Приключения ведьмы Мирославы (СИ) - Австрийская Анна - Страница 33

Соль и в защите и очищении пользуют. Изредка она силу увеличить способна. Соленые кристаллы, прозрачные и чистые, способны в любом зелье раствориться и свою лепту внести.

Стоило колосьям пропитаться зельем, как я достала мешочек с солью, взяла большую щепотку и с наговором: «Соль соленая сама посмотри, мне истину покажи, и суть сего запомни!» бросила ее в котелок.

И вот тут могло быть три варианта развития событий. В первом варианте, соль спокойно оседала на дно и растворялась, подтверждая, что ничего постороннего и вредного в вареве нет. Во втором случае, соль могла зашипеть, забурлить и высвободить наружу нехорошую силу. В третьем варианте, который бывает лишь в самом страшном случае черной ворожбы на крови, соль трещит, чернеет и горит черно-синим пламенем.

Реакция на колосья была простой и в то же время сложной. Соль никак не реагировала. Кристаллики опустились на дно и растворились. Будто и не было их вовсе.

Удрученная подобным исходом, я отошла от костра и присела землю. Мысли носились роем в моей голове, но я никак не могла уцепить нужное и важное.

— Ворожбы над полем не было — это факт, — вслух рассуждала я.

— Растение выросло, хотя ничего живого в нем нет — тоже факт. Что же в итоге складывается? НИЧЕГО!

Оставив размышления, я прибрала за собой и ушла в дом, подкрепиться и дождаться Клавдия. Авось, он чего интересного вызнает.

Ворон себя ждать не заставил — вернулся через час. Поведал он, что вороны давно про беду поля узнали, потому и не залетали туда. Народ, говорят, шибко радовался, что в это лето пугал ставить не надобно.

Расстроившись, что ни единой ниточки в секрете поля уловить не удалось, я взяла книгу ведьминскую и скрылась в спальне. Долго страницы штудировала, ответы искала, но ничего толкового не нашла. Рецепты разные на глаза попадались, да что с них толку я понять не могла.

К полуночи из сил выбилась. Глаза пылали болезнью и отчаяньем. Ведь моя сила ведьминская народу ничем помочь не могла. А без хлеба народ куда? НИКУДА! Всю зимушку голодать будут… А значит, болезни напрут, смерть подкрадется и мне ничего хорошего не станется.

— КАРРР… — громко привлек мое внимание ворон, — огорррчение сплошное.

— Прав ты, Клавдий… — вздохнула я.

— Ничего полезного в книге твоей не пишут? — спросил ворон.

— Все вроде есть, да без причины не разумею, что полезно будет, — горько вздохнула я.

— Мнение мое пррростое…

— Какое? — заинтересовалась я.

— Нужно со старрриками беседу вести. В их памяти много чего содеррржится…

— Думаешь, такое уже бывало? Так почему в книге о том не написано.

— Ты не знаешь искать чего надобно, — поправил меня Клавдий, — потому и террряешься!

— Верно ты говоришь. Старики много помнят… — согласилась я. — Завтра по деревням пробегусь, поспрошаю.

— И я завтррра к одной соррроке наведаюсь. Не перррвую сотню уже живет, может чего подскажет.

На том и сговорились! Я спать в постели устроилась, а Клавдий в изголовье.

Не смотря на беду страшную, уснула я быстро. И снился мне странный сон…

Серое небо давило на плечи. Свинцовые тучи громыхали надо мной и обещали излить всю свою обиду на мою голову. Холодный ветер продувал меня со всех сторон, желая пробраться под платье. Каждый порыв ветра поднимал пыль и разного рода сор, чтобы кинуть в мою сторону.

Мне хотелось спрятаться от этого ужаса, укрыться где-нибудь, но не осуществить я это не могла.

Стоило мне осмотреться, как паника и ужас накрыли меня. Мои руки, корпус и ноги были надежно привязаны к жесткой крестовине. Вместо привычного платья, на мне оказались навешана мешковина и драные черные пояски.

— Эй, кто-нибудь… — кричала я, но едва слышала свой голос из-за завываний ветра. — ПОМОГИТЕ!

Увы, никто не стремился помочь ведьме. Да и не видела я никого в ближайшей округе. Лишь большое выжженное поле.

Вдруг, откуда ни возьмись, налетел на поле стая ворон. Черным облаком опустились они на землю и, громко каркая, начали рыть пепелище клювами. Птицы явно что-то искали, но не находили… И чем дольше вороны вспахивали черно-серую почву, тем агрессивнее становились.

Интуиция мне подсказывала, что этих черных злыдень мне стоит опасаться. Нет, мне стоит их бояться!

— Помогите, кто-нибудь… — снова кричала я, срывая голос.

— Мира… — тихий, едва различимый голос донесся до моих ушей. — Мирослава…

— ПОМОГИТЕ! — кричала я и пыталась найти того, кто зовет меня.

— Сейчас, Мира…

Олеус! Это был он… Он медленно шел в мою сторону, часто спотыкался и едва держался на ногах.

Когда мужчина подошел близко к воронам, тем разгалделись и постарались напасть. Но Олеус упорно шел вперед — ко мне. И чем ближе он подбирался к моему плену, тем отчетливее я видела его плачевное состояние.

Щеки впали, под глазами залегли иссиня-черные круги, потухший взгляд, словно заволоченный белесой дымкой. Губы побелели и потерялись в общем сером портрете.

«Краше в гроб кладут» — возникла в моей голове мысль, но я поспешила отогнать ее прочь.

— Мира… Мира, я помогу… — повторял Олеус.

Как только он оказался совсем близко, то споткнулся и упал, сильно ударившись об основу крестовины, на которой я висела.

— Осторожнее, — вскрикнула я и попыталась извернуться, чтобы увидеть последствия падения.

Молодой мужчина, который сейчас больше напоминал измученного исхудавшего старика, покачиваясь поднялся на ноги и посмотрел на меня. Кровоподтек от угла деревяшки, через все лицо — увидела я и не сдержала крика ужаса.

— Я помогу… Тебе сейчас помогу, Мирослава, — словно заведенный повторял Олеус.

Он попытался достать до моих рук, но не смог. Несколько раз подпрыгнул, каждый раз падая. Потом стал раскачивать крестовину, но быстро повис на нем плечом от изнеможения.

— Олеус, остановись, — попросила я, — хватит.

— НЕТ! — крикнул мужчина и вновь взялся за мое освобождение. Он бил дерево руками, разбивая их в кровь. Упирался в него, раскачивал, сопровождая каждое свое действие диким рыком, в котором я отчетливо слышала отчаянье и боль.

Крестовина же стояла накрепко. Даже немного не покачнулся от стараний моего спасителя.

Дикий нечеловеческий рев, испугал меня и заставил посмотреть на Олеуса. Он сидел на коленях перед крестовиной и бил кулаками в землю.

— Не надо, Олеус, успокойся… Я придумаю сейчас что-нибудь… — попыталась достучаться я до мужчины, но безрезультатно.

Новый порыв ветра пролетел над землей, поднимая пепел и распугивая ворон. С громким криком они взметнулись в небо, и быстро хлопая крыльями, кружили над полем.

Последние силы покинули Олеуса и он упал на спину, устремив взгляд в небо.

— Прости, Мира… Я пытался… — осипшим голосом проговорил он и странно выдохнул, будто весь воздух вырвался из его груди.

— Олеус, — звала я, — ОЛЕУС!

Но мужчина не реагировал. Он… умер. Как ни страшилась я этой мысли, как не гнала ее от себя, она прочно засела в моей голове.

Горло сдавило болью, глаза защипало, и вскоре я не могла увидеть что-то — все расплывалось. Горячие слезы текли по щекам, обжигая.

— Нет… нет, не может быть… — сипло повторяла я.

КАРРР!КААААР!КААРР! — птичий крик раздался совсем рядом со мной.

Я в последний момент успела увернуться от черного крыла, которое норовило пройтись по лицу. Резкая острая боль в плече, заставила меня дернуться. Вороны нападали на меня, стараясь причинить боль крылом или клювом.

Я кричала, старалась увернуться или отбиться, но из-за веревок это было нереально. Боль сводила с ума и выматывала меня. В последний раз я вскинула глаза к небу, с немым вопросом: за что мне такие муки; и увидела, что с высоты, камнем на меня падает черная птица. Это был конец…

Я зажмурилась и приготовилась к смерти.

— КАААААРРРР! ПРРРРОСЫПАЙСЯ! Новый день на дворрре, а ты дррррыхнешь, сонная тетеррря!