Мой парень — Дед Мороз (СИ) - Айзенберг Ольга - Страница 23

— Ну, это же мелочь. Вполне можно договориться.

— Хорошо сказал. Твоя мама проговорилась, что бывшая девушка может быть зла на тебя. Почему? — резко перевела тему Васена.

— Лена? Да, скорее всего. Она хотела замуж и семью, а я нет. Вначале вроде любил, а потом уже нет, — честно признался Загорский.

— Почему сразу не ушел?

— Не знаю, привычка наверно сработала. Может потому, что она слишком сильно прогибалась, и мне было удобно жить рядом с такой женщиной. Черт его знает, почему я так с ней поступал. Вы с ней абсолютно разные. Я многое переосмыслил, когда мне стукнуло 35, а маму стукнул приступ и ее увезли на скорой. У большинства кризис среднего возраста приходит в 40 лет, а ко мне он пришел чуть пораньше.

— Ты прав, мы с ней разные. Я счастлива в любом случае и у меня нет идеи — фикс найти себе мужа. Но…, - Василиса задумалась на пару секунд, — если бы я поняла, что мы друг другу не подходим, я бы честно ушла и не терпела. Вообще, у меня свой собственный взгляд на социум, семейную жизнь. Но мучить тебя заумностями не хочу.

— Нет уж, поделись, пожалуйста. Мне, действительно, очень интересно.

— Навязанные штампы обществом ужасны. Женщина должна выйти замуж, иначе она неполноценна. Женщина должна родить, иначе она не состоится. Женщина должна то, се, пятое, десятое. Мужчина обязан гулять по бабам, пить, иначе не мужик он вовсе. Чувств не показывай, эмоции прячь. Вот так и живут люди с оковами на душе. Из поколения в поколение рождаются несчастные дети и продолжают жить пустой, ничтожной жизнью. Девушки становятся бытовыми проститутками и терпят. Мужчины подавляют самих себя и живут с нелюбимой женой, находя отдушину в любовнице или выпивке, — Василиса рассказывала свое сокровенное мнение и заодно наблюдала за реакцией Родиона.

— Я полностью с тобой согласен и от себя могу добавить, что неважно, кто ты: мужчина или женщина. Главное, что ты человек. Помнишь, как крикнул Горький? «Человек — это звучит гордо!» Ведь, действительно, это клич души. Для многих почему-то жизнь — это генеральная репетиция в театре, но полноценная игра может и не состояться, если актеры заболеют или умрут. Их заменят другим составом, — поддержал девушку Загорский. Конечно, он совсем не таким представлял первое свидание с Василисой и не ожидал такого серьезного разговора. Но…. ему понравилось.

— Значит, скоро встретимся? — ему захотелось продолжения.

— Да, давай увидимся, — с уверенностью в голосе сказал девушка. Правда, разговор у нас сегодня не очень романтичный получился, — рассмеялась Васена.

— Ничего, в следующий раз наверстаем. Ты немного не права. Я насмотрелся на рафинированных девушек, у которых нет собственного мнения, с которыми не о чем поговорить, кроме как о шмотках и косметике. Поэтому наше неромантичное свидание, как ты сказала, привело меня к решению, что я хочу увидеть тебя снова.

— Я тоже впервые вижу молодого человека, который меня слышит, поэтому с удовольствием соглашаюсь.

— Можно личный вопрос?

— Смотря какой, — уклончиво ответила девушка.

— Ты была замужем?

— Нет.

— Но жених-то был?

— Нет.

— Хм, почему?

— Я никого не любила настолько сильно, чтобы мне захотелось за него замуж. Такое бывает.

— Я верю. То есть ты даже в гражданском браке не жила?

— Нет. Отношения, конечно, были я не монашка, но сожительства не было.

— Ты удивительная девушка.

— Главное имя редкое, — рассмеялась Василиса, вспомнив фразу из старого советского фильма.

«Ночное рандеву на бульваре роз», — пел Крис Кельми по радио «Ретро ФМ». Водитель Василий очень любил слушать старые советские песни. У исполнителей прошлого столетия и голоса были и музыка, и слова замечательные. Не то, что сейчас «Муси-пуси» разные. В Шереметьево к нему села молодая пара.

«Видимо девушка на что-то обиделась, губы надула и в окно смотрит. Ну, точно разругались», — подумал шофер. — Ну, что молодежь, куда путь держим? — Вася решил разрядить обстановку и специально спросил веселым тоном.

— На Кантемировскую 3, - быстро ответил мужчина, надвинул на глаза шапку и сделал вид, что устал.

Водитель понял, что поговорить с молодыми не удастся, вздохнул и выехал на дорогу.

— Дима, ну как ты мог оставить фотоаппарат? — девушка начала атаковать мужа.

— Лена, я же тебе говорю, что он в чемодане. Ничего я не забыл. Приедем домой и убедишься.

— Я его не видела в чемодане, когда искала там паспорт.

— Ну, так все документы у меня. Я же знаю, что и куда кладу. Поэтому и про фотик точно помню. Так что успокойся.

Женщина снова отвернулась в окно. Мимо пролетали машины, заляпанные грязью. Вот такая в Москве бывает суровая зима.

— Ну и погодка: то снег, то слякоть, — начал разговор водитель, но ему никто не ответил.

Василий покосился на парочку и продолжил ехать в гордом молчании. Лишь тихие возгласы радио иногда напоминали о себе.

Шофер включил поворотник, чтобы перестроиться, но бесконечный поток не позволял этого сделать. Наконец, появился небольшой просвет среди машин и довольный Василий начал маневр. Неожиданно автомобиль, который был на достаточно далеком расстоянии, начал стремительно приближаться. Послышался пронзительный визг тормозов…удар. Машину развернуло…удар.

Лена очнулась на короткое мгновение уже в больнице. Вокруг непонятные белые силуэты, нестерпимая боль и запах …ужасный запах больницы.

Через несколько дней женщина открыла глаза и увидела перед собой Диму. Рука в гипсе, а на лице улыбка. Иванова беспомощно зашевелила губами, но слова не могли прорваться наружу.

— Тссс, нельзя говорить, — произнес муж. — Я на минутку, уговорил медсестру, чтобы взглянуть на тебя. Ленка, я очень тебя люблю. — Мужчина встал и пошел, прихрамывая. У двери он обернулся, чмокнул губами в воздухе и вышел.

— Какая ты молодец, проснулась уже. Вот и славно, — зашла пожилая медсестра, в руках прозрачный пакет с жидкостью. — А то замучил меня, — кивнула она в сторону Михайлова. — Дай, говорит, взгляну хоть одним глазком и все тут. Повезло тебе с мужиком-то.

Иванова слушала незнакомую женщину, взглянула на приоткрытую дверь, возле которой только что стоял Дима. Она почувствовала себя жутко беспомощной: невозможно сказать, встать, ходить. Непроизвольная слеза скатилась по щеке — это единственное действие оказалось ей под силу.

Через несколько дней Лена не чувствовала себя лучше. Появились боли, от которых спасало только обезболивание. Но сильнее всего женщину раздражала невозможность пошевелиться. Загипсованное тело напоминало мумию.

Как медленно плывет время, когда ты лежишь, не можешь ничего изменить или сделать. Хотя нет, в такие моменты от человека зависит самое главное — его желание выздороветь. Поэтому надо смотреть с другой стороны — сколько же дается свободного времени, чтобы задуматься о собственной жизни.

Вот Иванова только и делала, что спала и думала, думала и спала. Иногда в это важное дело вмешивался Михайлов. Он ковылял до кровати, присаживался и рассказывал, как провел очередной день в больнице. Надо сказать, что ничего нового ему рассказать не удавалось, но Лена была рада каждому визиту мужа.

— Ох, и счастливая ты, Ленка, — вздыхала медсестра баба Марина. — Смотри, как муж к тебе часто бегает. Не то, что мой Колька, когда я лежала после операции, — с деревенским говорком сказала женщина.

— Да, мне с ним действительно повезло.

— А то, я же говорю — счастливая. Ты его береги, а то отобьют еще. Девки же они, знаешь, какие ушлые бывают? Я молодухой в больнице лежала — роды у меня тяжело проходили. А к мужу в это время повадилась моя лучшая подруга ходить. Это я после уже узнала. Свекровь рассказывала, царствия ей небесного. Она у меня заместо второй матери, замечательная, я тебе хочу сказать, женщина была. Так вота, ходить она к нему, ходить, и врет всем, что магнитофон к нему чинить таскает. Мол, кассеты жует. Однажды свекровь заглянула в комнату-то и увидела, каким ремонтом они на кровати занималися и кто кому жевал, да лизал. Схватила она метлу, да огрела хорошенько обоих. Так голая Светка и бежала до своей хаты. А дело-то зимой было. Ох, и смеялась потом над ней вся деревня, — сквозь смех рассказывала медсестра.