Босс. Абсолютная власть (СИ) - Ганова Алиса - Страница 33

— Знаю. Она приходила в офис, и… — я не успела закончить, как Славка зарычал:

— Какого хрена! Вот сука! Прибью! В порошок сотру!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я даже подпрыгнула. Подумала бы, что это мне, если бы не крепчайшие объятия Славы. Когда окончательно убедилась, что это не в мой адрес, шепнула:

— Меня позови с собой — помогу: волосья ей подергаю, — и вместо слез, улыбнулась. — И по накачанным губам нахлопаю.

— Я пропустил скандал? — Слава стал слишком серьезным. Ему было стыдно, что это все коснулось меня, и после этого я перестала на него злиться. Вот совсем, потому что чувствовала его заботу, и она служила мне защитой.

— Еще какой! Досталось всем. Даже Вере Павловне…

— А тебе больше всех?

— Таки да. Поскольку ее рот остался без дела — она его открыла…

— И из него полилась грязь! — закончил Слава.

— Если бы благородная грязь, — вздохнула я.

— Викуль, прости меня, — он принялся с жаром целовать мне руку. — Она позвонила в банке. И я помчался предупредить тебя, что она в городе.

— Видимо, у нее ко мне накопилось больше чувств и экспрессии, — грустно хмыкнула.

— Викуль, давай, чтобы этого впредь не повторилось… Давай, бросай работу, будем жить вместе. И с охраной ты будешь защищена от ее выходок…

Я слушала и не верила. Жить вместе?! Да! Да! Да! Только не сейчас, потому что это будет выглядеть как трусость и бегство. А я не трусиха!

— Это так неожиданно, — наклонилась и прижалась лбом к его горячему лбу. — Но давай начнем не с этого. Давай, чуть попозже. Когда не будет между нами вот этой пакости, грязи. Она же ведь жжет, — приложила ладонь к груди. — Вот тут. И если все начать сейчас, то мы застолбим это чертов день. А я хочу, чтобы между нами этого не было… — Я пыталась быть сильной, смелой, уверенной, но после Славкиной заботы, расчувствовалась, не сдержалась, и по щекам потекли слезы. — Давай чуть позже. Хотя бы через неделю… когда…

— Когда скажешь, — Славка принялся целовать мои влажные щеки, вытирать слезы.

Я всхлипывала, а он, злясь на себя, на произошедшее, распалялся. А потом выпалил:

— Нахрен! Все нахрен! Поехали!

— Ку… Куда?!

— Гулять и развеиваться! Ну, идем?

— Идем! — я тоже чувствовала себя в офисе, как в клетке.

Слава схватил куртку, меня под руку, и мы вышли из кабинета.

Девочки, несомненно, слышали, как он костерил Карину, поэтому при нашем появлении подпрыгнули. Но делать вид, что ничего не слышали, не стали.

Слава тоже не стал извиняться. Наоборот, подошел к шкафчику, куда мы вешали одежду, минуя охреневшую Агнешку, открыл створку, достал мою курточку. А когда подошел ко мне, по-джентельменски помог одеть. И под опешившие взгляды коллег мы покинули офис.

Сев в машину, мы молчали. Я даже не спрашивала, куда едем.

Слава тоже молчал. А потом, миновав несколько переулков, припарковался на центральной улице.

— Подожди минутку, малыш, — бросил мне и, поцеловав, выскользнул на улицу.

Уходя, заблокировал двери, и пока я, гадала, зачем: чтобы я не сбежала, или обезопасить меня, вернулся с огромнейшим букетом роз.

Никогда-никогда мне никто не дарил такую охапку. Настолько большую, что ее удержать невозможно.

— Ты что, весь магазин скупил?! — выдохнула я.

— Не успел. Спешил, — попытался поцеловать меня, но едва дотянулся.

— Славка! Спасибо! Спасибо! — я прижимала цветы к груди, некоторые розы падали, я пыталась их подобрать, и тогда падали другие. Но это было ни с чем не сравнимое удовольствие. А когда рассыпала почти половину, потянулась к Славке и поцеловала его. — Спасибо!

После мы решили перекусить. Чтобы красивые розы бесцельно не засохли, я прихватила половину и стала раздавать прохожим, попадавшимся по пути.

Славка не возражал, а потом, когда увидел, сколько радости у меня и у прохожих, присоединился. Я раздавала по цветку, а он желал хорошего дня, настроения или еще чего-нибудь доброго.

Разойдясь, решили раздать и остальное, и пока справились — устали. Зато потом у нас проснулся акулий аппетит.

После ужина мы пошли в кино. Попали на мультик про пингвинов, потом на комедию, потом еще раз перекусили, а потом шли по весеннему вечернему городу и болтали о всякой ерунде.

Пожалуй, такого замечательного дня у меня еще никогда не было.

Вернулись домой веселые, довольные, и с еще одной охапкой цветов. И потом с смеясь и прикалываясь друго над другом искали по всей квартире емкости, чтобы поставить их в воду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Утром мы проспали будильник и явились в офис с опозданием на час.

Входя, я приготовилась к шипению Гнеши, но ее не было.

— Захлебнулась ядом и ушла на больничный, — фыркнула Маринка, озорно подмигнув.

— Яду подкопит и вернется, — улыбнулась Вера Павловна. — А мы дождемся, когда Вячеслав Батькович уедет в банк и… — прищурилась. — Вызнаем у тебя, кого давеча он обещал придушить. Чай, не ждет ли наш небольшой, но дружный коллектив сокращение?

— Наш — нет, — повертела головой, сдерживая зевоту. — Много чести Гнеше.

— По кофейку?

— Скажу «да» живительной влаге!

Я сделала кофе себе и еще одну чашку отнесла Славке.

Он принял ее с радостью, не побрезговал и нашим курабье из масс-маркета, а потом умчался по делам. А мы, между делом работая, болтали. Агнешка, наверно, дышать не могла, так мы ее поминали недобрым словом.

Только не зря говорят: вспомни — приплывет. Знакомое цоканье железных каблуков я опознала еще издалека. И когда Гнеша вошла, не удивилась.

— Соскучилась по нам? — съязвила.

— Век бы вас не видать! — выплюнула она, направляясь к своему столу, стоявшему в глубине комнаты.

— Зря пришла. Новый миллион еще не подвезли. Приходи завтра!

Ох, как ее перекосило. Что даже удивительно. После чего моя уверенность, что из всех нас это только Агния могла украсть деньги, только окрепла.

— Я заявление напишу!

— Ой, напугала! — отозвалась Вера Павловна.

— Рыдать будем. От радости, — Маринка жгла. — Ручку и листок дать?

— Зачем? — не поняла Гнеша.

— Заявление писать.

— Кретинки! — зашипела она.

— Куда нам до тебя. До сраки лет дожили, а воровать не научились!

Гнеша побагровела. Казалось, ее сейчас разорвет от ненависти.

Психанув, она начала рыться в столе и рассыпала листы.

— Агния, слово — не воробей, вылетит, не поймаешь, поэтому не следует кидаться словами про увольнение, — неожиданно спокойно заговорила Вера Павловна. — Вижу, ты на взводе. Случилось что-то?

— Нет, ничего.

— А долго ты болеть собралась?

— Не знаю, как выйдет.

Конечно, больничных у нас не дают, если только бери отгулы за свой счет. И что Гнеша решила взять на большой срок настораживает. Ведь прежде больше недели дома она не сидела.

— Без денег останешься, — не отставала наш бух.

— Пусть. И нечего лезть. Мы с вами не друзья.

Вот это нас и насторожило. Как пить дать деньги стырила эта бледная поганка!

Мы с Верой Павловной переглянулись.

Агния продолжала шуршать листами, а Вера Павловна пододвинулась поближе.

— Ой, что это?! — ткнула пальцем на маленькую квадратную сумочку Агнии, из которой торчал яркий буклет.

И пока Агния не успела убрать сумку, быстро схватила за край и потянула.

— Отдайте! — ринулась на нее ошеломленная Гнеша, но поздно. Бух «работала» профессионально, будто ее всю жизнь готовили в шпионки.

Вера Павловна отклонилась с добычей в руках и принялась быстро читать буклет.

— Клиника пластитчекой хир… хирургии?! — подняла глаза на побагровевшую Мышу. — Агния, ты серьезно?!

— Нет! Это не то, — пискнула Агнешка и снова попыталась отнять буклет.

— Да вижу уже, — хмыкнула наш бух. — И не страшно тебе, дурище? Я вот по телеку видела, как гниет искусственная грудь. Там в программе девушку еле спасли. И вот опять же, а если мужик слишком сильно сожмет? Не страшно, что лопнет?