что? – насторожился сказочник, безошибочно уловив стихотворный ритм вырвавшейся фразы, но Артем лишь досадливо отмахнулся.

На занятом кланом Листе произошло еще одно событие, неожиданное для Артема. Он уже привык, что как чужака его узнают в мирных кланах Поднебесья. Несколько более удивительным оказался тот факт, что помимо иности люди отметили его поварское искусство. Местный старейшина собирался женить сына. А тот по обычаю вознамерился устроить последнюю в своей жизни холостяцкую пирушку на носу, в хвойной зоне, с веселящим рекой и собственноручно добытым зубром на вертеле. Уж непонятно зачем – то ли от желания потрафить друзьям, то ли из тщеславия, но через папу-старейшину будущий жених вышел на Артема и со всем должным почтением попросил его быть главным поваром на этом пиру-мальчишнике. Артем опешил поначалу, но согласился быстро. В самом деле – почему бы и нет? Зубра на вертеле он никогда еще не готовил. Это, конечно, на некоторое время отвлекло от поисков, но Артем здраво рассудил: психологическая разрядка не повредит и ему самому, и особенно его спутникам, сопровождавшим Артема из чистого альтруизма. Им тоже надо иногда развеяться.

Пришлось напрячь извилины и призвать вдохновение. Во-первых, в этом мире зубром называли хищника, а готовить мясо хищных животных – особая статья. Мариновали тушу целиком, в вытравленной специально под это дело "ванне" – продолговатому углублению в теле Листа, с шутками-прибаутками вырезанному охотниками и ими же немедленно закрепленному. Агав извели штук двадцать, не меньше. Во-вторых, зубр на вертеле был главным, но не единственным блюдом пира, так что и на остальное требовалось отвлекаться. В общем, попахать пришлось на славу, спасибо, что в помощниках недостатка не было. Пир, без сомнений, удался: упились почти все, зубра и прочие закуски сожрали подчистую, а главное (в очередной раз изумив ничего не подозревающего Артема) в кульминационный момент, когда виновник торжества по традиции первый отведал стесанную с зубра готовую стружку-шаурму – румяную, истекающую соком, источающую такой аромат, что в животах поневоле начинало урчать – отведал, отвел в сторону поднесенное блюдо и негромко, но со значением произнес:

– ма Тиом!

И еще раз:

– ма Тиом!

Ему начали вторить; через несколько секунд это "ма Тиом" скандировали уже не в один десяток глоток, а сам Артем и изумлением понял, что из абстрактного чужака с невнятным артиклем "а" перед именем, превращается в "ма" – мастера, которого знают по всему Поднебесью не только в силу нетипичного происхождения.

Язва Дасти, разумеется приглашенный на пирушку в качестве главного запевалы, немедленно разразился небезупречно зарфимованными, но зато очень смешными частушками о поварском мастерстве и кулинарных талантах – экспромтом. Гости от души хохотали, соседи Артема по-дружески хлопали его по плечам и не переставали повторять:

– ма Тиом! ма Тиом!

Было приятно, чего уж там…

Клан оставили даже с некоторым сожалением – замечательные дни троица там провела. Спокойные, сытные, жаль только, совершенно непродуктивные в контексте поисков.

Вопреки надеждам, у изгнанников тоже не нашли ничего интересного. В самостоятельную находку на их Листе, правда, Артем не особо и верил, но подозревал, что артефакты могут хранить сами изгнанники – за что-то же их повыгоняли из родных кланов? Однако, все осторожные расспросы пропали втуне, изгнанники либо не желали раскрывать свои тайны, либо все земные вещи у них перед изгнанием отобрали.

Эту компанию Артем, Тан и Дасти покинули без малейших сожалений.

По-видимому, отлучение от общества действовало на человеческие души пагубно: все изгнанники глянулись им людьми тусклыми, недалекими и разочаровавшимися во всем на свете. Они не жили – они дотлевали, будто головешки в покинутом костре. Доживали отпущенный природой срок, ни на что не надеясь и ничего хорошего от судьбы уже не ожидая.

Растения на Листах и то казались эмоциональнее – эти хоть ежеутренне как могли радовались взошедшему светилу, шелестели листочками и хвоинками на легком ветру и изо всех сил тянулись ввысь, дабы урвать побольше солнечного света. Изгнанники же оставались согбенными и взгляд их словно прикипел к траве под ногами – они до такой степени редко поднимали головы, что Артем совершенно не запомнил их лиц.

С мастером Фидди столкнулись в воздухе – тянули к очередному, похоже, что необитаемому Листу, и тут от солнца, с каких-то совсем уж немыслимых высот словно по волшебству соскользнул он. Будто из солнечного света соткался. Узнать ма Фидди было нетрудно – особенно с учетом того, что не совсем недавно и Артем, и Тан со сказочником видели его рядом с собой ежедневно. Перекрикиваться на лету было не очень удобно и разговоры отложили на потом. Артем внутренне подобрался, готовый продемонстрировать наставнику все, чему научился за последнее время.

Сели через час с небольшим. Заякорились, поздоровались, обнялись.

Артем с удовольствием принял похвалу от ма Фидди – мол, уверенно держишься на крыльях, даже и не скажешь, что новичок. Прицепом, разумеется, последовал совет не зазнаваться и не лихачить, но это было ожидаемо, да Артем и сам понимал все психологические нюансы – он их проходил еще на Земле, когда учился пилотировать авиетки и малые космические боты.

Увы, мастер Фидди не имел намерения присоединиться к их поискам, о которых по кланам уже шла осторожная молва. Он летел на восток по каким-то своим делам, однако специально сделал крюк и отыскал троицу вольных старателей.