Приключения ведьмы Мирославы (СИ) - Австрийская Анна - Страница 41

Мужчина легко меня по плечу погладил, а потом приобнял. И опять я словно от всего мира отстранена стала. Смех в горле застрял. Глаза боялась поднять…

— Веришь мне? — прошептал Олеус.

Вздохнув, я решилась взгляд перевести. То, что увидела, навсегда в памяти отложилось. Столько эмоций притаилось в мужских глазах, что и перечесть. А главное я увидела веру в себя. То, что так хотела видеть в глазах родителей… То, что редко, но всегда с радостью наблюдала в глазах бабушки. То, что мечтала видеть всю свою жизнь. Веру и любовь…

— Верю, — так же тихо ответила я.

Улыбка озарила обеспокоенное мужское лицо.

— Что я могу для тебя сделать? — искреннее спросил Олеус.

— Полюби меня, — попросила я раньше, чем сообразила смысл произнесенных слов. А как только поняла, то испугалась и хотела подальше отодвинуться. Уже приготовила слова оправдания и даже рот открыла, когда потеряла дар речи.

— Я уже люблю! — ответил мужчина и крепче прижал меня к себе.

— Карррр… террряем вррремя. Сорррока ждать не будет…

От вмешательства Клавдия, мы с Олеусом испуганно оторвались друг от друга. Романтический момент, который родился между нами, был безнадежно испорчен.

— Да, верно… Какие у нас планы, госпожа ведьма? — решительно спросил мужчина.

— На поле пойдем, — вздохнула я. — А для сороки у меня даже есть особый подарок. Порывшись в сундуке я достала маленький ограненный верделит.

Камень особенный, при хорошей огранке и чистоте от изумруда не отличить. Сила прозрачного зеленого камня прямоугольной формы была многогранна. Он привлекал богатства и успех и отводил глаза воров.

Верделит принимал только серебро. Остальные металлы он отвергал, мутнее, а изредка даже чернея. А еще верделит не терпел воровства. Если владея верделитом человек чего украдет ценного, то камень вмиг грязной ржаво-красной мутью затянется.

Мой камушек был красивой веревочкой обвязан, ручного плетения.

— Сгодится, — решил Клавдий и вылетел из дома, намекая, что нам поспешать пора.

Мы с Олеусом медлить не стали. Он взял мою сумку «полезную», не забыл поблагодарить домового за угощения, и отворил передо мной дверь.

Была бы я одна, то полетела бы по небу. С провожатым так поступить было боязно, хотя Олеус левитацию уже испробовал. Вместо этого мы, взявшись за руки, по лесу прогулялись.

Не разговаривали… В молчании нам было уютно.

Как на поле вышли, так я сразу Клавдий заприметила. Только он один над землей летал. Как нас приметил, так сразу громко раскричался привлекая внимание.

Не медля мы с Олеусом вглубь поля прошли, немного дальше центра.

— Где сорока твоя? — крикнула я, стоило нам к ворону подобраться.

— Не пррррилетела, белобока старррая! — зло ответил Клавдий.

— Не расстраивайся, — подбодрила я ворона.

— Некогда мне растррраиваться! Я беду нашел!

— Какую беду?

— Копать нужно, — ответил ворон и на землю опустился.

— Зачем? — не поняла я.

Клавдий не ответил. Он ждал, когда его просьбу-приказ исполнят.

— Я до сарая нашего сбегаю, — предложил Олеус, — быстро обернусь.

— Хорошо, — согласилась я.

Мужчина убежал, а я с наставником наедине осталась.

— Может все же объяснишь, зачем тебе копать вздумалось?! — вновь спросила я.

— Увидишь, — коротко ответил ворон.

На диалог он настроен не был. То ли из-за сороки расстроен, то ли из-за чего другого.

Не теряя времени я вновь решила ворожить.

Авдотья Степановна тогда много проклятий просыпала. А язык у нее «худой» и «грязный». Есть вероятность, что проклятия эти не по воздуху развеялись, а в земле увязли. Только все это мои предположения и догадки, а реальных примеров на памяти нет.

Я достала пучок чертополоха и прошлогодней соломы. Подожгла краешек и начала окуривать местность.

— Бесполезно… — прокомментировал мои действия ворон.

Я вздохнула и достала из сумки склянку с водой.

— Вот бестолочь, — ругала я себя. Ведь вместо бутылки с ключевой водой, взяла «живую» воду.

«Невнимательность твоя до беды довести может» — вспомнила я, как бабушка ругалась.

Ладно уж, пара капель меня не разорит! Открутила крышку у склянки и полила тлеющий пучок. Громкое шипение заставило меня отпрыгнуть в сторону и удивленно уставиться на травы. Нет, конечно, шипение нормально при тушении горящего или тлеющего, но не такой же силы.

— Пррррав я оказался, — услышала я голос ворона.

Посмотрела себе под ноги и увидела, как земля пеной покрывается. Она шипит и в разные стороны расползается.

— Это же… Это… — не могла я связать двух слов.

— Верррно мыслишь! — подтвердил Клавдий.

Живая вода так только единожды реагировать может — на результат или место проведения кровавого черного обряда. Страшного ритуала, которым многая злая ведьма побрезгует.

Кровавые ритуалы распространены были в старости. Они сильнее были и надежнее, но и отдача с них была у ведьмы серьезнее. Резерв опять же нужен был великий.

Были еще совсем страшные ритуалы. Они имели больше мощи, но не так затратны в силах. Только особенность одна была — жертва человеческая. Ух и много бед эти ритуалы натворили… Поэтому еще в средние века их запретили. Нынче человеческая жертва ни при каких обстоятельствах не приемлема. Но здесь…

— Что тут у вас? — прервал мои рассуждения Олеус.

Я беспомощно посмотрела на мужчину.

— Копай тут, карррр, — велел ворон и указал Олеусу крылом на место рядом с пенящейся «живой» водой.

— Мирослава… — посмотрел на меня мужчина.

— Давай я, — потянулась я за лопатой. — Боязно мне было за Олеуса. Будь моя воля, вообще поодаль от поля бы его отправила.

— Нет уж! Я сам могу лопатой помахать. Говори где копать, как широко и глубоко.

— Вот тут, — повторила я жест ворона, — широко не бери, больше вглубь. А если я права, то быстро управимся.

— Нет проблем, — согласился Олеус и воткнул лопату в землю.

— Обожди, — схватила я мужчину за руку.

— Что?

— Оберег, что я подарила, при тебе?..

— Да, — кивнул Олеус, — я его у сердца ношу.

Рука мужчины вытащила из-под рубахи маленький алмаз.

— Вот и отлично, — немного успокоилась я. — Ты копай, но осторожно. Как только скажу, так сразу подальше беги или…

— Не волнуйся за меня! Я полностью в вашем подчинении!

Олеус мне подмигнул и начал копать.

Управились мы, как я и говорила, быстро. Уже при втором глубоком разрезе почвы, я увидела то, чего опасалась — черную вязкую жидкость — подтверждение черного кровавого ритуала.

— Хватит, — остановила я Олеуса.

— Что это? — скривился он, увидев гадость.

— Катастрофа… — прошептала я.

— Ты понимаешь, что происходит? — допытывался мой помощник.

— Да! Авдотья Степановна не просто убила двоих, она прокляла это поле, точнее превратила его в монстра.

— Что? — не понял Олеус.

Объяснить было сложно.

— Понимаешь, — выдохнула я, — поле стало… как бы сказать… «живым». И это не почва, которая родит что-то полезное, это… паразит, который требует кормежку — жертву.

— Какую такую жертву?

— Ну, видимо, сейчас поле забрало урожай, хотя…

— Что? — в который раз повторил Олеус.

— На таком поле не может что-то уродиться полезное, только сор. Вот и народился пустоцвет.

— Какую же жертву требуется полю принести? — уточнил мужчина, с опаской посматривая

Отвечать не хотелось…

— Кровавую, — прошептала я.

Олеус настороженно посмотрел на меня.

— Мы…

— НЕТ! — уверенно заявила я. — Я подобным не занимаюсь!

— Тогда как?..

— Будем думать, — ответила я. — Точнее я буду думать и изучать все, что только смогу.

— Возвращаемся? — предложил Олеус.

— Да! — согласилась я. — Только… Ты ведь не боишься высоты?

— Опять? — скривился мужчина. — Может лучше я тебя понесу?

Такому предложению я рассмеялась.

— Нет уж, — покачала головой, — лучше уж пойдем пешком.

Так мы и пошли лесом к ведьминскому домику. Добрались уже к темноте.