Во власти Дара (СИ) - Вайс Лора - Страница 26
- Предыдущая
- 26/46
- Следующая
— Ты там где витаешь? — выглянул Дар из-за холста.
— Домой хочу, — произнесла на выдохе, — хочу вернуться к прежней жизни, хозяйкой которой была я и только я.
— Так, вернешься… в чем проблема? А еще станешь знаменитой брейкершей Сойкиной, будешь кататься по всем городам и весям с концертами в составе крутейшего танцевального коллектива.
— И к чему вся эта ирония?
— Никакой иронии, детка. Я в людях очень ценю трудолюбие, настойчивость, целеустремленность. В тебе этого с лихвой. Поэтому снимаю шляпу.
— Снимаешь шляпу и одновременно гадишь на порог. Как интересно.
— Соечка, ну вот такой я обосран в шляпе. Что ж теперь… Смирись.
А перед сном Саша переписывалась с Пашей. И снова врала, врала, врала, от чего потом долго не могла заснуть.
И побежало время…
Каждый день до обеда по два-три часа они проводили в мастерской, Дар активно писал картины. Иногда Саша с ним спорила до позеленения, когда художник требовал от нее нечто совсем уж непристойное. Иногда просто бросала в него чем-нибудь тяжелым и уходила. Но в целом работа продвигалась…
А после мастерской наступало время отдыха. Дар постоянно старался быть поблизости, даже взял за правило варить для Саши кофе по вечерам. Эта привычка переросла в новый ритуал, который был одним из самых приятных для художника, ведь она не отказывалась от кофе. К тому же пересмотрела свое отношение к его комплексу навязчивых идей, теперь не акцентировала на этом внимание, но и не шла на поводу, когда подобные заскоки шли вразрез с ее желаниями.
Сегодня они снова выехали в Панаджи, чтобы посетить городской пляж, где для туристов местные аниматоры решили устроить фестиваль красок навроде праздника Холи. Там же развернули небольшую сцену с диджейским пультом.
— Детка, ты опять зажалась. Что с тобой не так? — по дороге к пляжу Дар выпил банку какого-то местного пива, от чего глаза его приобрели нездоровый блеск.
— Не люблю пьяных…
— А кто пьяный? — нарочито замотал головой.
— Хватит ломать комедию. Ты пьяный, ты.
— Н-да? Так, сейчас искупаемся, и я стану снова трезвый. Вот увидишь.
— Дар, — Саше уже не хотелось никуда идти, — может, обратно?
— Сойкина, ты невероятная зануда. Где твой задор? Там музыка будет, сможешь показать всем класс.
На пляже собралась тьма народа. В основном молодежь. Музыка гремела так, что забивала все остальные звуки, прожекторы били мощными лучами света в сумеречное небо. И конечно же краска… Все были перепачканы краской. То там, то здесь в воздух взмывала очередная порция сухого красящего порошка. И вся эта дикая дивизия, а иначе Саша не восприняла беснующуюся толпу, была под градусом алкоголя, а может и таблеток каких.
Дар действительно пошел в воду, а вот Саня осталась дожидаться на берегу. У нее тоже была своего рода привычка — не пить на масштабных мероприятиях, максимум вино или ликер дома или в кругу близких друзей, где все друг друга знают и уважают. Когда он вывалился на берег как раненый дельфин, девушка поняла, что в банке было что-то посерьезнее пива.
— Саша, — подполз к ней Дар и улегся головой на колени. — Ты была права, я в стельку.
— И когда только успел?
— Не знаю. Дома всего чуть-чуть виски выпил.
— Ах, вот оно в чем дело.
Волны накатывали, оставляя пену на ногах. В стороне от двоих сходила с ума молодежь под индийский транс.
— Сойкина? — приоткрыл один глаз. — Давай поговорим по душам…
— С какой бы радости? — она смотрела на море, на черное-черное море, пыталась слушать звуки прибоя, а не музыку.
— Потому что я этого давно хочу.
— Дар, ты задолбал уже своим «хочу». Мне тебе нечего сказать. Могут только повторить, что ты человек-говно.
— А чего это? Что я тебе такого сделал?
— Ты издеваешься? — посмотрела-таки на него. Мокрый, на роже песок, глаза осоловелые, волосы синие от краски.
— Я, правда, не понимаю, — ухмыльнулся, затем потянулся к ней и коснулся рукой лица.
— Блин, — Саше так противно стало, что она сейчас же спихнула его с себя. — Пошел ты.
Но тот снова подполз, правда, лег просто рядом.
— Сойкина, ты ко мне несправедлива. Я твое все, — уже еле выговаривал.
Да что он принял такое?
— Ты моя боль, — пробормотала, глядя на воду. — Ты мой страшный сон. Ты насильник, Дар…
На это он аж очнулся от дремы:
— Я кого-то изнасиловал?
— Меня, дебил, — прошептала со слезами на глазах.
— Когда? — перевернулся на живот и лег головой себе на руки.
— Тогда. В день твоего рождения…
— А-а-а-а… да-а-а-а… круто было, — и улыбнулся. — Ты такая красивая получилась.
А Саша не в силах больше сдерживаться заплакала. Какая же он тварь…
— Красивая, говоришь?
— Да. Очень. Я теперь бережно храню её.
— Ты чего несешь?
— В тот вечер, детка, я нарисовал тебя.
— Ты поимел меня, подонок, — и пихнула его ногой в бок.
— Эй, больно же… я не имел. Я рисовал… и чуть-чуть потрогал, — хихикнул, а получилось, что хрюкнул.
— Что? — тотчас уставилась на него. — Что ты сказал? — принялась трясти его за плечо.
— М-м? — кое-как разлепил глаза. — Что чего я?
И вырубился.
— Урод, — процедила сквозь зубы, но его слова засели в мозгу. Что значит, рисовал? Что значит, чуть-чуть потрогал?
Так и провели всю ночь на пляже. Дар пробыл в отключке до самого утра, а Саша была вынуждена караулить рюкзак с вещами. Этой ночью на пляже было много таких же «спящих». С первыми лучами Саня решила искупаться, ибо глаза слипались, а еще будить этого гамадрила, ехать на виллу и устраивать с художничком очную ставку. Ей важнее всего сейчас было понять, правду он сказал или это все лишь пьяный бред.
Саша засунула под его голову рюкзак, сама же быстро стянула с себя шорты с майкой, благо, купальник был на ней, и пошла в воду. Море теплое, не успело остыть с ночи, и волн почти нет, полнейший штиль. Солнце окрасило водяную гладь в рыжий цвет, небо местами краснело, местами синело. Некоторые туристы тоже проснулись и поплелись в воду.
Плавала долго, то кролем, то брасом, то лежала на волнах, надо было растормошить организм, да и мысли успокоить. Когда выбралась на берег, еще какое-то время лежала на песке, отдыхала. А с пробуждением большей части разноцветных пьянчуг, пошла, будить и Дара.
— Вставай! — отжала ему на лицо мокрую футболку, которую он вчера снял с себя.
— Какого? — заворочался. — Хорош.
— Ладно, — сбегала к воде, прополоскала там еще раз футболку и повторила соленый душ. — Вставай, алкаш несчастный! Я домой хочу! Есть, в душ, в туалет, блин! Из-за тебя, урода всю ночь просидела тут!
— Все, все, все… встаю, — попытался подняться, но вышло только со второго раза, — разоралась тут.
Выглядел он разве что чуть лучше бомжа у метро. Глаза опухшие, красные, на лице, волосах, теле — везде песок. И это знаменитый богатейший художник России? Чем он сейчас отличается от синяков, что валялись в метрах трех от них? Да, ничем.
Домой отправились спустя полчаса. Дар же напялил солнечные очки, и всю дорогу в такси изображал бодрого, но спящего. На вилле Саша тут же побежала в душ, увы, но и ей досталось — майка теперь была сине-буро-зеленая, на коже красовались отпечатки, как выяснилось, чьих-то рук.
Когда спустилась вниз, обнаружила полуголого художника на диване, понятное дело, спящего. На нем были только трусы. Пришлось отложить очную ставку до того момента, как Дар снова научится говорить и ходить прямо. И за время его коматозного состояния, Саша приготовила завтрак, поела, потренировалась в мастерской и снова спустилась вниз, чтобы проверить состояние горе-художника. Каково же было удивление, когда нашла его, сидящим на острове, в солнечных очках и поедающим прямо из сковороды омлет.
— Здрасте, — бросила Саша.
— Угу, — кивнул тот.
— Дар?
— У?
— Нам надо серьезно поговорить.
— Угу.
— Ты издеваешься? — подошла ближе.
— У-у… — затем снял очки и тут же скривился от яркого света. — Прости, детка. Но мне сейчас очень, очень, очень хреново.
- Предыдущая
- 26/46
- Следующая