Чёрные зеркала (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 63

Должен быть способ. Просто обязан. Иначе смысл от этого «дара»…

— Лилит видела эту картинку? — спросила Агния, прежде не открывавшая рот на собраниях. Она ткнула пальцем на горшки под луной. Те, из-за которых не раз ворчал Брайс.

— Их все видели. Десятки раз, — отозвалась Юмми, подозрительно прищурившись. — А что?

Огневичка закатила глаза, ставшие ядовито-желтыми и невероятно жуткими.

— А то, что перед вами очередное доказательство, как быстро Лилит забыла, кем была большую часть жизни. Иначе бы давно догадалась. Это же очевидно.

— Что именно? — сурово спросил Ульрих. Его разозлило, что Агния язвит в мой адрес, пока я лежу без сознания в замке Ван-се-Росса.

Но она ни капли не смутилась. Одарила полуведьмака презрительным взглядом.

— Это полуцветы. Поврежденные сосуды. Разве не так вы — полноценные — нас называете, когда не используете более грубые эпитеты?

Тишина стала осязаемой. Нереальной. До того момента, пока Юмми не хлопнула себя по лбу и громко не выругалась. И не скажешь, что светлая.

— А ведь ты права, демоны всех дери! Права! Это полуцветы!

Я бы тоже «наградила» лоб болезненным шлепком. Вот уж правда. Могла бы догадаться. Но нет. Даже в голову не пришло. Хотя всё очевидно. Молодец, Лилит.

Книга переходила из рук в руки. Защитники заглядывали в нее, кто с восторгом, кто с сомнением, лишь на лице Милли застыла озабоченность.

— Чего же хочет эта книжка от нас и ведьм? Неких совместных действий?

Недоуменные взгляды прожгли Милли насквозь, и она пояснила:

— А вы не заметили, что картинки с горшками и ведьмами на метлах связаны? Глядите, горшки нарисованы на фоне луны. Не под ней, а именно на ее фоне. Обратите внимание на эту луну.

— Она полная, — проворчал Брайс.

— Да. Но дело в другом. На ней едва заметные тени. Это ведьмы. Точнее, рукав одной, кулак другой и подол третьей вместе с фрагментом метлы. Сравните, — Милли открыла другой рисунок, и остальные потрясенные зависли над ним.

Элиас присвистнул и посмотрел на девушку с уважением.

— А мы, правда, не замечали.

— Потому что не искали связи. А теперь посмотрите на луну ведьм. На ней другая тень.

— Не горшков, — констатировал Брайс. — Какой-то треугольник.

— Почти, — кивнула Милли. — Обратите внимание, луна у ведьм маленькая, а они летают над ней. Физически это невозможно. Но вероятно это подсказка. Лишь намек на луну и нечто иное. А что у нас треугольное?

Пока все напряженно думали, Юмми прошептала, закрывая глаза:

— Лунная башня.

— Проклятье! — выругался Элиас и добавил мрачно. — Больное сердце Гвендарлин. Но причем тут полуцветы и ведьмы? Они должны его вылечить?

Ему никто не ответил. Ибо понятия не имел, как решается эта головоломка.

Но Ульрих, кажется, придумал способ найти объяснение. Я могла поклясться, что он намерен обсудить всё с Габриэлой и показать ей картинку. Сделать то же самое, что намеревалась я до того, как по милости Уэлбрука разразилась катастрофа. Ведь не пойди я к ведьме… Хотя… Кто знает, что случилось бы тогда. Я бы не оказалась возле портала и загремела бы в темницу. Конечно, Бергман из совета всё равно бы пошел на поводу у проснувшейся совести. Но кто знает, успел бы он отвести беду? Уэлбрук мог запросто убить меня и списать смерть на несчастный случай. Ох, как же всё сложно.

— Расходимся, — дал команду Элиас. — Воспитатели нашего сектора устраивают поминальный обряд в память о Дювале. Да-да, знаю, в нем нет смысла, учитывая обстоятельства, но если Рашель, Брайс, Ульрих и я — любимые изгои темных — не явимся, нас в очередной раз в чем-нибудь заподозрят.

— Мне тоже нужно возвращаться. Исчезновение старосты в такой день скоро заметят. Да и вам троим, — Юмми посмотрела на полуцветов, — не стоит вызывать подозрения у своих. Ваш Шем и так, наверное, недоволен.

Агния с Лианом переглянулись.

— Шем на нас злится и не особо разговаривает, — печально поведал Лиан. — Он рассказал, что столкнулся с призраком основательницы, но мы… мы «не поверили». Шем обиделся. А что было делать? Нам же нельзя болтать о делах ордена.

Все тактично промолчали. Только Элиас нервно кашлянул, мол, главное, чтобы обиделся не до такой степени, чтобы опять отмочить что-нибудь этакое, вроде серой или пятнистой напасти для темного сектора. Я тоже надеялась. Хотя Шем мог отмочить. Еще как мог. Впрочем, Шем нынче для Гвендарлин наименьшее из зол.

…Темные отправились в сектор, но я не полетела за ними. Поминальный обряд для Дюваля — удовольствие сомнительное. Отправилась за полуцветами. Они шли, не спеша. Это в одиночку сломанным ублюдкам опасно ходить по замку, а троих никто не тронет. Особенно если среди этих троих воспитательница. Они говорили о пустяках. О пирогах, которые Милли испекла, о дежурстве по кухне, наказанной Аде и незнакомом мне первогодке, скатившемся ночью с лестницы после встречи с невидимками. Я слушала и вдруг поймала себя на мысли, что скучаю по временам, когда жила в секторе отверженных. Жизнь тогда была куда проще…

— Почему вы бродите по замку в такой день?

— Ох…

Троица остановилась. На лицах во всей красе отразилась паника. Я бы на месте полуцветов тоже запаниковала, ведь перед ними стояла Летисия Дитрих. Надо же, а я, наивная, надеялась, что она (в смысле, основательница) полежит еще несколько дней в постели. Для достоверности. Точно, наивная.

— В сектор. Живо!

Я утратила интерес к полуцветам, шустро унесшим ноги. Осталась с Гвендой. Именно с Гвендой. Это не подлежало сомнению. Особенно после того, как она с ненавистью посмотрела троице вслед и прошептала: «Твари…». Я летела за ней, идущей по коридорам походкой хозяйки замка, и надеялась, что меня не заметят. Она не замечала. Возможно, много сил потратила на борьбу с Дитрих. Или же мой дар окреп.

Шла Гвенда к мужу. К кому же еще?

Я не ошиблась. Она переступила порог кабинета Эмилио и с улыбкой посмотрела, как Дарлин, позаимствовавший тело герцога, прихорашивается перед зеркалом. Вспомнилось, как «сосуды» год назад целовались в этой самой комнате, но потом Эмилио, на мгновение поддавшийся страсти, оттолкнул бывшую невесту. Что ж, теперь их тела вместе. Насмешка судьбы, не иначе.

— Как себя чувствуешь? — спросил Дарлин.

— Так себе. Она всё ещё борется. Упертая попалась.

— Я отдал тебе максимум энергии. Пришлось пожертвовать оболочкой.

Гвенда встала рядом с мужем, посмотрела на отражение и поправила прическу.

— Это была удобная оболочка. Но ее пора было менять. Сколько ты в ней пробыл? Пятнадцать лет? Это больше, чем выдерживали предыдущие. Моя тоже долго не выдержит. Рассыплется в прах. Я не хочу возвращаться в зеркало, Дарлин, — она обхватила ладонями его лицо и заглянула в глаза. — Настала пора решительных действий. Мне нужна девчонка. Любой ценой.

— Лилит пока в недосягаемости.

— Так придумай способ это исправить, — на лице Дитрих появилось несвойственное капризное выражение. — Иначе я начну сомневаться в тебе.

— Во мне?

— В твоей готовности принести ее в жертву.

В черных глазах вспыхнуло пламя. Вместо ответа Дарлин притянул Гвенду к себе и…

Ох…

Я рванула прочь. Будь у меня рот и внутренние органы, непременно бы стошнило при виде нежностей основателей в телах Эмилио и Летисии Дитрих. Ох, ну и гадость!

Я летела, не понимая, куда, собственно, направляюсь. Подальше, и ладно. Безумные мысли не давали покоя. Не о словах Гвенды о расправе надо мной. Это давно не новость. О других словах, сказанных ранее Дарлином. О том, что я такая же, как они. Такая же! ТАКАЯ ЖЕ! Но почему? И в чём? Смогу легко превратиться в абсолютное зло?

Или…

Я остановилась. Если я такая, как основатели, почему бы не попытаться проделать то же, что и они. Мерзость, конечно. Но мне необходимо поговорить с кем-то из ордена. Предупредить о Дарлине. И опасности, которой подвергается моя «оболочка», пока он вхож в замок Ван-се-Росса. Я ненавидела себя за то, что собиралась сделать. Презирала. Но нашла с дюжину оправданий. Отвратительно, но, кажется, я действительно не так уж отличалась от Гвенды и Дарлина…